Триумф - Веснина Елена (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
— Извините, пожалуйста, — сказала Ольга Алексеевна охраннику.
А тут и Борюсик вернулся.
— Василий, наконец. Где твоя Люба? Ее нет на работе, — сказал он взволнованно.
— Как это нет? — опешил Васька.
— Господа, умоляю, все вопросы потом, — сказала Ольга Алексеевна. — Начинаем. Так, Василий Иванович, обо всем, кажется, договорились. Можно начинать запись… Стоп, совсем из головы вылетело. А как вас лучше представить?
— В смысле?
— Ну, многие ваши коллеги изобретают себе титулы: Потомственный маг Ставрополья, батюшка Реглан 15-й. Или тамг Любимец Джавахарлала Неру, верховный жрец Аполлон Панасюк.
— В титулах не нуждаемся, — с достоинством ответил Васька. — А что до любимцев, то любили меня бабы и покруче вашей Джавахарлалы — одна даже старшим товароведом была.
— Может, тогда по фамилии? — предложила Ольга Алексеевна.
— Не, по фамилии скучно, — сказал Василий, бросив быстрый взгляд на Борюсика. — Я ж не член правительства, пока.
— М-да, задача… А давайте скажем так — целитель и ясновидец Василий.
Василий смутился:
— Ну, это, я пока вижу не очень-то и ясно… То есть не всегда… Там у меня еще не все контакты подогнаны… иногда искрит и не показывает.
— Тогда просто — целитель Василий, — предложил Борюсик. — Скромно и достойно.
— Это покатит, — согласился Васька и спросил у Борюсика: — А кто тебе про Любку сказал?
— Я сам только что ездил.
Ольга заволновалась:
— Господа, я же вас просила. Нам уже давно пора начинать запись.
— Тогда еще одна минула. Целителю Василию нужно переодеться, — заявил Васька. — Не волнуйтесь, у меня все с собой.
Ольга Алексеевна начала программу:
— Пьянство и алкоголизм. Всегда ли мы достаточно серьезно относимся к этим явлениям? В анекдотах, выступлениях сатириков и даже в кино водка предстает безобидным напитком, раскрывающем лучшие свойства славянской души. А что на деле? Об этом нам сообщают не сценарии ушлых рекламистов на содержании спиртовых королей, а беспристрастные милицейские протоколы. Распавшиеся семьи, немотивированное насилие, бытовые убийства… Сказать водке нет — трудно. А потому мы особо приветствуем людей, нашедших в себе силы побороть пагубную привычку. Наш сегодняшний гость — человек, который совсем недавно открыл свой уникальный талант. Но за это короткое время смог вырвать из лап зеленого змия уже не один десяток несчастных… Встречайте — целитель Василий!
За кулисами что-то упало и, на ходу запихивая рубаху в брюки, в студию влетел Васька. Сообразив, что уже попал в поле зрения камер, эффектно остановился. Василия просто невозможно было узнать. На нем был синий кримпленовый костюм с приталенным пиджаком, красная нейлоновая рубашка, остроносые туфли на высоких каблуках, широкий галстук в пальмах и павианах, прилизанные волосы. Васька ослепительно улыбнулся. Оказалось, что все зубы у него золотые.
Ольга Алексеевна обомлела, а Борюсик даже поперхнулся от ужаса.
Виктория Павловна провожала Анну на свидание с Юрием Владимировичем и давала ей последние наставления:
— Вот что я тебе скажу, Аня. Пора с этим кончать! Вы не школьники, жизнь, можно сказать, прожили, а ведете себя хуже подростков. Он не так сделал, ты не с тем разговаривала…
Детский сад, ей-богу. Ты настройся сразу же на нормальный, взрослый, серьезный разговор.
— Да я…
— Я знаю, что ты. Опять не то услышишь, не это поймешь, фыркнешь, дверью хлопнешь — только тебя и видели.
— Дело в том…
Виктория перебила:
— Знаю я, в чем дело, — тоже жизнь прожила. И не возражай. Подумай только, вам впереди вместе старость коротать, а ты своими капризами уже все нервы из мужика вымотала.
— Пална, пойми…
— И понимать не хочу, — не слушала Виктория Павловна. — Даже если он что-то не то скажет, смолчи, сделай вид, что не услышала. Улыбнись, переведи в шутку. Мужики, они что стеклянные елочные шары. Такие шары в вате хранить нужно, а не ногой по ним колотить.
— Все ты правильно говоришь, Пална. Про мужиков. Так и журналы все женские пишут. Что холить их нужно, и лелеять, и танцевать перед ними, и пританцовывать. И готовить им…
— И за ушком чесать, и тапочки подавать, — улыбнулась Виктория Павловна.
— И не ходи перед ними растрепой, а то к другой сбежит, наманикюренной, и не спрашивай у них, с кем обнимался-целовался, а то обидятся… А вот где, в каком журнале, хоть бы маленькими буквочками написано, что и женщина — человек? И тоже хочет понимания и заботы.
— Как ты не понимаешь, что твоя эмансипация тебя и погубит? — возмутилась Виктория Павловна. — Ты сперва мужика в свой угол загони, да прикорми, а потом уж потихоньку начинай правила устанавливать. Да все с улыбочкой.
— Боюсь я ехать, — призналась Анна.
— Не поняла. А зачем тогда я тут битый час перед тобой распиналась? — обиделась Виктория Павловна. — Ну, раз так боишься — делать нечего. Сама с тобой поеду, за ручку отвезу. Только перед писателем твоим потом стыдно не будет? А то, еще лучше — давай Петрова позовем, он давно в провожатые напрашивается. Уж он сделает в лучшем виде. Машина с мигалкой и почетный эскорт мотоциклистов с автоматами. Только одна опаска есть. Когда о конечной цели маршрута узнает, огонь может открыть без предупреждения.
— Язва ты, Пална, — обиделась Анна.
— А с тобой по-другому нельзя, больно тонко срезая. Значит, так. Слушай мою команду! Марш домой. Переодевайся, маникюрься и — вперед! Да из города обратно не торопись. Никто туг тебя особо не ждет.
Увидев на пороге Доминику, Елизавета Андреевна расплакалась.
— Елизавета Андреевна, родная, ну все же хорошо, — утешала ее Доминика. — Я жива-здорова и на свободе. Мы снова встретились. Примете?
— Ника, чего я только не передумала. Бессонница совсем замучила. До рассвета лежу только и гадаю: как ты там? Где? Не звонишь, через Артема вестей никаких не передаешь. Стыдно так старуху мучить.
— Я приехала и все вам подробнейшим образом расскажу. Если вы меня сначала, конечно, покормите.
Елизавета Андреевна растерялась:
— А у меня, Никуша, есть-то и нечего. До пенсии еще несколько дней. Пару яиц осталось, кефир да пол булки — для молодой и не еда вовсе. Ну да голод обмануть хватит.
— Ничего мы обманывать не будем, Елизавета Андреевна, вот деньги. Сама я, правда, лишний раз выйти не могу.
— Я сбегаю, не беспокойся. А что купить?
— Чего-нибудь вкусного. И побольше. Устроим дружескую вечеринку, — предложила Доминика.
Вскоре они уже сидели за столом и Елизавета Андреевна слушала рассказ Доминики.
— Да, расскажи кому, не поверят, — сказала Елизавета Андреевна и, заметив выразительный взгляд Доминики, добавила: — Нет, что ты, никому ничего рассказывать я, разумеется, не собираюсь, и все эти тайны умрут вместе со мной. Однако хотелось бы знать: кто все-таки покушался на твою бедную сестричку?
— Скоро узнаем, человек этот известен. Сейчас сюда придет Артем и покажет нам его фотографию. — Тут в дверь позвонили. — А вот и он.
— Ника, выйди, пожалуйста, на кухню. Может, я и перегибаю с конспирацией, но… на всякий случай, — попросила Елизавета Андреевна.
Но ее опасения были напрасными — пришел Артем.
— Как ты? — спросил он у Доминики.
— В порядке. Здесь лучше, чем в подвале у Самвела.
Артем окинул взглядом накрытый стол:
— А вы времени не теряете. Покормите усталого детектива?
— Не тяни. Принес? — спросила Доминика.
— Конечно. — Артем выложил фотографии на стол.
— В этих дурацких кепках их и узнать трудно. Так на кого показала консьержка?
Артем ткнул пальцем в фотографию. Доминика ахнула:
— Сергей? Этого не может быть.
— Извини, но перепутать я не мог. Я специально положил его фото отдельно.
— Кто это — Сергей? — спросила Елизавета Андреевна.
— Мой муж. Нет, не может быть. Он — трус. Он слишком мелок для преступления.
