Мой идеальный смерч. Дилогия (СИ) - Джейн Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Но не стал?
— Нет, я не творец, — сказал молодой человек. — Мне не дано творить, а только лишь исполнять. И посредственно — еще одним Даниилом Крамером или Денисом Мацуевым мне не стать. А меня не устраивает такая роль. Наверное, я слишком горд и хочу заниматься тем, где я буду одним из лучших.
— Бизнес? — спросила Лида.
— Пусть это будет бизнес. — Спокойно отозвался молодой человек, наслаждаясь танцем и мелодией, которую он так давно не слышал.
— Красивая музыка, Петь… Только вот «Ромео и Джульетта» — они всегда вызывали у меня слезы. — Призналась девушка.
— Тогда ты должен кое-что знать, милая. — Он улыбнулся. — Ты знаешь, что еще в 1935 году Прокофьев написал особенный вариант «Ромео и Джульетты»? Вариант со счастливым финалом. Джульетта проснулась раньше, чем Ромео выпил яд, и они остались живыми. Но он побоялся, что этот вариант не понравится Сталину, и переписал первую версию партитуры. Второй вариант не нравился ему самому, и, наверное, в глубине души, Прокофьев не принимал такой трагичный конец. Поэтому, слушая эту мелодию, и ты можешь считать вслед за ним, что Ромео и Джульетта не погибли, а остались вместе, пройдя испытания.
Лида рассмеялась.
— А в глубине души ты все-таки романтичен.
— Конечно, — серьезно согласился Петр, неспешно продолжая танец и изучая ее лицо. В присутствии этой брюнетки его настроение всегда становилось миролюбивым, и оказывалось, что где-то в тайниках его сердца, над которым иногда прекращал брать верх аналитический мозг, все же есть запасы нежности. — Безумно.
Вскоре они покинули клуб, и долго бродили по темным улицам, а потом поехали к нему домой, в большую квартиру, выполненную в стиле «перетекающего пространства», то есть представляющую собой одну огромную комнату, разделенную перегородками, ширмами, отделочными материалами, арками или трансформирующейся мебелью на несколько зон: холл, гостиную, спальню, кабинет, кухню.
Лида не была таким ребенком, как Мария и не вела себя так беззаботно, как Марина, поэтому прекрасно понимала зачем она, на ночь глядя едет к парню домой, в его пустую квартиру. Однако к ее огромному изумлению и даже к каком-то недовольству, никаких активных действий Петр не принимал — спокойно пил кофе, неотрывно глядя на девушку, что-то ей рассказывая и совсем мало реагируя на ее поцелуи, и вскоре она прекратила касаться его, усевшись в угол широкого кресла, больше похожего на маленький диван, и гадая, что случилось с Петей.
— Я поеду домой? — нерешительно спросила она, не понимая, в чем дело. Может быть, она надоела Смерчинскому?
— Если хочешь.
— А ты этого хочешь? — с нажимом спросила Лида.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я считаю тебя своей. — Отозвался он. — Но ты не поверишь: я не могу заставлять тебя делать то, что я хочу. Поэтому я жду, что ты сама скажешь мне, чего ты хочешь. Боюсь обидеть тебя, — добавил он слегка растерянно. — Никогда никого не боялся обидеть словами или действиями, а тебя боюсь. Мне кажется, что в чем-то ты мне до сих пор не доверяешь.
Лида мгновенно вспомнила свои страхи о том, нужна ли она на самом деле человеку не из своего социального круга, и что он хочет от нее. А потом вспомнила музыку из балета Прокофьева, и решилась.
— Пошли, — она встала и впервые сама взяла его за руку. — Пошли.
— Куда?
— В твою спальню. Ты мне ее еще не показывал. — Тихо сказала она.
— Ты уверена?
— Нет, я шучу, — рассержено сказала она, провела рукой по его шее и расстегнула первую пуговицу.
Они ушли и вновь оказались в полумраке — в темную комнату падал лишь темно-желтый свет нескольких горящих окон из соседних домов напротив, просачиваясь сквозь полупрозрачные шторы. У Петра получилось сделать так, чтобы девушка сама захотела продолжить их отношения, правда дыхание его участилось не от радости победы, а от ее простых и поначалу неуверенных прикосновений.
— Ты такая красивая, — шептал он ей на ухо, чтобы утром пообещать убить себя за все те слова, что он говорил Лиде этой ночью — поначалу ему тяжело давалось открыться ей, хотя другим он не открывался вообще.
— Я забыла сказать тебе, — прошептала перед тем, как уснуть, почти обессилевшая Лида, как в детстве, подогнув ноги и свернувшись калачиком рядом с парнем, подложившим свое предплечье под ее голову, — совсем забыла.
— О чем же?
— То, что ты заканчивал музыкальную школу — это не единственное твое преимущество перед Денисом Смерчинским — для меня ты лучше всех.
— Спи, — Едва заметно улыбнулся молодой человек. — Уже поздно. А завтра я разбужу тебя рано, Лида.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Ты все-таки такой душка. — И Лида опять разулыбалась, глядя в высокий потолок, думая, что все-таки жизнь прекрасна, а Петя — кто бы и что о нем не думал — прекрасный человек.
Утром они вместе позавтракали — Смерчинский, как и обещал, разбудил Лиду, а она с трудом проснулась и долго, правда, деланно хмурилась, но оттаяла, когда ее силой утащили к столу, а после Петр посадил ее в свою фиолетовую машину.
— Так куда мы поедем? — поинтересовалась Лида, с улыбкой восторга глядя на молодого человека.
— Сначала в магазин. Я хочу купить тебе кое-что. А потом на вечер. — Сказала он ей и, действительно, привез в крупный, но дорогой бутик, где сам, по своему вкусу, выбрал девушке вечерний наряд — длинное платье благородного синего цвета из тафты и на бретелях и полуоткрытой спиной. Ему пришлось выдержать целый бой — Лида ни в какую не хотела получать от него дорогих подарков, а платье стоило не очень дешево.
— Ты как будто меня покупаешь, — сказала она сердито.
— Я покупаю платье. На тебя у меня денег не хватит. — Отозвался Смерчинский, и повез ее за обувью и украшениями. Сегодня он хотел представить девушку деду и отцу, и хотел, чтобы его красавица выглядела ослепительно — не потому что он считал Лиду недостаточно красивой или обеспеченной, она умудрилась стать для него просто лучшей женщиной, а потому что знал, что его противному деду важно будет не только содержание, но и форма.
Увы, в этот день он так и не представил Лидию своим ближайшим родственникам. Когда они ехали на благотворительный вечер «Ночь Жизни» — в это время Марина как раз писала сообщение сестре и Маше о том, что она сейчас вместе с Петром, — в их машину, плавно едущую по не слишком пустой дороге в центре города, врезалась чья-то «Волга», а в нее, в свою очередь врезался «Лексус». Петр только чудом сделал так, чтобы его «Мазда» не поцеловала багажник едущего впереди «Пежо». Смерчинский мгновенно вскипел, едва взял себя в руки и выбрался из тачки, чтобы разобраться с криворуким бугаем из «Лексуса», который лениво смотрел на выбежавшего дяденьку из «Волги» и не думал чувствовать себя виноватым.
— Петя, не связывайся с ним, подождем милицию. — Произнесла Лида, глядя на машины сзади.
— Милая, ты еще не запомнила? — улыбнулся покровительственно ей Петр. — Это он пуст со мной не связывается. Посиди здесь, я сейчас вернусь. Ты сильно испугалась? Нет, — он не удержался и погладил ее по щеке, — ну и хорошо.
Из-за тройной аварии на дороге случился затор. Где-то впереди через полчаса вновь произошла авария, на этот раз серьезная, с участием пассажирского автобуса, и дорога превратилась в одну сплошную пробку. Петр в совершенно никчемной компании из испуганного дядьки разбирался с накаченным лысым умником из «Лексуса», около которого торчала тоненькая хрупая девушка, время от времени пищавшая:
— Женечка, прекрати, Женечка, перестань, Женечка, это ведь ты виноват, не ругайся!
Это происшествие вызвало в Смерчинском сильнейшее раздражение — на благотворительный вечер он опаздывать не должен был — из-за идиота-деда и из-за встречи с Мартом, а тут попал в аварию! Впервые в жизни! Правда, уже через час он оценил свою удачу — видимо его очаровательный кузен Денис забрал при рождении не все дары госпожи Фортуны их семьи.
Когда, наконец, злой Петр ехал по направлению в ресторанному комплексу, где должен был проходить вечер, ему вдруг позвонил арт-директор «Алигьери», тоже присутствующий там.
