Записки успешного манагера - Прыткина Эмилия (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Мишкин… — начала я жалобно.
— Я что, непонятно сказал? Я ничего не буду переделывать, до свидания! — рявкнул он и убежал курить.
Пошла к Мимозиной.
— Ну, и что дает твоя практика? В чью ауру ты смотрела?
— Ну, не всегда срабатывает. К тому же я могла уловить положительные вибрации, которые исходили от кого-то, кто находился рядом. Возможно, эти вибрации были настолько сильными, что перекрыли все остальные. Да и ты тоже хороша. Пойдем в комнату переговоров, буду учить тебя, как общаться с Мишкиным в таких ситуациях.
— Пошли, — вздохнула я и взяла ручку и лист бумаги.
— Пиши, — сказала Мимозина, подгрызая кончик ногтя на мизинце.
И снова я стала записывать мудрые слова, которые говорил самый великий менеджер на свете — Елена Мимозина.
Оказалось, что к нашему арт-директору нужен особенный подход, в зависимости от его настроения.
Когда Мишкин в гневе (а это бывает в девяноста девяти случаях из ста), то не рекомендуется:
1. Говорить ему о том, что клиент назвал наши эскизы откровенным «г». Это дискредитирует его как дизайнера и может вызвать необратимые последствия: от вопля раненого бизона, как, например, сегодня, до отказа впредь разговаривать на эту тему. Следует начать разговор издалека, на какую-нибудь отвлеченную тему, например, поинтересоваться, как чувствует себя после кастрации кот Федя или какой стул был у кошки Пуси. Потом, как бы невзначай, заметить, что у мудака из такой-то компании обострился геморрой и он, дабы не страдать в одиночку, решил подпортить нам настроение и забраковал эскизы. Далее следует плавно, очень медленно и осторожно положить ему на стол листок с правками и заметить, что совершенно необязательно все переделывать, можно вообще проигнорировать подобный бред. Намекнуть, что заказчик заплатил приличную сумму денег и заплатит еще столько же по факту сдачи проекта, но, будучи в состоянии гнева, грозился разорвать контракт. Заверить, что в худшем случае потерю еще одного мудака-клиента мы переживем совершенно безболезненно и избавим себя от лишних хлопот в виде предоставления эскизов и бесконечных правок.
2. Категорически не рекомендуется спорить с Мишкиным. Пусть кричит, топает ногами, брызжет слюной. Ни в коем случае нельзя уходить. Стоять с опущенной головой, как русский партизан на допросе, и молчать. Молчать и еще раз молчать. Дать человеку выговориться, робко сказать: «Я все поняла» и бесшумно удалиться. После этого не трогать его как минимум часа два.
3. Под страхом увольнения не рекомендуется учить Мишкина, как делать эскизы. Даже если очень чешутся руки и язык: руки отрубить, язык засунуть в одно место и ничем, ни при каких обстоятельствах не выдать своего недовольства его работой или несогласия с его позицией. Если уж совсем невтерпеж, подговорить Швидко или Чайку. Пусть они как дизайнеры, как бы невзначай, посмотрят на эскизы и скажут, что они бы сделали по-другому.
4. Самое главное — помнить, что, как и любой творческий человек, наш арт-директор натура вспыльчивая, но отходчивая. И даже если он грозится уволить тебя и отправить торговать газетами в метро, надо отнестись к этому спокойно, поскольку ровно через пять минут он все забудет и станет таким, как прежде.
— А что делать, если я все-таки увижу Мишкина в хорошем расположении духа? — поинтересовалась я.
— Считай, что ты избранница судьбы, ибо за долгие годы совместной работы никому из нас еще не подфартило. Даже мне, со своими способностями, — вздохнула Мимозина.
Я вернулась на свое рабочее место и стала писать замечания по эскизам. Написала, смотрю: Мишкин курить пошел. Схватила сигарету и побежала за ним.
— Сегодня вечером фильм будет классный по пятому каналу, — сказал Мишкин как ни в чем не бывало.
Ага, значит, отошел-таки.
— Что за фильм? — поинтересовалась я.
— «Куклы» Такеши Китано.
— Посмотрю обязательно. Мишкин, тут я тебе правки написала. Я понимаю, что я многого не знаю и не умею, также я понимаю, что тебе виднее, как оно должно быть, но это мой первый проект, и я бы не хотела его сорвать.
— Давай сюда, переделаю, — сказал Мишкин.
— Спасибо, — ответила я. — А кстати, как там Муся поживает?
— Какая Муся? — спросил Мишкин.
— Ну, кошка твоя.
— А-а-а, Пуся. С Пусей все отлично, она у нас самая славная, — улыбнулся Мишкин.
— Ну и хорошо, — улыбнулась я в ответ.
Села за компьютер и облегченно вздохнула, не все так страшно, как кажется на первый взгляд. Швидко написал мне письмо:
Солнышко, ты такая красивая сегодня. Пойдем вечером погуляем? Целую тебя крепко-крепко. Сережа.
Ответила:
Конечно пойдем. Я вчера весь вечер думала о тебе. Целую нежно-нежно. Я.
Как прекрасна все-таки жизнь! Все прекрасны, даже нудный технический дизайнер и вспыльчивый арт-директор.
Еле дождалась вечера. Снова ушла пораньше, а Швидко догнал меня возле метро. Так лучше, не хочу я, чтобы кто-то догадывался о наших отношениях. А то вдруг Мимозина опять скандал закатит или, не дай бог, Мишкин рассердится. Все-таки заводить романы на рабочем месте не есть хорошо. А с другой стороны, где мне их заводить, если я кроме работы и дома нигде не бываю?
Пошли в парк, поели мороженого. Швидко не нравится, что я курю. Обещала подумать над этим.
Швидко вспомнил, как мы ходили на концерт, и заметил, что я выглядела очень смешно.
— А я так старалась тебе понравиться. Даже глазками стреляла.
— Ты мне и без этого нравишься, и уже давно, — нежно сказал он и поцеловал меня.
— Какой позор, срамота-то какая! Сидят на улице и цалуются! — возмутилась бабушка, проходящая мимо.
— Бабушка, не ругайтесь, сами ведь такие были, — улыбнулся Швидко.
Второй день я витаю в облаках. Швидко обещал познакомить меня поближе со своими лучшими друзьями: Юлькой Назрановой и Семеном.
— Они тебе понравятся, вот увидишь, — заверил он.
День сорок первый
Утром на остановке встретила жену соседа, к которому приставала хозяйка Лесси.
— Слушай, а у меня к тебе вопрос есть, — сказала она.
— Какой? — удивилась я.
— Как ты думаешь, мне эту суку удушить или ножом заколоть?
— Какую?
— Ну, которая с колли ходит. Представляешь, сегодня заявилась в шесть утра. Собачек, видите ли, ей приспичило вместе выгуливать. Тьфу, сучища, я ей так вставила, так вставила, — завелась жена соседа.
— Ты ее не трогай, она несчастная женщина, — вздохнула я.
— Как же не трогать, когда мужика из-под носа уводит? — возмутилась соседка и стала пропихиваться в полный троллейбус с воплями: — Пропустите! А ну пропустите! А ты, дед, вали отсюда, тебя смерть посрать отпустила, а ты туда же! Ты вообще молчи, карга старая, а то сейчас оплюю! Мужчина, я вам не полка для вещей, уберите вашу сумку с моего плеча!
Двери захлопнулись, увозя жену соседа, а я осталась ждать маршрутку.
Приехала на работу. Прибежал Швидко и вручил мне кассету. Сказал, что наконец нашел свой любимый японский фильм, с которого началось его увлечение Японией.
— Отличная картина, рекомендую, — выпалил он.
Смотрю на обложку кассеты: на ней изображен какой-то мужик с искаженным от ужаса лицом и развалины города. Внизу надпись: «Тецуа — железный человек». Решила, что это ужастик.
Позвонила Олька.
— Ваня ушел, — грустно вздохнула она.
— Скатертью дорога, — ответила я.
— И как я теперь без мужа буду жить? — всхлипнула Олька.
— Найдем мы тебе мужа, не переживай.
— Обещаешь?
— Обещаю, — ответила я.
Черт меня дернул за язык пообещать такое, теперь же не отстанет, пока я ей кого-нибудь не найду. Решила позвонить Нане, у нее поклонников много, может, не пожалеет и поделится с подругой каким-нибудь доходягой.
— Еще чего! — возмутилась Нана. — К тому же у меня их сейчас всего-то восемь штук.
