Прикид - Брук Кассандра (книги хорошего качества .txt) 📗
Гейл прервала свое повествование и занялась очередной клиенткой, затем, предоставив даме самой рыться в корзине с аксессуарами, снова уселась в кресло возле Торквемады.
– Ладно! Так что же делать? Ребекке плевать на мужа, но она вовсе не желает, чтоб какая-то сучка захапала все деньги и изгнала детей из родного дома. Чтобы потом они с Ребеккой остались ни с чем и влачили бы голодное существование. А поскольку он блестящий адвокат, то выжмет ее на суде досуха. А Мерзавка будет держать его за яйца до тех пор, пока не добьется своего. Боже упаси! Ты слышала о чем-либо подобном, а, Анжела?
Она рассмеялась, улыбнулась покупательнице, завернула выбранные ею два шарфика.
– Спасибо, мадам! Обязательно заходите еще.
Вернувшись ко мне, Гейл провела старенькой расческой по непослушным волосам, отчего они вздыбились и растрепались еще больше, и тяжело опустилась в кресло.
– Так что же делать? – спросила она, словно я могла знать ответ. – Господи, Анжела, как бы я хотела, чтоб эта гребаная машина могла выдавать не только кофе, но и добрые советы! Ладно… Суть в том, что в этот уик-энд они вместе с муженьком-стервецом собрались куда-то за город. Якобы там у него какое-то дело. Очень важное для карьеры, так он сказал. Святой Моисей, не засунул бы он эту карьеру себе в задницу! Это я ей сказала. И жена должна его сопровождать. Мало того, – добавила Гейл после паузы, – она заказала мне уйму разных других вещей, костюм для загородных прогулок, дневное платье, бог знает что еще… И собирается зайти в понедельник и купить. Видала что-либо подобное? Спрашивается, зачем ей все это нужно? – Глаза Гейл округлились. – Потому как эта дура вообразила, что если Мерзавка увидит ее снимки в «Дженнифер дайэри», то придет от этого в такое бешенство, что выгонит этого гребаного адвокатишку пинком под зад! Глупая корова, неужто она не понимает, что все мерзавки в мире похожи на бульдогов – уж раз вцепилась, ни за что не оторвать!
Понемногу Гейл успокоилась. В магазин заходили покупатели, и я на время забыла обо всем этом. И перестала думать о сумеречной даме.
Тем более, что вскоре голову мою стали занимать совсем другие мысли. Вернее, одна мысль. Позвонил Джош. С утра шел дождь, в магазине было полно народа, и тут позвонили из Милана. Не слишком подходящее время для Долгих и пустых телефонных разговоров. И мне показалось странным, что человек, звонивший с другого конца Европы, вдруг начал пространно объяснять, чем именно ему так нравятся мои груди. Поскольку Джош еще не успел исследовать другие уголки моего тела, детальным описанием достоинств моего бюста он, собственно, и ограничился. Интересно, какой образец он использовал для сравнения, подумала я.
– Теперь наконец определились дальнейшие планы, – заявил он, закончив урок анатомии. – Возвращаюсь в понедельник… И еще… Я очень по тебе скучаю. Жаль, что ты вдруг пропала из моей жизни.
– Ничего себе! Мне почему-то казалось, это ты пропал! – холодно парировала я.
Но на самом деле испытывала я совсем другие чувства. Сердце так и замерло, стоило услышать голос Джоша. А внутренний голос твердил: «О Господи, возвращайся скорее! Я так хочу тебя!»
Но на улице шел дождь, дел у меня было по горло, и я испытывала досаду и раздражение. Разве возможно вести двойную жизнь, если половинка этой жизни сводится к сидению в магазине и выслушиванию дурацких утренних звонков из Милана – от мужчины, который, по всей вероятности, только что провел ночь, трахая какую-нибудь сговорчивую синьорину? Может, она всего за минуту до этого убралась из его номера, потому как он сказал, что хочет спокойно поговорить с женой.
И я решила, что куда хуже ревновать к женщинам в целом, чем конкретно к одной. Если Джош действительно ездит повсюду с хорошенькой ассистенткой, как уверяла Кэролайн, я по крайней мере могу выцарапать этой девице глаза. Но ослепить всех женщин на свете – нет, эта задача мне не под силу.
И еще Джош спросил:
– Может, увидимся во вторник за ленчем?
Мне следовало бы небрежно и холодно бросить в трубку: «Возможно… Правда, не знаю, буду ли здесь во вторник». Но разумеется, из этого ничего не вышло.
– О да, с радостью! – ответила я. – Я тоже очень соскучилась!
Я повесила трубку и увидела, что Гейл не спускает с меня глаз. Вот она проводила посетительницу до двери, затем вернулась к автомату и снова взглянула на меня.
– Поверь мне, дорогая, – заметила она, приглаживая облако непослушных рыжих волос. – Первая измена всегда самая худшая.
Я улыбнулась. Подобное высказывание все расставляло на свои места. Вовсе не обязательно, сказала я себе, влюбляться в мужчину только по той причине, что он кажется тебе испорченным. Вовсе не обязательно заставлять страдать мужа, признавшись ему в этом. Двойная жизнь вовсе не означает, что одна ее половинка должна враждовать с другой. Ведь есть же на свете такое понятие, как мирное сосуществование, и я должна придерживаться этого курса. И мужчинам тоже далеко не всегда удавалось выйти сухими из воды.
И еще одна мысль не выходила у меня из головы. Дела в магазине шли просто прекрасно. Мы зарабатывали деньги, много денег. И теперь я могла позволить себе массу таких вещей, о которых прежде и мечтать не могла. Управляющий банка, где я держала деньги, вдруг пригласил меня на ленч. Гарниром к мясу по-татарски были различного рода предложения: о ссудах, выдаваемых деловым предприятиям, инвестициях, сложных схемах пенсионных вкладов, а также высокопроцентных счетах, «специально предназначенных для таких вот, как вы, молодых руководителей». Мне куда больше польстило слово «молодой», нежели «руководитель». Когда бутылка «Нюи Сент-Жорж» почти опустела, я призналась ему, что до этого всего лишь раз обедала с управляющим банком, вернее, с помощником управляющего. И было это давным-давно, еще в Ипсуиче. Наверное, я поступила мудро, отказавшись от коньяка, иначе бы он стал потчевать меня на десерт рассуждениями о прямой зависимости размеров носов и членов у мужчин. Я даже могла бы поздравить его с тем, что он оказался первым в моей жизни банковским служащим, который не хватал меня под столом за коленки и не смущал многозначительными высказываниями о неких «скрытых активах». Нет, я решила, что подобное поведение не к лицу молодому руководителю, а потому лишь молчала и мило улыбалась.
Я также поняла, что во многом успех «Прикида» обусловлен всеобщим спадом спроса на товары. Очень трудно заниматься бизнесом в период процветания, как было в 60-е, объяснила мне Гейл. Слишком много денег стекалось в карманы разного рода дельцов, чьи жены и любовницы скупали платья от кутюр буквально дюжинами, и все, разумеется, новые. Но теперь, в 80-е, ситуация изменилась в худшую сторону, особенно на юго-востоке Англии. Мужчины, чей бизнес стал разваливаться буквально на глазах и которые просто из кожи лезли вон, чтобы сохранить хотя бы дома, заложенные и перезаложенные в разных компаниях, держали своих женщин на голодном пайке. И в то же время требовали, чтоб их жены или любовницы выглядели прилично. И вот тут-то слова Гейл, когда она уверяла клиенток, что в нашем магазине можно купить пять-шесть шикарных туалетов по цене одного, попадали на благодатную почву.
– Все же есть нечто утешительное в том факте, что мы зарабатываем деньги на людях, которые потеряли свои состояния, – как-то заметила она за ленчем.
Мы сидели возле Торквемады и жевали сандвичи с семгой. Рик притащил эту семгу утром со словами:
– Вы не представляете, до чего дешево досталась! Затем он удалился, радостно заявив на прощание:
– На следующей неделе, если повезет, раздобуду икры! Гейл, как обычно, ничего не ответила, я ни о чем не стала спрашивать. Лучше уж пусть маленькие тайны и хитрости Рика останутся при нем. И мы старались побыстрее доесть эту семгу, пока не нагрянула полиция.
Мы с Гейл были в магазине одни. Кэролайн все еще отсутствовала. Похоронив идею разгула с Ренато в Тоскане, она скрепя сердце отправилась с Патриком и детьми на Сардинию и, даст Бог, должна была вернуться на следующей неделе.
