Служебный брак (СИ) - Романова Наталия (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Нет, Лиля не опасалась, что Аарон расстроится от того, что ему досталась дефектная жена, и не даст обещанные семь миллионов триста восемьдесят семь тысяч рублей, хотя однажды мелочная мыслишка всё же проскочила в голове молодой жены, а в том, что ей было жалко Аарона… Эрнестовича. Ведь он может подумать, что дело в нём. Мужчины, слышала Лиля, очень болезненно воспринимают неудачи в постели. А Лиля — одна сплошная неудача! Да ещё и за такие деньги!
— Я не дождался тебя, — Аарон появился перед Лилей, завёрнутый в полотенце, вернее, завёрнут был лишь участок ниже пояса, до середины бедра.
— Я… — Лиля судорожно придумывала, чтобы сказать, чтобы не расстроить мужа, и ничего толкового ей в голову не приходило. У девушки не было никакого опыта общения с противоположным полом, если не считать поверхностных встреч в местах массового скопления людей с одноклассниками, однокурсниками и коллегами.
— Хм, — вздохнул Аарон и странно посмотрел на молодую жену, та на всякий случай испугалась, у мужа дёрнулся глаз.
— Собирайся, — внезапно скинув полотенце, сообщил Аарон Эрнестович, чем окончательно ввёл Лилю в ступор. Нет, само по себе слово «собирайся» не смутило бы девушку, но вот отлетевшее в сторону полотенце повергло в шок.
Нельзя же вот так, без предупреждения, взять и предстать перед собственной служащей, пусть и официальной женой, обнажённым. Совсем, абсолютно голым. Тот факт, что супружеская пара уже не один раз занималась сексом, вовсе не говорит о том, что жена готова видеть это… Или всё-таки готова? Лиля облизнулась, не замечая, как скользит взглядом по… прямо там и скользила. И кажется, этот её скользящий взгляд приободрил то, что она видела…
— Уф, — пропыхтела девушка и поёрзала на попе. Становилось жарко.
— Нравится то, что видишь? — услышала она голос обалденного Абалденного… Аарона… Эрнестовича.
— Пф, — ответила Котёночкина, ныне Абалденная. Вообще-то, ей нравилось. Но не признаешься же в таком, вот так сразу.
— Могу дать попользоваться этой штукой, — Аарон встал одним коленом на край кровати, и Лиля увидела, как «эта штука» на глазах становится готова к «пользованию».
— Пс-с-с, — как смогла, выразила согласие Лиля. Щёки у неё были алые, а губы припухли ещё с ночи, уж очень ей нравилось целоваться с Аароном, а он не отказывал ей в прихоти. Может быть, ему даже самому нравилось.
— Сведёшь меня с ума своим красноречием, — фыркнул Аарон Эрнестович и одним движением лёг рядом с Лилей, роняя её на спину, немного накатываясь сбоку и сверху. Нырнул одной рукой под шёлк, пробежался пальцами по ноге до живота и выше и обхватил ладонью грудь Лили, издавая при этом такой красноречивый звук, что девушка невольно улыбнулась.
Странно, но кажется, ему нравилась вся Лиля целиком, вместе со скромными формами. Потом он снова целовал Лилю, и это было так прекрасно, настолько божественно, что всякое смущение мгновенно вылетело из её головы, и она забывала цепенеть и сжиматься, с радостью отдаваясь похоти и разврату, пока ласки не становились откровенными, конечно же. Тогда она замирала, а Аарон становился сдержанней, к Лилиному удовольствию. Имитировать оргазм девушка не рискнула, а Аарон, кажется, вовсе не расстроился из-за очередного фиаско жены.
Глава 22
— Поторопись, — сказал Аарон, выбираясь из постели, подталкивая Лилю к краю кровати. — Нас ждут Григорий Георгиевич и Клавдия.
Лиля вздохнула и покорно встала, направилась в ванную комнату — размером больше чем её родная комната в родной коммунальной квартире, белоснежная, сияющая мрамором и отделкой из экологически чистых материалов.
Не всегда, но очень часто их на прогулках сопровождал начальник службы теперь и Лилиной безопасности и его дочка. Иногда молодожёнов поджидали фотографы, стоя организованной толпой в лаунж-зоне гостиницы, поблизости с ресторанами или барами, или на закрытой территории пляжа.
Григорий давал отмашку, и фотографы начинали щёлкать затворами фотоаппаратов, приводя сопровождающую пару Пипу в крайне возбуждённое состояние. Бедняжка скалилась и лаяла, выражая протест против внезапной фотосессии в заранее запланированном месте, а Лиля пыталась успокоить животное. У Аарона нервно дёргался глаз, а Клавдия восторженно визжала и не уставала повторять: «Это та-а-а-ак романти-и-и-ично!». Что именно романтично, Лиля не рисковала спросить. Она в принципе опасалась не в меру разговорчивой девочки, в отличие от мужа, который спокойно выслушивал нескончаемый поток информации от ребёнка, изредка покупая ей фисташковое мороженое.
Лиля не рисковала спрашивать, зачем нужны эти фотосессии, видеосъёмки, наверняка, у происходящего был важный смысл, какое-нибудь предназначение, что-то недоступное для понимания трудового народа, но принципиальное для больших начальственных дел.
В этот раз Григорий Георгиевич заявился в номер для молодожёнов раньше условленного времени. Бантик на голове Клавдии печально и кособоко намекал, что с мелкой моторикой у Григория дела обстояли не лучшим образом.
Лиля, оправляя на ходу узкое платье — а большая часть нарядов, приготовленных Вадиком, была не слишком удобной и сомнительной с точки зрения практичности, — подошла к Клавдии и привычным жестом поманила её к креслу. Клава насупилась, но пошла, замерла, повернувшись спиной к Лиле, а та развязала бант, расплела нечто, отдалённо напоминающее косичку, и заплела заново, аккуратно прикрепляя украшение к рыжей макушке.
— Видишь, папочка, а я тебе говорила, что Лиличка лучше тебя плетёт косички, а ты только зря волосы мне выдираешь, — недовольно, с нотками протеста и победы проговорила Клавдия. — И телефон мне тоже зря не даёшь! Бесчеловечно, папочка, так относиться к собственной дочери. А вчера, — девочка повернулась к Лиле и уставилась на неё зелёными, широко распахнутыми глазами, — он не купил мне сладкую вату.
— Это была третья сладкая вата, — закатив глаза, ответил Григорий Георгиевич.
— Всё равно ты не купил её, папочка, чем нанёс своей дочери, то есть мне, невосполнимую душевную рану, я пережила глубокий стресс, и теперь моё психическое здоровье под угрозой!
Григорий Георгиевич закатил глаза. Ни у кого не возникло сомнений, чьё именно психическое здоровье находится под угрозой, и кто ежеминутно переживает глубокий стресс. Впрочем, Клавдия с лёгкостью оспорила бы этот факт.
— Аарончик, а куда ты меня поведёшь? — обратилась рыжая девочка к вошедшему в помещение Аарону. — Ты же дашь мне телефончик? — села на своего конька Клавдия, игнорируя раздувающиеся ноздри отца.
— Юная леди!
— Я подам на тебя в Гаагский суд, папочка, и пожалуюсь в муниципалитет.
— Юная леди!
— Так и знай! — Клавдия тряхнула аккуратно прикреплённым бантом, насупилась, а потом бесцеремонно забралась к отцу на колени и там, не терпящим возражения тоном, заявила, что он — самый любимый и лучший папа на свете, заставив улыбаться не только Григория, но и Аарона с Лилией.
— Куда ты меня поведёшь? — настойчиво повторила Клавдия, глядя на Аарона, в свою очередь тот вопросительно посмотрел на отца девочки.
— Надо, — коротко вернул взгляд Григорий Георгиевич, по Аарону прошла волна мелкой дрожи. — Ну, ну, — одобряюще продолжил начальник службы безопасности, и Аарон решительно поднялся с кресла, протягивая руку сначала Лиле, а потом и Клавдии.
И уже через час, Аарон Эрнестович Абалденный решительно выхаживал по набережной Геленджика, вдыхая аромат моря, шашлыка, слушая крики чаек и песню всех времён и курортов Краснодарского края — «Кайфуем!» Арсена Петросова. Так же решительно за ним шагали три охранника, один начальник службы личной безопасности, рыжая девочка, расхрабрившаяся на ресторанном питании Пипа, вереница фотографов и, конечно, Лилия Котёночкина, теперь уже Абалденная.
Лиля старалась не обращать внимания на фотографов и подёргивающееся лицо Аарона. Нервный тик у мужчины усиливался в общественных местах — на остановку у белой балюстрады с видом на синюю морскую гладь, на очередное музыкальное сопровождение. На фотографов тоже. И на бесконечные монологи Клавдии, которые заставляли даже особо назойливых журналистов держаться подальше от мирно прогуливающегося обалденного Абалденного. А он действительно выглядел обалденно. В светлой рубашке и таких же светлых брюках, мужчина буквально озарял своей лучезарной улыбкой и без того залитый светом берег Чёрного моря.
