Дом, в котором ты живешь - Соловьева Анастасия (первая книга .TXT) 📗
– Ну, подойди. – Анька печально опустила уголки рта.
– …На работе, где ж мне быть, – бодро докладывал Макс по телефону, одной рукой прижимая трубку к уху, другой открывая дверь в кабинет.
Анька ничтоже сумняшеся отправилась за ним.
– Почему вы игнорируете фрукты? – спросил Дод, когда мы остались вдвоем.
Ну и вопрос! Стало жаль мужика. Тем более если учесть некрасивое поведение Тани. Захотелось сказать что-нибудь примиряющее с жизнью.
– Фрукты я не ем, потому что переела их в детстве. И можно один совет? Не унывайте. Каждый должен прожить свою жизнь и пронести по жизни свой крест спокойно и с достоинством, – отчеканив эту тираду, я почувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Совсем отвыкла от шампанского, не говоря уж о коньяке.
– Вы так уверенно говорите – знаете из собственного опыта?
Я молчала. Мой срывающийся голос будет ему чересчур роскошным подарком.
Дод прошелся по комнате от стойки до дивана и неожиданно присел рядом со мной. Спросил:
– Хочешь, я буду заботиться о тебе? Этого мне только не хватало! Внезапно я ощутила невыносимую усталость и скуку. Коньяк и шампанское закончились тяжестью в затылке, а сознание сделалось серо-будничным. Сидишь тут, как в сказке, за готическим, мозаичным окном, слушаешь разные глупости, а дома дети, в сумке тетради, и вообще «жизнь невозможно повернуть назад». Пора. Я поднялась и молча пошла к выходу.
– Вы что, обиделись? – Амиранашвили сменил интимный тон на обычный, деревянный.
– Просто меня ждут. Поздно уже.
– Я отвезу вас.
– У меня муж ревнивый. Амиранашвили недоверчиво хмыкнул. Услышав возню у входной двери, Анька выглянула из кабинета. Она явно была расстроена.
– А вы, я смотрю, поладили. Ну, совет да любовь. Мариш, будь осторожна!
Улица обдала морозной свежестью. На темном небе холодно белели звезды. Поддерживая меня под локоть, Амиранашвили зашагал к навороченной иномарке.
Приветственно пропела сигнализация.
– Мне нужно еще в магазин, – сказала я без всякого выражения, – не хотела изображать благодарность, не хотела нравиться.
Через час, обвешанная такими же пакетами, какие видела днем у Аньки, я возвращалась домой. Амиранашвили невозмутимо накупал продукты на свой вкус: охлажденное мясо, сыр, рыбу, минералку без газа, какие-то приправы, экзотические фрукты.
– Это вы нам коньяк покупаете? – расхохоталась я, представив себя распивающей коньяк с сыновьями на кухне. – Лучше пирожных возьмите.
– Пригодится, – глухо ответил он.
…За дверью слышался смех мальчишек. Его прервала короткая реплика моей матери:
– Вот, оказывается, где ты пропадаешь! – Она осуждающе, но и с интересом смотрела на Дода.
– Давайте продукты, и всего доброго… Спасибо, – немного подумав, прибавила я, сваливая пакеты на пол прихожей.
Щелкнул дверной замок, но отдыха в ближайшие два часа не предвиделось. Сейчас начнется разбирательство.
– Марина, – мама укоризненно качала головой, – что же ты гуляешь, а дети одни сидят, голодные?
– Почему голодные? Я им все оставила.
– Так это на обед, а сейчас время ужина. Позвонила бы, я же понимаю: молодая, погулять хочется…
Сыновья заинтересованно слушали бабушку.
– Я не гуляла, мам. Подвернулась одна работа: срочно набрать документы на компьютере. Клиент остался доволен – и вот мне премия. – Я кивнула на гору пакетов. – Разбирайте, мальчики.
Те, довольные, поспешили на кухню.
– Это ты им говори, – вздохнула мать. – А я видела, как он на тебя смотрел. И пальто ты это зачем достала? Эх, да что там…
фруктами распорядился старший сын: довольно ловко почистил киви, красиво нарезал ананас.
– Так, это мелкому, а ты, Алик, куда лезешь? Руки-то попридержи, уже кусок слопал.
Мы с мамой пили чай с пирожными.
– Я вам обед сварила. Из куска мяса и первое, и второе. Надо готовить, Марина, а вы все кусочничаете.
Моя мама тоже учительница. Она никогда не кричит на меня – только делает длинные монотонные наставления. Но сегодня все, в общем, сошло удачно.
– Этот класс доведу, и все, больше работать не буду. Хватит с меня. С двадцати лет преподаю, сорок лет почти что. – Мама решила, что на этот раз воспитательной работы достаточно, и заговорила о своем: – Ой, забыла совсем, знаешь, что я к тебе среди недели сорвалась? Мне наш родительский комитет к Восьмому марта подарок преподнес. Угадай какой?! Двуспальный комплект постельного белья. Дорогущий, наверно. С шитьем, простыня на резинке. Держи! – Она метнулась в комнату. – Вот привезла, думала тебя порадовать. Может, пригодится когда, – продолжала суетиться мать.
Белье было бледно-лиловым, красивым, прохладным. Я уже отвыкла от подобных вещей. Решила подарить его Изе и успокоилась.
Скоро мать засобиралась.
– Десятый час, пока доеду до Медведкова, одиннадцатый будет. Идти страшно. Хотя с меня и взять нечего. – Мама застегнула серенькое пальто с лисьем воротником, купленное в незапамятные времена в фирменном магазине «Салют». – Никогда не привыкну к этому Медведкову, – бормотала она уже у лифта.
В Медведково мама попала в результате родственного обмена с моим мужем. Оставила нам просторную квартиру на бульварах, сама поехала в хрущобу…
– Подожди! – Я остановила ее в открывшихся дверях лифта, бросила в сумку нектарин и авокадо.
– Зачем это?! – Но лифт уже разлучил нас. Растревоженная, я поплелась в квартиру.
– Ну теперь, мать, колись, где была? – Старший сын, четырнадцатилетний Денис, последовал за мной на кухню и, плотно закрыв дверь, уселся напротив.
– Я же объяснила.
– Это ты бабушке объяснила, я ее огорчать не хотел. Мы-то с Олешкой вчера про домработницу слышали.
– Как слышали?
– Обыкновенно. Ушами.
– И что?
– Мы лучше сами работать пойдем.
– Куда?
– Мало ли!..
– Ты лучше двойки по истории исправь, а это не твоего ума дело.
– Кто это был? Твой новый хахаль?
– А ты знаешь старого? – От обиды кровь бросилась мне в лицо.
– Стыдно мать, русская баба, москвичка, и снюхалась с таким… – Он брезгливо причмокнул. – Просто хоть скином становись.
– Ни с кем я не снюхалась, Денька. Просто зашла к подружке, там ее знакомый сидел, она его попросила меня отвезти.
– Ты же в домработницы ходила наниматься…
– Так это в одном доме.
– А с домработницей что?
– Ничего. Не договорилась.
– Yes! – Денис дернулся на табуретке – современная форма выражения восторга.
Помолчали.
– А за жратву кто заплатил? Небось это целая твоя зарплата!
– Он заплатил, Денис.
– То-то ты вчера даже на клоунов Альке не дала.
– Ну а теперь точно дам. Продуктов-то надолго хватит. А ты хочешь на клоунов?
– Не на клоунов. Дай просто так сто пятьдесят рэ.
– Зачем ? – насторожилась я.
– Дашке подарок на Восьмое марта куплю. Она мне на Двадцать третье февраля крутой диск подарила. Неудобно.
– Кто это Дашка?
– Соколова.
И, не желая развивать тему Дашки Соколовой, сын поспешил удалиться.
