Не целуйтесь с незнакомцем - Сойер Мерил (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Когда Пифани бывала свободна от дежурства, они проводили время вместе. Совершенно естественным образом их поцелуи и пылкие объятия однажды завершились в постели. Судя по поведению Йена, Пифани была ему далеко не безразлична, но она никак не могла дождаться от него трех заветных слов.
Как-то вечером они сидели вдвоем на каменном бастионе Валлетты. Они часто приходили сюда, к высоким стенам, воздвигнутым рыцарями в эпоху Крестовых походов. Иногда они устраивались со стороны Большой гавани и наблюдали за поспешным ремонтом кораблей в промежутках между налетами. Однако в этот вечер они предпочли северную сторону, откуда был хорошо виден остров Манол. До войны на этом островке размещался шикарный яхт-клуб, где и у отца Пифани была яхта. Теперь это место использовалось под базу подводных лодок. Впрочем, при свете полной луны – излюбленный момент для бомбометания – волны искрились серебром, и красота окрестностей заставляла забыть о войне.
– Йен... – тихо произнесла она. В ответ он улыбнулся своей неторопливой улыбкой, которую она обожала. Она не удержалась и поцеловала ямочку у него на щеке. – Я люблю тебя.
Ямочка исчезла.
– Не надо. – Это прозвучало слишком резко и неожиданно.
У Пифани пересохло в горле. Как она могла так сглупить? Разумеется, он ее совсем не любит. Она для него всего лишь временное развлечение. Пифани спрыгнула на землю и что было сил побежала по булыжной улице. После войны Йен возвратится в Англию знаменитостью. К его услугам будет легион пленительных женщин.
– Пифани! – До ее слуха донеслись его тяжелые шаги по булыжнику. Она не собиралась останавливаться, но он поймал ее, схватил за плечи, развернул.
– Я тоже люблю тебя. – Он заглянул ей в глаза и покачал головой. – Только из этого ничего не выйдет.
Слово «люблю» позволило ей облегченно перевести дух.
– Почему ничего не выйдет? Мы любим друг друга, что же еще нужно?
– Неужели ты полагаешь, что сэр Найджел позволит тебе стать женой парня из эдинбургских трущоб, который не знает даже имени собственного отца?
Пифани знала, что отец не одобряет ее встреч с Йеном. Она напрасно доказывала, что идет война и надо жить сегодняшним днем – завтра может не наступить никогда.
– Думаешь, ты сможешь счастливо жить на зарплату журналиста?
– Конечно, потому что рядом будешь ты, – честно ответила она.
Йен взял ее за подбородок своей большой рукой.
– Совсем скоро тебе станет со мной скучно. Я ведь не знаю ни цитат из Китса, ни дат Крымской войны.
Пифани никогда не приходило в голову, что Йен стесняется прорех в своем образовании. Она посмотрела прямо в синие глаза, которые собиралась любить вечно.
– Иногда школа тумаков приносит куда больше пользы, чем оксфордское образование. Ты – самый умный человек из всех, кого я знала или могла надеяться узнать. Я хочу родить от тебя детей – двух девочек и трех мальчиков.
У него на щеке снова появилась ямочка, и лицо засияло от удовольствия.
– Ты уже все распланировала?
– А как же!
На протяжении всего лета они увлеченно строили планы на будущее, слишком занятые своей любовью, чтобы позволить голоду, берущему остров в тиски, омрачить их счастье. У Мальты, окруженной кольцом подводных мин и итальянским флотом, живущей постоянно в грохоте взрывов бомб, не было достаточного количества припасов, чтобы продержаться зиму. Стойкие мальтийцы мужественно переносили страдания, но теперь они пребывали в страхе за свой любимый остров, который вот-вот мог оказаться в руках нацистов, поскольку в самом большом дефиците было теперь горючее для британской авиации. Когда английские самолеты потеряют возможность защищать остров, нацисты высадят войска, и все будет кончено.
Потом прошел слух о приближающемся к Мальте английском конвое. Люди затаили дыхание. Неужели этому каравану судов повезет там, где другие пошли ко дну? В день, когда корабли должны были войти в порт, Йен встретил Пифани бодрой улыбкой и показал на небо.
– Кслокк! – вскричала она, переходя на радостях на родной мальтийский. Небо заволокли низкие облака, скорее типичные для осени, чем для мая. Зарождаясь в африканской пустыне как пыльный сирокко, ураган, пересекая море, насыщался влагой и над Мальтой превращался в пыльное марево, колышимое теплым ветром. Это и называли на острове «кслокк». Немцы не рискнут устроить налет при таких метеоусловиях, а итальянский флот, не имеющий радаров, не выйдет в море.
– Быстрее! – торопил ее Йен. – Все уже на пристани.
Пифани знала, что, даже если ей доведется дожить до ста лет, этого момента она не забудет никогда. Йен крепко обнимал ее в толпе, состоявшей, казалось, из всего населения острова. Сначала из тумана появился первый сторожевой корабль, разрисованный камуфляжной краской. Оркестры грянули «Правь, Британия!», толпа взорвалась ликующими возгласами, люди не стеснялись слез. Пифани поцеловала Йена, сама удивляясь, что в разгар военных невзгод обрела свою любовь.
Оторвавшись от губ Йена, Пифани поймала неприязненный взгляд Энтони Бредфорда, находившегося здесь же, в шеренге летчиков. Смутная догадка заставила ее спросить Йена:
– Ты случайно не пишешь статью о Тони Бредфорде?
– Нет, но, добравшись до Египта, непременно доложу о его занятиях начальству.
Пифани не стала уточнять содержание доклада. Она никогда не спрашивала Йена, о чем он пишет в статьях, так же как и он ее – о сверхсекретной информации, которой она располагала. Такая у них была договоренность. Однако она знала, что такой наблюдательный журналист, как Йен, не оставит без внимания многочисленные пропажи ценной утвари их мальтийских соборов, всегда совпадающих с ежедневными налетами.
В частности, исчез кубок Клеопатры, одно из главных сокровищ острова. Корабль, на котором святой Павел направлялся в Рим, где апостолу предстояло предстать перед судом императора, потерпел крушение у берегов Мальты. Спасших его островитян Павел обратил в христианство. Перед тем как проститься с новообращенными, он подарил им кубок, заказанный у местного серебряных дел мастера. Его назвали «кубком Клеопатры», ибо египетская царица слыла красивейшей женщиной всех времен и народов.
Йен отвел Пифани в сторону от столпотворения.
– Ты ведь знаешь, скатерть-самобранка сворачивается мгновенно.
Пифани кивнула. Конвой, именуемый на острове «скатертью-самобранкой», всегда торопился покинуть порт Валлетты. Как только рассеется марево, немцы немедленно нанесут по Большой гавани бомбовый удар. В открытом море у кораблей было больше шансов уцелеть.
Йен посмотрел на корабли, потом на Пифани. Его взгляд сделался печальным.
– Я уплываю вместе с ними.
Пифани с трудом подавила рыдание. Она всегда знала, что этот день рано или поздно наступит. Йен мечтал передавать репортажи с африканского театра боевых действий.
– Ты будешь меня ждать? – спросил он, словно сам не знал, каким будет ответ.
– Я буду ждать вечность, если потребуется.
– Помни наше заветное слово – «сокол».
Как она могла его забыть? Отныне слово «сокол», звучащее в любой радиограмме союзников, будет означать, что Йен находится на данном корабле или в данном подразделении. Так она всегда будет знать, где он.
– У меня есть кое-что для тебя. – С этими словами он надел серебряное кольцо на средний палец ее левой руки. Потом показал собственную руку, на пальце которой красовалось такое же кольцо.
Она поняла, что Йен искренне намерен вернуться к ней. Слезы, которые она до этой минуты изо всех сил сдерживала, задрожали у нее на ресницах. Она провела пальцем по широкой серебряной полоске с мальтийским крестом, символом отваги и верности. Он сжал руку Пифани, и его кольцо, более широкое и массивное, как и подобает мужскому кольцу, совсем скрыло изящный подарок на тонком пальце девушки. Она стиснула зубы. Если бы она открыла рот, то он услышал бы мольбу остаться.
– Это тоже тебе. – Он сунул ей в руку маленький дамский револьвер.
