Пламя страстей (Вторая попытка) - Браун Сандра (список книг .txt) 📗
Он отнес ее в постель и опустил лицом на подушку. Оседлав ее бедра, он начал любовный массаж, возбуждая страсть в каждой клеточке ее тела, так что она вся затрепетала. Когда его руки оставили ее в покое, за дело принялись губы, специально задерживаясь под коленями. На этом особо чувствительном месте он приоткрыл зубы и пощекотал ее языком. Безучастный к ее мольбам, он продолжал свое дело до тех пор, пока, сам не захотел от нее большего.
Она перевернулась на спину. Он одарил ее таким сладострастным поцелуем, что она извивалась под ним, изнемогая от желания.
– Не сейчас, не сейчас, – прошептал он. – Еще не время.
Обведя прекрасную лепку ее рук, его пальцы перешли к грудям. Он оделил каждый сантиметр ее кожи сначала прикосновением рук, затем губ. Он трогал и целовал ее всю, он любил ее всю – одному ему ведомой любовью.
Наконец, когда оба они уже дрожали от долго сдерживаемой страсти, когда каждый нерв требовал слияния их тел, он положил руки ей на бедра и слегка приподнял их, чтобы проникнуть в нее как можно глубже. Он шептал ей на ухо слова любви, без ритма и размера, но они были лучше самой высокой поэзии.
Толчки его тела поддерживали пламя их страсти, пока они не оказались сплавлены воедино и телом и душой. И пламя это бушевало еще долго.
Все еще покоясь внутри нее, еще утомленный едва отшумевшей бурей. Чад поднял голову и пронзил ее лихорадочным взором.
– Так ты выйдешь за меня? И, смеясь и плача от счастья быть с ним, она сказала:
– Да. Да, любимый. Я выйду за тебя.
Глава 9
– Ты, наверное, шутишь.
Лоис Джексон даже не пыталась скрыть своего недоверия. Ли с интересом наблюдала за тем, как ее мать бросила выразительный взгляд на отца, который, казалось, тоже не склонен был верить дочери. Ли набрала побольше воздуха и приготовилась к неизбежному бою.
– Я говорю абсолютно серьезно, мама. И я совершенно счастлива. Я люблю Чада. Он любит меня и Сару. В Новый год мы поженимся.
Если бы речь шла о чем-то менее важном, то Ли, наверное, расхохоталась бы над окаменевшими лицами родителей. Она сама им позвонила и пригласила провести день в Мидленде. Причину она не назвала. И вот, когда они наговорились о здоровье ее и ребенка, налили себе кофе из одной из новых кофеварок, нахваливая ее за то, что она в конце концов решилась купить такую, и удобно разместились в своих любимых креслах в гостиной, она спокойно объявила им о своем намерении через несколько недель выйти замуж.
– Но, Ли, это же… это же прежде всего не вполне прилично. Грег еще только-только…
– Мама, он умер больше года назад. Я думаю, что такой продолжительный траур удовлетворил бы самого строгого блюстителя правил хорошего тона.
– Не дерзи мне. Ли. Это недопустимо. Особенно в данной ситуации.
– Прости.
Она заранее знала, как нелегко будет сообщить родителям о предстоящей свадьбе, но не рассчитывала, что будет настолько трудно. Чад предлагал ей свою помощь, он был готов поддержать ее в столь неприятную, как она догадывалась, минуту, но Ли отказалась. Зная ядовитый язык своей матери, она предпочла выдержать первый бой сама.
– Ли, – сказал отец более мягким тоном, чем мать, – не потому ли ты привязалась к этому молодому человеку, что он принимал у тебя роды? Может быть, пройдет время и ты поймешь, что твои чувства к нему – не любовь, а лишь признательность?
Она улыбнулась про себя, мысленно возвращаясь к той ночи, когда она приняла предложение Чада. Лежа в его объятиях, чувствуя сладостную усталость от их близости, она приподняла голову, поцеловала его в подбородок и прошептала:
– Спасибо. – Не открывая глаз, он слегка повел бровью:
– За что?
– За любовь.
Легкий смех вырвался у него из груди прямо ей в ухо.
– Мне это только в удовольствие. Она улыбнулась.
– За это тоже спасибо, – сказала она, ведя пальцем по сходящей на нет полоске волос у него на животе. – Я хотела сказать – спасибо, что любишь меня. И Сару. Не многие мужчины захотят возиться с чужим ребенком.
Тогда он открыл глаза и повернул голову. Они лежали на одной подушке.
– Странно, но для меня она с самого начала была моим ребенком. Она похожа на тебя, а не на Грега, если верить твоим описаниям, а к тому же я присутствовал при ее появлении на свет. Для меня она наша без всяких оговорок.
Она сжала его изо всех сил.
– Ты когда-нибудь удочеришь ее? Чтобы она официально носила фамилию Диллон?
– Я был бы счастлив. Я только не решился бы просить тебя об этом. С биологической точки зрения она дочь Грега.
– Да, конечно, и я обязательно расскажу ей об этом, расскажу о ее настоящем отце. Но после смерти его матери – Сары – у него не осталось родных. И для моей Сары ты будешь единственным отцом, и я думаю, для нее будет лучше носить нашу с тобой фамилию. Если взвесить все „за“ и „против“, то это будет наилучший вариант.
– Хочу, чтобы вы обе носили мою фамилию, – объявил он. – И как можно скорее!
При воспоминании о последовавшем за этим разговором поцелуе лицо Ли потеплело. Да, у нее много причин испытывать признательность к Чаду Диллону. Она обратилась к родителям:
– Да, я по гроб буду благодарна ему за то, что он оказался на моем пути в тот день, за то, что у него хватило мужества сделать то, что он сделал, и с должным вниманием и осторожностью. Но это далеко не все. Я люблю его! И я хочу, чтобы он стал моим мужем и моим возлюбленным.
– О Господи, – простонала Лоис, поднеся к горлу дрожащую руку. – Ли, ты ведь молодая мать. Послушай, что ты говоришь. Харви, скажи же что-нибудь! – прошипела она в сторону отца Ли.
Не дожидаясь, когда он исполнит ее приказание, она запустила следующую обойму возражений:
– Ты ведь нам сама тогда сказала в клинике, что он, похоже, не прочь и получить вознаграждение за помощь тебе. Он вообще работает? Чем он занимается?
Ли пока не хотела обсуждать этот предмет. Ей еще предстояло свыкнуться с работой Чада, и она, конечно, с этим справится. Она не сомневалась, что любовь к нему поможет ей преодолеть антипатию к его работе. К тому же мать явно интересовалась работой Чада совсем по другой причине – ей надо было выяснить его материальное и общественное положение. Она не могла простить Ли того, что та когда-то вышла замуж за государственного служащего. „Вот она удивится“, – подумала Ли злорадно.
Она улыбнулась:
– Да, мама. Он работает. Он… он работает на нефтяных скважинах.
– Рабочий? – взвизгнула Лоис. – Ли, ради всего святого, одумайся! Ты собираешься выйти замуж за какого-то работягу, неизвестно откуда родом, который будет неизвестно как с тобой обращаться. Харви! – повторила Лоис, пытаясь расшевелить мужа.
– Ли, дорогая, мы не говорим, что свадьбу надо отменить, но, может быть, было бы разумно повременить с этим делом, пока мы не познакомимся с ним получше. Мы не можем тебе диктовать, что делать, ты вполне взрослая женщина, но ты поступаешь опрометчиво. Мы не хотим, чтобы тебе было плохо. К тому же ты ведь должна подумать и о ребенке, а не только о себе.
Ли ответила на все его доводы сразу:
– Во-первых, мы не собираемся откладывать свадьбу. Мы не станем жить вместе до свадьбы, поэтому ждать мы не можем. Во-вторых, сегодня у вас будет возможность познакомиться с Чадом. Он пригласил нас к себе на ленч, и я взяла на себя смелость дать от вашего имени согласие. – Она, казалось, не замечала недовольного выражения матери. – В-третьих, я рада, что вы признаете меня достаточно взрослой, чтобы принимать самостоятельные решения. И сейчас я просто ставлю вас в известность, что я выхожу замуж за Чада – независимо от того, нравится вам это или нет. И последнее – но далеко не по значимости – это то, что юн обожает Сару, а Сара – его. Это, кажется, все. Чад будет здесь с минуты на минуту, а мне еще нужно одеться. Прошу меня извинить. – И она вышла из гостиной, оставив их в недоуменном молчании.
Она надела голубое платье-свитер, которого Чад еще не видел. Мягкий воротник-капюшон обхватывал ее шею, подчеркивая особенную синеву ее глаз и оттеняя цвет лица. Она разбудила Сару, которая спала перед обедом, и переодела ее в отделанный кружевами костюмчик с штанишками, наподобие старинных панталон.
