Перешагнув пропасть - Брукс Хелен (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— Я собираюсь напоить Энн чаем, а вы не желаете, мистер Шалье? — спросила Сэнди. Она холодно указала ему, куда сесть. Она решила, что будет держаться с достоинством; хотя как же ей хотелось, крича во всю глотку, выплеснуть самые грязные ругательства прямо в эту красивую, гордую физиономию.
— Благодарю вас. — Он не улыбнулся. — Чай будет очень кстати, мисс…
— Гоздон, Сэнди Гоздон. Все же присядьте, мистер Шалье. Сожалею, что обстановка у нас не та, к которой вы привыкли, но…
— Мисс Гоздон, я понимаю, что в данный момент вами владеет только одно желание: стереть имя семейства Шалье с лица земли. — Он сказал это без всякого выражения, но в глазах блеснул сарказм. — Однако не кажется ли вам, что при сложившихся обстоятельствах нам следовало бы как-то договориться?
— Зачем? — Она смело смотрела ему в глаза. — Вот именно — зачем?
— Ради вашей сестры.
— Ей не нужен никто — никто из вашего семейства. Единственный Шалье, который был ей дорог, мертв. Что же вы можете для нее сделать? Только не говорите о деньгах, не смейте!
— Вы полагаете, что ее можно кормить свежим воздухом?
Как я могу ненавидеть мужчину с лицом Эмиля? — думала Сэнди. Хотя у него лицо человека явно постарше. Вся горечь, вся неприязнь, скопившиеся в ее душе, отразились в ее взгляде.
— Я найду, чем ее кормить.
— Вы?! — В его голосе было столько презрения! Он повел рукой, и Сэнди заметила на запястье золотые часы, стоимость которых наверняка покрыла бы годичную плату за эту квартиру. — Я так не думаю, хотя и не сомневаюсь в ваших добрых намерениях. Вашей сестре, видимо, всего лишь двадцать лет, а вам — двадцать один? Двадцать два? К тому же будет еще ребенок!
— Но это ребенок Энн! — Сэнди дрожала от гнева.
— И Эмиля тоже. — Француз был холоден как лед.
— Однако Эмиль мертв, а Энн жива. Мне же, к вашему сведению, двадцать восемь, и у меня в Америке высокооплачиваемая работа. Так что я смогу вполне прилично содержать сестру с ребенком еще несколько лет.
— Неужели? — В глазах его Сэнди прочла удивление, которое он не успел скрыть.
— Представьте себе. — Она заметила вспышку гнева, мелькнувшую словно черная молния на его красивом лице. Впрочем, лицо тут же превратилось в маску, скрывшую мысли этого аристократа.
Ага, не нравится, мистер Шалье, когда кто-то нарушает ваши планы, подумала Сэнди. Да и я вам не нравлюсь. Ну что ж, это хорошо, даже очень хорошо. Потому что единственное желание, владеющее мной сейчас, — это разрушить схему, вычерченную вашим холодным, логическим умом, и отправить вас назад, в вашу знатную семью, причем — с чувством вины. Вот так!
— Вы думаете, что лишить ребенка тех благ, которые ему положены как сыну Эмиля, — это справедливо и мудро? — спросил француз после долгого молчания, когда они смотрели друг на друга словно два гладиатора перед выходом на арену. — Я слышал от Эмиля, что родители ваши умерли, а близких родственников нет. Значит, вы полагаете, что единственная тетка может заменить ребенку целую толпу близких людей — бабушек, дедушек, тетушек и дядюшек, двоюродных братьев и сестер?
— Безусловно, если все они — Шалье.
— Однако ваш племянник или племянница будет носить эту ненавистную вам фамилию. — Это было сказано с притворной мягкостью. — Фамилию отца.
— У меня нет настроения дискутировать. — Сэнди выпрямилась, пожелав в эту минуту быть высокой, как манекенщицы, чтобы он видел, каким гневом сверкают ее глаза. — Надеюсь, я выразилась ясно.
— А мне это не удалось. — На его лице появилась ледяная улыбка. — Я приехал, чтобы высказать уважение, которое вся наша семья питает к вдове моего брата, но… — Он посмотрел в сторону спальни. — Все, оказывается, иначе.
— Вот именно. — Сэнди не могла сравниться с ним в умении держаться холодно и надменно. Она и не пыталась. Она отдавала себе отчет, что похожа на маленькую разъяренную тигрицу, не хватает только оскаленных зубов. Сэнди ясно понимала, чего он хочет: завладеть ребенком. Тем, что еще не родился. Только это желание держит его здесь.
Она кое-что слышала об этих старинных, благородных семьях — а Шалье были, несомненно, из таких, — об их неутолимом желании иметь побольше наследников, особенно по мужской линии. Желание это заставляло их сметать все препятствия на своем пути. Она знала, что у Андре пять дочерей. А Жак — явно закоренелый холостяк. Значит, остается только…
— Поскольку Эмиль погиб, все наши связи с вашим семейством оборвались, — сказала Сэнди.
— Не будьте так наивны, мисс Гоздон. Теперь этот глубокий, красивый голос звучал явно издевательски. Француз придвинулся ближе, глядя на нее холодными, сузившимися от злости глазами. И вдруг Сэнди почувствовала те же, что и раньше, спазмы в желудке от запаха его немыслимо дорогого лосьона. Запах сам по себе напоминал о богатстве, власти и влиянии его семьи. А кроме того… Сэнди поразили мужественность этого человека, его невероятная энергия и чувственность, проявлявшиеся даже тогда, когда он был неподвижен как статуя.
— Впрочем, на самом-то деле вы отнюдь не наивны. Мне кажется, сейчас подходящий момент для того, чтобы прояснить наши позиции. Не так ли?
Сэнди не смогла ответить: она чувствовала себя кроликом под взглядом удава. И почти окаменела.
— Мои родители, — продолжал Жак, — имеют право знать, что через какое-то время у них будет внук или внучка. Даже вы с этим согласитесь, не так ли?
— Нет, никогда! — рявкнула Сэнди, уязвленная до глубины души его самоуверенностью. — Я не поверю вам, если вы скажете, что все Шалье станут изливать на нас сплошную благодать лишь потому, что у Энн будет ребенок. Как вы изволили заметить, я действительно отнюдь не наивна. И не стану терпеть их заявления о том, будто Энн — второй сорт.
— Да, да, — попытался он кивком головы ее остановить. — Я уже слышал: «Они недостойны руки ее лизать». Как говорят по-английски, до меня дошло.
— Вот и хорошо. Значит, вы согласны, что вашей родне незачем навещать мою сестру?
— Речь идет совсем о другом. — Он все еще был холоден. — Было бы гораздо… я бы сказал, удобнее, если бы ваша сестра поехала со мной во Францию, познакомилась с моими родителями и пожила бы в замке до тех пор, пока не родится ребенок.
— Вы шутите… — Сэнди смотрела на него открыв рот, но только по насмешливому взгляду француза поняла это и поджала губы.
— Я никогда не шучу, мисс Гоздон, поскольку считаю шутки напрасной тратой времени, — продолжал Жак. Он говорил мягко, хотя суть сказанного перепугала Сэнди. — Семья моя достаточно богата, положение ее стабильно, мы можем предоставить Энн все, что ей будет нужно. Неужели вы хотите, чтобы ребенок родился вот здесь, в этих условиях?
— В этих условиях? — Сэнди метнула на него гневный взгляд. — Уверяю вас, многие живут гораздо хуже. Эта квартирка мала, но…
— Она не годится для новорожденного из семьи Шалье, — отрезал Жак.
— Еще неделю назад вы не думали о том, в каких условиях живет ваш брат — тоже Шалье — со своей женой. А теперь все должно быть по-вашему — лишь потому, что Энн беременна.? Хотите заставить ее ехать в другую страну, жить среди чужих людей — и все это против ее желания?
— Мисс Гоздон… — Он набрал побольше воздуха и вдруг как-то обмяк, опустился на софу, у которой стоял, и откинулся на спинку. — Может, выпьем чаю? — спросил он мягко. — Вы обещали чай сестре, я думаю, она его заждалась. Если мы успокоимся, мы сможем договориться. Я понимаю: вы горой стоите за Энн, и это говорит в вашу пользу, но есть вещи, которых вы не понимаете. И я обязан вам их объяснить.
— Я… — Сэнди беспомощно уставилась на него. Он явно не собирался уходить… и был слишком велик: она не смогла бы вытолкнуть его из квартиры. А в душе ее зрело желание сделать именно это. Ее голубовато-сиреневые глаза расширились от страха, когда она поняла, как он опасен. С другой стороны, этот человек обладал странным магнетизмом, обаянием, с которым было трудно бороться.
Но сейчас не время заниматься психологическими изысканиями; Она должна собрать все душевные силы и справиться с ситуацией. Она приготовит этот чертов чай, терпеливо и покорно выслушает все, что Жак будет предлагать, а потом выставит его из дома. И больше не пустит на порог никого из этих проклятых Шалье.
