Полет в Нифльхейм (СИ) - Ливина Евгения (книга жизни .txt) 📗
Отставив полупустую бутылку шампанского, они переключились на водку, которая хорошо заиграла в сочетании с салатом из фруктов.
На экране мелькали низкие спортивные машины и серпантины глянцевой дороги Нордшляйфе, визг колес заглушался голосом журналиста, который шутил и по ходу репортажа бросался смешными эпитетами, но Лада и Олег разговорились и уже не смотрели передачу и не восхищались остротами Влада.
Олег заметно оживился; он уже не казался расстроенным, и немного раскрепостился в присутствии жены брата. Чувствуя, что в ней погибает замечательный психолог, Лада продолжала сыпать своими умозаключениями по поводу отношений Олега с его бывшей девушкой, ее поведения и мужского соперничества, а также коснулась щекотливых вопросов о разнице восприятия у мужчин и женщин.
- Ни в коем случае нельзя говорить, что все женщины похожи. Мы разные. Я терпеть не могу, когда мудреные «якобы» психологи говорят, что женщины с Венеры, а мужчины с Марса. Все люди разные и у каждого своя планета. Ну, вот скажи хотя бы: я похожа на твоих бывших девушек?
- Ты - нет. Но некоторые из них между собой в чем-то похожи.
- А, ну так мы все имеем что-то общее. В тебе, например, я вижу кое-какие качества от моего бывшего мужа, но в тоже время у тебя есть какие-то черты Влада.
- Интересно и что бы они делали на моем месте?
- Мой первый муж - ломал мебель и катался на машине спьяну. А Влад... не знаю... тебе виднее. Наверно, таскался бы за этой девушкой и хватал ее за край юбки, ломая руки и бормоча что-то слезливое. Я права? Как ты думаешь. Или он ушел бы в себя и поехал к монахам в Тибет?
- Не знаю, - Олег рассмеялся, представив картину, как Влад пытается схватить свою девушку за край юбки и задержать, но она вырывается, - Когда от него ушла Ирина, оставив с ним дочь, он ничего такого не пытался сделать. Он ее уже тогда не любил. Потому что если бы любил, постарался бы удержать. Но если это будешь ты... Вряд ли тибетские монахи с их философией смогут ему помочь в таком случае. Думаю, все кончится крайне плохо: выпивать и дебоширить он точно не будет. Скорее всего убьет всех троих разом. Или хотя нет. Убьет конкурента и себя. Тебя он пожалеет.
- Почему?
- В тебе есть цельное зерно, какой-то здравый смысл. А у него не жизнь - а сплошные метания.
- Странно, я думала это у меня жизнь - череда нелепостей.
Лада почувствовала на себе его удивленный взгляд. Когда она посмотрела на него, он смущенно отвернулся. Ей слишком хорошо был знаком этот взгляд - такой же она часто видела у Влада; взгляд, который что-то таит и скрывает, но и одновременно слишком понятный, чтобы быть двусмысленным или неоткровенным. Олег долго не поднимал головы, боясь еще чем-нибудь себя выдать. Заметив его неловкое положение, Лада наполнила свой и его бокал остатками шампанского, подложила ему еще мороженого и печенья и сделала вид, что переключила внимание на экран телевизора, продолжая краем глаза наблюдать за ним. Олег залпом выпил свою порцию и сунул в рот печенье целиком, так что крошки посыпались на пол и на диван.
- О, ну что ты со мной делаешь!? - воскликнула Лада, - Я так люблю этот диван, здесь на замшевой обивке теперь останутся жирные следы.
Она наклонилась к нему и стала стряхивать кусочки печенья. Олег вытянулся в струну, прижавшись к спинке дивана; он широко раздвинул ноги, боясь, что она дотронется до его бедра, но она была аккуратна. Ее руки плавно скользили по обивке, не касаясь его джинсов, а растрепавшиеся из прически локоны упали ему на лицо и он почувствовал их запах. Её природный, женский запах - аромат спелого шиповника. Лада медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. На лице Олега застыл ужас; он сидел, не шевелясь, и испуганно глядел на нее. Лада улыбнулась, полураскрыв в улыбке губы, и тоже застыла в своей позе. Она не чувствовала себя пьяной, но голова немного кружилась и мысли слегка путались в мозгу, хотя она могла бы в эту же минуту четко и грамотно набросать какой-нибудь эскиз. Олег не мог оторвать взгляда от ее глаз, они будто гипнотизировали его, заставляли терять рассудок. Тепло ее близости и тонкий аромат искушали его, требовали прикоснуться к ее упругому бедру или изгибу талии, прижаться губами к изящной шее, почувствовать во рту влажность ее белых зубов. Олег замер и слышал только бешеную пульсацию крови в висках и хрип своего дыхания где-то под диафрагмой. Осознание реальности происходящего плавилось в горящем от лихорадочных мыслей мозгу. Теряя последние способности контролировать себя, Лада внезапно пододвинулась к нему. Она видела его испуг, но ничего не могла сделать, какая-то безумная сила будто понесла ее и она чувствовала только жажду желания и азарт, как если бы прыгнула с парашютом, но, в одно мгновение решив поиграть с собой, помедлила бы его раскрыть.
- Выбор твой - да или нет... - медленно прошептала она.
Какую-то долю секунды рассудок еще боролся с его инстинктом, но лицо брата, которое последние трезвые мысли пытались вызвать перед его глазами, постепенно начало терять контуры и стало расплываться. Он поймал себя на мысли, что уже не помнит, как выглядит Влад. Между тем его моложавый голос хоть и раздавался на всю квартиру, но был так далек, как будто звучал за сотни световых лет и они не слышали его. Он резко наклонился к ней и поцеловал.
Лада проснулась и почувствовала на своем затылке чье-то сонное дыхание. Она привстала, потирая лоб и расправляя спутанные волосы, и обернулась назад. Вид Олега, который сном беззаботного младенца спал уткнувшись лицом в ее рубашку вместо подушки, привел ее в состояние эмоционального паралича.
- Твою-то мать! - воскликнула она, наконец осознав все, что произошло.
От этого крика Олег поднялся на локте и с недоумением огляделся вокруг. Он увидел ее рядом, в нижнем белье, прижимающую к себе его футболку как одеяло, резко побледнел и с выражением праведного ужаса вскочил, пытаясь в куче одежды на полу найти свои джинсы. Лада накинула свою рубашку и помогла ему собрать его одежду.
- Я...я... не знаю... почему... как. Я, наверно, моральный урод... Что я наделал?! - запинаясь, пробормотал он.
- Нет, это я, - сказала Лада, устало присаживаясь на диван.
Она просидела несколько секунд, уставившись в одну точку, затем вдруг рассмеялась самым веселым, заразительным смехом. Олег удивленно смотрел на нее.
- Лада, что же мы будем делать?
- Ты, наверно, теперь должен жениться на мне, как честный человек, - ответила она, продолжая смеяться.
В его лице промелькнуло удивление, он был подавлен и растерян. Но эта женщина с ее странными реакциями сводила его с ума в хорошую и плохую сторону одновременно. Лада перестала смеяться и догадалась о его настроении по этому стеклянному взгляду.
- Надо рассказать Владу. Я не могу солгать ему.
- Олег, о чем ты говоришь? Влад не достоин такой жалкой участи. Сбережем его здоровье и свою репутацию. Мы не скажем ему об этом никогда. Пусть это останется между нами.
- Как же я виноват! Я не знаю, что мне теперь делать?! - он с раздражением натянул футболку. У него было спортивное телосложение, но мышцы уже начинали заплывать жирком и выдавать его леность и любовь вкусно поесть и выпить. Лада улыбнулась и с теплотой взглянула на него.
- Олег, ты ни грамма не виноват. Виновата одна я. Это только моя вина. Ты слаб, как и все мужчины. Признай это. А я могла поступить как мне вздумается, но поступила именно так. Это мой грех.
- Как я буду смотреть ему в глаза?
- Как и я, с любовью.
В этот момент он почувствовал, что эта женщина, чужая жена, ближе ему, чем брат и чем кто-нибудь из родных. Она была права во всем и она смогла убедить его в этом и вернуть ему здравый смысл. Конечно, он никогда не сможет сказать Владу о том, что произошло между ними, но эта ночь со всей ее пошлой остротой останется в его памяти и долго (может быть всю жизнь) будет жечь мозг этим воспоминанием.
Олег ушел, а Лада осталась сидеть в той же позе на диване. Она до сих пор ощущала всей кожей чужое тепло; ей хотелось стряхнуть с себя это ощущение, но оно ей было приятно. Ей, разумеется, было стыдно не меньше чем Олегу, но о произошедшем она не сожалела, по крайней мере, не до такой степени чтобы рвать на себе волосы или вопить на всю квартиру. Более того, то, что случилось, ей казалось как минимум забавным и она отчетливо понимала, что сама спровоцировала эту ситуацию. Но почему ей захотелось чтобы события облеклись такой формой? Не только из-за дикой смеси шипучего вина и водки? Она осознавала, что нет. Конечно, алкоголь в крови добавил ей дозы куража, но почему она не пыталась притормозить свой разгоряченный темперамент? Ведь Олег не нравился ей, он воспринимался ею только как брат мужа и симпатичный, разумный парень. Тогда зачем надо было заводить эту и без того неловкую ситуацию в тупик? Отныне они с Олегом всегда будут неизбежно бледнеть в присутствии Влада, боясь неосторожным взглядом выдать себя, хотя сами ни за что не согласились бы разрушить устоявшиеся взаимоотношения. Она слишком хорошо знала, что нравится Олегу и от этого он еще больше боится ее; но ни он ни она никогда не желали бы носить с собой груз этого нелепого грешка, который становился для них не просто интрижкой, а несмываемым пятном на совести, потому что они понимали, что предать такого человек, как Влад - это все равно что предать ребенка, все равно что прокутить в баре деньги на благотворительность или подрезать на дороге автобус с ветеранами. В общем, это было в моральном отношении слишком дурное дело, чтобы можно было себя легко простить. Но Лада, продумав все это, не стала нагружать себя такими мыслями. Казалось к свежему воздуху примешалась слабая струя запаха марихуаны и это не вызывало у нее внутреннего протеста потому, что она не любила простой жизни, не любила планов и ответственности, всегда стремилась пройти по тонкой грани между правильным положением вещей и бредом.
