Беременна от брата жениха (СИ) - Асхадова Амина (читать книги .txt) 📗
«Ты была сейчас с ним?..», - вопрос с подвохом. Двусмысленный вопрос.
«Ты действительно много себе позволяешь. Может, тебе еще и позы сказать?», - грубо, но это сообщение ограничивает рамки его вседозволенности.
Более Тимур к этой теме не возвращался.
Не выдерживаю и задаю вопрос, который мучает меня еще с того самого дня. Когда к нам приехал Тимур и ворвался в нашу спальню...
«Почему Андрей так долго купается?», - в моем смс чувствуется усталость.
«Отмывается от своих грехов, моя девочка»
Вспыхиваю от злости, поэтому гневно строчу:
«Твоя девочка идет спать, а вот Вика вполне могла бы недолго поговорить!»
«Вика, я не хотел. Вика, давай поговорим!..»
Медленно длилось его молчание. Чернов не должен больше писать, если пройдет пять минут, однако, они не успевают истечь…
«Я понял, это красный. Но ты сама задала мне этот вопрос, а я тебе всего лишь ответил»
Но больше я не отвечаю, удаляю переписку и ставлю «Не беспокоить», а Тимур более не пишет. Он не пишет больше одного сообщения в пять минут, это что-то вроде конспирации, о которой мы негласно договорились.
А через несколько дней в дом стучится курьер - в его руках белая коробка, а мужчина просит расписаться, не отвечая ни на какие мои вопросы. Только попросил предъявить паспорт, потому что поручено доставить именно адресату.
Я в недоумении раскрываю коробку и нахожу в нем смарт-браслет известной модели.
Осторожно раскрываю записку: «Чтобы ты всегда смогла прочитать мое сообщение. Даже когда укладываешь дочку спать».
Укладываю все обратно, а на сообщения Тимура даже не отвечаю. Если еще утром я планировала исполнить его просьбу и ответить на звонок, то теперь он от меня ничего не добьется.
«Я хочу тебя услышать. Это мое последнее желание», - пишет Тимур.
«Решил подкупить меня своим подарком? Кажется, сегодня мой черный список пополнится еще одним номером», - печатаю в гневе, удаляю переписку и вновь ставлю «Не беспокоить», потому что Андрей вернулся с работы. Записку, прилагаемую к подарку, я порвала на мелкие части, а сам подарок спрятала как можно дальше.
Но проходит время, и вот очередной ночью после душа я сижу на подоконнике, все также смотря на заснеженные леса чуть поодаль от нашей территории. Ульяна, уже накормленная и окутанная заботой, беззаботно спала в своей кроватке, и я уличила несколько минут для...
«Звони», - стучу по клавишам.
Если он спит, значит, не судьба.
Но он не спит.
Телефон вибрирует при входящем звонке, а внутри меня все обрывается.
Прошло ровно два года с тех пор, когда он уехал. И сейчас он просит поговорить. Боже, к чему это все приведет?
- Доброй ночи…
Голос с хрипотцой, вспышки, воспоминания, кухонный стол и спальня, наша с Андреем спальня, приезд Тимура… все вернулось к началу, все мое нутро, и я ненадолго перестала дышать. Не так больно, как оно было раньше, сейчас все притупилось и замутнило, однако…
Едва ко мне возвращается возможность говорить, я прохладно шепчу в ответ:
- И тебе.
- В Москве третий час ночи…
Хочу конкретики, а не бессмысленных разговоров.
- О чем ты хотел поговорить?
- Он не обижает тебя?
Не сдерживаюсь от колкости, за что после корю себя:
- Не обижает меня в каком смысле? В таком же, как это делал ты?
- Вика… - выдыхает в трубку, словно ему безумно жаль.
- Ты прости, но я не для этого трубку взяла. Не для того, чтобы жаловаться на что-то, понимаешь?
Из-за активной жестикуляции что-то случайно задеваю, и с подоконника на пол падает маленькая подушка, коих здесь было около десяти. Ставлю телефон на другой край подоконника, опускаюсь ниже и достаю подушку с пола, обхватывая ее руками, затем устремляю взгляд в телефон и окаменеваю.
Там с экрана на меня смотрит Тимур.
А я смотрю на него и по выражению его глаз понимаю, что он тоже видит меня.
- Что ты сделал? – выдыхаю я, не в силах прервать зрительный контакт.
- Я смотрел твои фотографии, но на них ты выглядела более счастливой, нежели в реальности.
- Какие фотографии? – недоумеваю я, - и как ты включил связь?
Тимур чуть отодвинул камеру и пожал плечами. В его комнате горел свет и все черты его лица были хорошо видны, а вот у меня только бра горело над головой, и я была этому рада.
- Ты сама что-то задела. Обычные фотографии, нарыл кое-какие, взломав телефон Андрея. Правда, у вас общих фоток больше года нет, я опечален…
- Узнаю твой скверный характер и сарказм, - не выдерживаю я, - а если бы в его телефоне было то, что тебе видеть запрещено?
- Что ж, таких фото в вашем арсенале тоже нет. Хотя, разве что в твоем телефоне, однако, его я взламывать не осмелился.
- Спасибо и на этом… - ерничаю я.
- Не благодари, - на полном серьезе отвечает он, - наконец-то вижу эмоции в твоих глазах. Первые секунды нашей связи ты выглядела поникшей…
- Тимур, красный. Ты переходишь границы, - шепчу я, отводя взгляд от экрана.
И почему я еще не выключила видеосвязь?
- Значит, у вас не все в порядке? – сомнение слышится в его голосе.
- Почему ты так думаешь? – добавляю в голос легкомысленности.
Сбавляю тон, стараюсь говорить тише – и Ульяну могу разбудить, да и Андрей вдруг мимо будет проходить…
- Это явно, если вы спите раздельно.
- С чего ты взял, что это так?
- Я вижу бра, которое висит в моей комнате над подоконником. И ты постоянно с тревогой оглядываешься на что-то. Я предполагаю, что в моей комнате стоит кроватка, и в ней спит твоя дочь. И с полной уверенностью я могу сказать, что Андрей не будет спать в моей спальне, даже если весь дом заполонят индейцы, а моя комната будет свободной. Шах и мат, моя девочка…
В этот самый момент на мне словно тысяча индейцев и станцевали – едва Тимур раскрыл всю правду. Черт возьми, в считанные секунды он ловко обыграл ситуацию и взял контроль над всем… над всем, что мне уже было неподвластно.
- Как дочка? – задает Тимур волнующий вопрос.
- На отца похожа… - отвечаю я, совсем не подумав об иронии собственных слов.
Тимур замолкает, отчего-то сильнее впиваясь в мое лицо.
- Тимур…
Мне хотелось спросить. О многом спросить. И, словно почувствовав мой серьезный настрой, насмешливость слетела с лица мужчины.
- Да, Вика?
Я отвела взгляд, всматриваясь в непроглядную темень за окном, но слова отчего-то застряли в самом горле.
- Спим ли мы раздельно или нет… Все ли хорошо у нас или нет… Ты ведь понимаешь, что более не имеешь права ни на что в моей жизни?
Бросаю взгляд на экран, не планируя задерживаться на нем, но то, как тяжело сглатывает мужчина, заставляет меня заострить на этом взгляд и остановиться. Не тяжелее ведь, чем мне. Не больнее. Не может быть такого, верно?
- Мне интересно… что ты чувствуешь? Зачем ты пишешь спустя столько времени?
Облизываю пересохшие губы, отводя взгляд от экрана и полностью погружаясь в эту атмосферу ночного уюта и непоколебимости, покоя и равнодушия, одиночества и любви к крохотному существу, спящему недалеко от меня.
Хрипловатый голос Чернова-старшего заполняет спальню, в которой раньше существовал он.
- Чувствую, что должен был написать. Просто чувствую, что иначе нельзя. Мне было нужно написать тебе. Сейчас или через десять лет… И я выбрал сейчас.
Мне недостаточно. Говори еще, говори же…
- Понимаю, что не имею права.
- Но все равно это делаешь, - грубо обрываю я.
Хоть и шепотом, но грубо.
- Мне кажется, я должен был…
- Все равно делаешь это, как тогда. Не имел права, но изнасиловал. Я ведь была невестой твоего брата, я стала его женой, Тимур.
- Вика… - вижу, что он не сводит с меня взгляда.
- Что «Вика»? Или ты отрицаешь факт изнасилования? Нет, ты скажи… ответь мне, я хочу, наконец, узнать, что ты чувствовал тогда!
Он с яростью трет свое лицо большой грубой рукой. Просто помню, что они у него грубые. Мужские. Обычные мужские руки, умеющие работать физическим трудом.
