Тени утренней росы - Воронцова Татьяна (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Извини, это просто шутка. Иди дальше. Очки тебе больше не нужны.
Он не произносит это вслух, его голос звучит прямо у меня в голове, как и смех.
— Я не могу, — возражаю я. Тоже, кажется, мысленно.
— Не можешь? Почему?
Тем временем чудища подбираются все ближе.
— Они убьют меня, — говорю я в отчаянии. — Разорвут на части. Я умру!
— Конечно, умрешь, — соглашается он. — А ты хотела попасть в страну бессмертных, не вкусив смерти? Опомнись, Инанна. К чему тащить за собой весь этот хлам?
Пританцовывая на месте с грацией феи или русалки, он касается моей правой руки, и кожа начинает сползать с нее, подобно змеиной, обнажая кости. С криком ужаса я отдергиваю руку, его прикосновение причиняет дикую боль.
— Это я и пытаюсь объяснить тебе, дитя, — звучит негромкий, подобный музыке голос. — Ты слишком уязвима в этом теле. Тебе надо измениться, если ты хочешь продолжить свой путь.
— Не могу, — отвечаю я, вся дрожа. И начинаю пятиться назад. — Пожалуйста, отпусти меня.
— А кто тебя держит?
Со смехом он протягивает мне очки, целые, без единой царапины. Надев их, я уже не вижу ни этого странного существа, ни монстров из трещины, ни самой трещины. Самый обыкновенный мост, и я — единственный пешеход. Позади — город, откуда я пришла, впереди — город, куда я направлялась. Передохнув, решаю идти не назад, а вперед, на этот раз в очках. Однако вторая моя попытка тоже заканчивается неудачей. Та же невидимая рука сдергивает с меня очки и разбивает об асфальт.
— Пойми, в очках ты можешь двигаться только назад. Чтобы идти вперед, тебе необходимо обрести зрение.
— Да кто ты такой? — кричу я и в ярости топаю ногами.
Осколки брызжут из-под моих каблуков. Я слышу смех. Тот же ужасный смех. И больше ничего.
— Ладно. — Из глаз моих льются слезы, но я, вопреки собственному нежеланию, делаю шаг за шагом до тех пор, пока не оказываюсь возле самого края обрыва. — Что дальше?
— Вперед, — звучит за моей спиной спокойный голос.
— Вперед — куда?.. Ответа нет.
Во сне мне вспоминается фильм — это уже форменное безумие — голливудский фильм про археолога Индиану Джонса. Он стоит, так же как я сейчас, у края пропасти и лихорадочно соображает, что же делать дальше. Что все это значит? В чем подвох? Я помню, что он в итоге сделал, и делаю то же самое. Шаг вперед. Шаг в пустоту, чем бы это ни грозило. И чувствую под ногой твердую почву. Огненные твари жалят меня со всех сторон, но я иду через плюющуюся огнем трещину, содрогаясь от ужаса и сознания невозможности повернуть назад. Точка пути, в которой это было еще возможно, пройдена. Конец. Спасения нет.
— Не бойся.
Та же рука, что разбила мои очки, вешает мне на шею амулет — гладкий равносторонний крест на золотой цепочке. Амулет тоже непрерывно меняет форму. Через минуту он становится свастикой, еще через минуту — змеей, кусающей свой хвост, и так далее, до бесконечности. Целый ряд символов, значение которых мне неизвестно.
Я иду вперед, а мост рушится за моей спиной с оглушительным грохотом. Помня о печальной участи жены Лота[3]->->, я не оборачиваюсь, но дрожу всем телом. Мои волосы встают дыбом. Наконец я кричу. И просыпаюсь в холодном поту, с тяжело бьющимся сердцем.
Это только сон. Только сон.
Я лежу в своей постели в одноэтажном белом домике на северном побережье Крита, неподалеку от селения Аделе, куда приехала, чтобы обрести душевный покой и уверенность в себе. Через щель между занавесками в комнату проникает яркий солнечный свет, за стеной слышится возня и осторожные шаги Урании, которая убирается в гостиной.
Услуги Урании, как и многое другое, в том числе сам дом со всей системой жизнеобеспечения, оплачивает некий преуспевающий бизнесмен из Гамбурга, потому что я, так уж получилось, младшая сестра его жены. Она-то и предложила мне пожить здесь до начала июля, а если понравится, то и до осени. Мол, поскучай немного, а там и я с детьми подъеду. До их приезда оставалось восемь с половиной недель.
Дом просто великолепен. Четыре комнаты (три спальни и гостиная), кухня-столовая, небольшая кладовка, санузел с ванной плюс увитая цветущей бугенвиллеей терраса, не говоря уж про выложенный голубой кафельной плиткой бассейн.
Но в бассейне я не купаюсь. Вместо этого я складываю в пакет купальный костюм, полотенце и крем от загара, сажусь в серебристую «киа-пиканто» и еду на один из пустынных пляжей Аделиано-Кампо. В разгар сезона здесь яблоку негде упасть, а сейчас, в середине апреля, туристов не так уж много, да и те, что есть, все больше отсиживаются на берегу.
Я уже успела побродить по узким улочкам Старого города, посидеть в тени у фонтана Римонди, выпить восхитительный черный кофе в таверне на набережной с видом на Микро-Кастро и в одном из ювелирных магазинов на улице Аркади купить себе греческий православный крест.
Венецианская гавань Рефимно переполнена рыбацкими лодками и прогулочными катерами. Кипучая деятельность, отрывистая незнакомая речь, темные глаза, смуглые лица, головокружительный запах морской воды… Это Крит, твержу я про себя, повторяю как заклинание. Крит, родина великого бога древних. Земля, исполненная благодати. Она, и только она дарует исцеление тому, кто безнадежно увяз в лабиринте ничтожных, абсурдных, сиюминутных житейских проблем.
«Размазней ты была, размазней и осталась, — сказала мне Ритка при встрече (муж называл ее Марго, но для меня она была по-прежнему Ритка), — младшая дочь, с тобой вечно носились. Можно подумать, ты единственная женщина, пережившая развод. Не бедствуешь — это главное. А нечего было выходить за дурака! Помирись с папой, и у тебя все будет».
С папой я помирилась, кровь не водица. Ну а дальше-то что? Где источник живой и мертвой воды? Кто я есть — там, внутри, под этой жалкой, издерганной, рефлексирующей, поношенной оболочкой?.. Все это здорово портило мне настроение. Позади остались зима, потом весна, а я все ходила кругами по выжженным землям своего Царства несбывшихся надежд и не находила там ни золотого ключика, ни волшебной дверцы за нарисованным очагом, которую можно было бы этим ключиком отворить. Словом, я переживала то, что Кэмпбелл в своем фундаментальном труде «Маски бога» называет «темной ночью души».
На свидание к художнику с походкой танцора я, разумеется, не поехала. Мальчик на десять лет моложе. Ну, допустим, не на десять. Допустим, на восемь. Но уж на шесть-то наверняка! Нет, дорогие мои, я еще не выжила из ума.
А тут еще этот сон, точнее, кошмар. Давненько мне не снилось ничего подобного. Смеющийся демон: опомнись, Инанна. Инанна — богиня древних шумеров, одной из первых совершившая descensus ad inferos[4]->-> и благополучно вернувшаяся обратно. Почему он назвал меня так? Кто он такой? Танцующие движения. Космический танец Шивы. Мать честная, что за каша у меня в голове?
…и ответил бог: «Мой дорогой Арджуна, сын Притхи, созерцай же теперь мое великолепие, сотни тысяч разнообразных божественных и многоцветных форм. О, лучший из Бхарат, узри различные проявления Адитий, Васу, Рудр, Асвини-кумар и всех остальных полубогов. Смотри же на все эти чудеса, которых до тебя никто не видел и о которых никто никогда не слышал. О, Арджуна, что бы ты ни захотел увидеть, все это есть в Моем теле. Эта вселенская форма может показать тебе все, что ты пожелаешь увидеть сейчас и что ты захочешь увидеть в будущем. Все — движущееся и неподвижное — находится здесь, в одном месте. Но ты не можешь видеть меня своими нынешними глазами, поэтому Я наделяю тебя божественным зрением. Узри мое мистическое могущество»[5]->->.
Странно, должно быть, чувствовал себя этот парень, Арджуна, услышав подобное от своего друга-колесничего перед началом кровавой битвы. Но странно — это не страшно. Мне же во сне было страшно. А на предплечье левой руки, которой коснулся демон, наутро выступило красное пятно. Впрочем, к обеду прошло.
Сказав это, Высший повелитель всех мистических сил, Божественная личность, явил Арджуне Свою вселенскую форму. Арджуна увидел в той вселенской форме бесчисленные рты, бесчисленные глаза, бесчисленные удивительные видения. Господь в этой форме был украшен неземными драгоценностями и потрясал божественным оружием. Он был облачен в божественные одеяния и украшен гирляндами. Он благоухал многочисленными ароматическими маслами, покрывающими Его тело. Все это было дивно, сияюще, безгранично, всепокрывающе[6]->->.
