Порочный миллиардер (ЛП) - Эшенден Джеки (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Ее пульс участился. Боже, что, если с Лукасом что-то случилось? Что, если он ранен или еще хуже? Что, если он не вернется?
Разные ощущения перемешались внутри нее. Страх и непонятное горе, что было странно, ведь она решила, что ненавидит его.
Она снова сглотнула. Лукас был ясен в своих предупреждениях. Не открывать дверь никому, кто не был им. И все же это полицейский, и что, если что-то не так? Что, если Лукас попал в аварию на своем байке?
Дрожащей рукой она подняла палец и нажала кнопку интеркома.
- Да?
Коп был в зеркальных авиационных очках, и она не видела его глаз, когда он смотрел в камеру.
- Добрый день, мэм. Вы родственник Мистера Лукаса Тейта?
Боже…
Ледяные пальцы страха сжали ее сердце.
- Почему? Что случилось? С ним что-то случилось?
- Не могли бы вы открыть дверь, мэм?
- Сначала расскажите, что случилось. Он в порядке?
- Откройте, пожалуйста, дверь, мэм
Страх сжал ее еще сильнее, заставив похолодеть.
- С ним что-то случилось? Он ранен?
- Пожалуйста, откройте дверь, мэм.
Ее сердце бешено колотилось, дыхание участилось.
- У вас есть удостоверение личности?
Полицейский полез в карман, вытащил бумажник, открыл его и поднес к камере, чтобы она могла видеть. Для нее этого было достаточно. Она подняла дрожащий палец к кнопке, которая открывала дверь.
Затем, так быстро, что она едва успела среагировать, позади копа появилась тень и рука опустилась на его голову в жестоком ударе. Когда коп обмяк, могучая рука обхватила его за талию, удерживая в вертикальном положении, и на экране появилось другое лицо. Лукас.
Облегчение затопило ее, инстинктивное и сильное, заставив на секунду почувствовать слабость в коленях. Затем ее мозг заработал. Он только что вырубил копа?
Лукас смотрел в камеру, его красивое лицо было абсолютно жестким, он тянулся к кнопке интеркома тыльной стороной свободной руки, а его длинные пальцы сжимали смертоносный пистолет. Затем его холодный, глубокий голос разнесся по квартире.
- Открой эту чертову дверь, Грейс.
Она не стала его расспрашивать, нажала на кнопку, отпирающую дверь, и попятилась от лифта, а ее сердце бешено колотилось в груди.
Через минуту двери лифта открылись, и из него вышел Лукас с бесчувственным полицейским на руках.
Не говоря ни слова, он подтащил мужчину к белой кушетке и без всяких церемоний бросил на нее. Потом поднял голову и посмотрел на нее. Лицо Лукаса превратилось в застывшую маску, в воздухе повисла гроза, плотная и угрожающая. Заставляя ее хотеть отойти от него.
- Ты собиралась открыть дверь, не так ли? - если бы его голос был бритвой, он разорвал бы ее на куски. - Что я тебе говорил насчет того, чтобы никому не открывать дверь?
- Он полицейский. Я думала…
- Он не полицейский.
Грейс попыталась успокоиться, но не смогла.
- Что? Но он показал мне удостоверение.
Лукас вытащил что-то из кармана джинсов и бросил на диван рядом с бесчувственным телом. Это был бумажник полицейского.
- Удостоверение поддельное.
- Но как…
- Я видел, как этот парень остановился в паре ярдов отсюда, - глаза Лукаса блеснули голубизной. - Он не водил полицейскую машину. Поэтому я пошел за ним, чтобы убедиться, и он пошел прямо сюда. Потом он спросил, как меня зовут, и я понял, что он не полицейский. Никто не знает, что я здесь живу. Никто.
Реальность обрушилась на нее, заставляя почувствовать себя неуверенно. Господи, она думала, что он был настоящим полицейским. Она собиралась впустить его.
Внимание Лукаса переключилось на ее руки, а затем он двинулся к ней, быстро приближаясь, не оставляя ей времени отступить или избежать его. Он взял ее пальцы в свои и посмотрел на них.
- Ты в порядке? Что это у тебя на пальцах?
Привычный электрический разряд прошелся по ней, как только его кожа коснулась ее, заставляя нервничать и дергаться от его прикосновений.
- Ничего, просто краска.
Он не двинулся с места. Вместо этого его глаза сузились, и, к ее удивлению, он взял ее лицо в ладони, запрокинул ее голову назад, его голубые глаза блуждали по ней.
- Ты плакала. Что случилось?
Его ладони были такими теплыми на ее щеках, что у нее перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце.
- Я не плакала.
Он нахмурился.
- Нет, ты плакала. У тебя красные глаза.
О великий. Просто чертовски замечательно. Он должен был заметить.
- Это просто печаль, ясно? - и это не было ложью. Она оплакивала Гриффина и брак, который у них должен был быть.
Лукас помолчал, его светлые брови опустились.
- У тебя краска на щеке, - тихо сказал он. - Я не знаю, что с тобой, - его большой палец двигался, легкое прикосновение к ее скуле, посылая крошечные искры по ее коже.
Она не могла пошевелиться. Даже дышать не могла. Жар его рук и неожиданно темно-синие глаза заставили ее замереть. Ее сознание начало сужаться, сосредоточившись на нем, остальная часть мира исчезла. Он был таким высоким, его тело было твердым, гибким и сильным, и на секунду, стоя так близко к нему, она почувствовала себя в безопасности. Защищенной. Как будто ничто не могло коснуться ее, пока он был здесь.
Затем выражение его глаз изменилось, и он опустил руки. Он отступил на шаг, увеличивая расстояние между ними.
- Оставайся здесь, - коротко сказал он. - Мне нужно разобраться с этим засранцем.
У нее перехватило горло, и она почувствовала прикосновение рук Лукаса к своей коже, тепло его прикосновения, сияющее, как солнечный луч.
- Хорошо, - слово прозвучало глухо и хрипло. - Что ты собираешься с ним делать?
- Задам ему несколько вопросов, - Лукас вернулся к тому месту, где на диване лежал все еще без сознания лже-полицейский, и Грейс увидела, как он наклонился и взвалил его на плечо, демонстрируя потрясающую силу. - У меня есть место в подвале, я собираюсь оставить его там, пока он не проснется, - Лукас подошел к лифту, двигаясь так, словно не нес на плече бесчувственного человека, и нажал кнопку. Когда двери открылись, он бросил на нее короткий напряженный взгляд. - Что бы ты ни делала, не открывай дверь никому другому, поняла?
Потом вошел в лифт и исчез.
* * *
Лукас был недоволен.
Он отсутствовал весь день, покинув квартиру до того, как Грейс проснулась, потому что, хоть он полностью и контролировал себя, после вчерашнего поцелуя он подумал, что будет лучше, если они оба проведут какое-то время порознь.
После встречи со связным Тейтов, который пытался выследить ублюдков, преследующих Грейс, и не нашел ровно ничего, он вернулся в квартиру, только чтобы обнаружить дже-копа, направляющегося в том же направлении.
Его военный инстинкт подсказал ему, что с этим парнем что-то не так, и когда полицейский направился прямо к фасаду дома, Лукас понял, что с ним что-то не так. Особенно когда он спросил его о нем же.
Лукас не сомневался. Он действовал. Просто подошел к парню сзади, вырубил его и затащил внутрь.
Пока лифт спускался в подвал, чувство, которое Лукас не позволял себе испытывать годами, шевельнулось внутри него, тяжелое и медленное, как животное, пробуждающееся от долгой спячки.
Ярость.
Было умно одеться как полицейский. Грейс была готова впустить этого ублюдка, независимо от того, что Лукас говорил ей о незнакомых людях, приходящих к двери. Хотя было не совсем честно злиться на нее, не тогда, когда она не знала, что этот ублюдок - подделка.
Господи, если бы его здесь не было, и она впустила бы этого засранца, они бы ее нашли. Они бы забрали ее. Они бы причинили ей боль.
Ярость закрутилась внутри него, извиваясь и переплетаясь, как разрезанная змея.
На самом деле, увидев красные пятна на ее пальцах, он сначала подумал, что она каким-то образом пострадала, и, хотя он сказал себе, что будет держаться от нее подальше, он не смог удержаться, чтобы не подойти к ней и не взять эти длинные, тонкие пальцы в свои, желая убедиться, что с ней все в порядке. Но она была в порядке, только краска, как она и сказала. Потом он заметил, что ее глаза были покрасневшими, как будто она плакала, и он по глупости взял ее лицо в ладони, не в силах избавиться от напряжения в груди. В ее глазах был страх, он видел его следы, и шок тоже, и она была немного бледна, а ее веснушки выделялись на ее коже, как маленькие звездочки. На одной скуле виднелась красная полоска краски, и он не мог удержаться, чтобы не погладить ее, гадая, что она рисовала и не тот ли это последний холст, о котором она так беспокоилась.
