Не твоя (СИ) - Свифт Агата (список книг TXT, FB2) 📗
Поэтому я должна приехать в Рим, взять Ника и отвести его в Москву... когда можно просто доплатить стюардессе.
Я всё ещё не понимаю, какая нужна именно мне сопровождать брата, но отец раздражен и ничего, кроме обвинений в черствости, он не говорит.
В конце концов, я вешаю трубку, решив, что мне это надоело.
А утром меня увольняют из галереи.
Первые пару дней я нахожусь в шоке и не понимаю, что происходит: меня хватила моя начальница, владелец галереи, сеньор Гасталло уже заговаривал о комиссионных, так как я нахожу подход и к художникам, и к клиентам. Но вместо продвижения по работе, мне дают ногой под пятую точку.
Я нахожусь в таком шоке, что когда звонить отец, выпаливаю ему о том, что со мной случилось. Уже много лет я могу поделиться своими проблемами только с папой — маме из-за её состояния нельзя нервничать, поэтому с ней я делюсь только хорошими новостями.
А вот с проблемами — иду к отцу.
Этот раз не стал исключением.
Несмотря на наш странный предыдущий разговор, в этот раз папа разговаривает со мной совсем другим тоном. Мягко. Заботливо. С нежностью в голосе.
Когда он узнает о моих проблемах на работе ( точнее, о моём увольнении), он тут же предлагает мне развеяться поездкой в Москву.
В тот момент я ещё не подозреваю, что это ловушка. Думаю, что это хорошая идея — и мчусь за братом в Рим.
Когда мы прилетаем с братом в Москву, нас встречает водитель на Мерседесе представительского класса — то есть явно не обычное такси. Поначалу я ещё думаю, что это такая забота отца, но когда мы подъезжаем к дому бабушки, всё меняется: прямо за нами во двор заезжает похожая дорогая машина, из которой выходят два человека.
Один открывает нам дверь — и мой брат радостно кричит, узнавая в незнакомце какого-то Виталика...
— Пойдем, я отведу тебя к твоей бабушке, — говорит этот парень моему брату, кивая в то же самое время мне короткую фразу: — Мне уже приходилось сопровождать Ника. Не переживайте за брата.
— Почему я должна переживать? — мгновенно выпуливаю я с удивлением.
— Почему Ульяна должна переживать? — спрашивает мой младший братишка.
— Потому что ей пора в другое место, — отвечает парень, вытаскивая моего брата из салона. И когда я собираюсь выйти следом ( дверь с моей стороны почему-то оказывается заблокирована), на место Ника садиться незнакомый мужчина с хищным взглядом.
— Поехали. — Отдаёт он приказ водителю, а затем бросает на меня короткий взгляд. — А ты ничего... лучше, чем на фото.
Я понимаю, что это похищение, и пытаюсь стучать по стеклу рядом с собой, пытаясь привлечь внимание других водителей.
— Прекрати этот цирк, — говорит мужчина. — Иначе усыплю.
Я резко поворачиваюсь к незнакомцу и оцениваю свои шансы.
Ногти у меня длинные, плюс эффект неожиданности... может, сразу и не вырвусь, но если машина начнёт вилять — это точно привлечет внимание.
— Глупо. — Заключает незнакомец, резко выбрасывая в мою сторону руку.
И всё. Дальше темнота.
А затем я прихожу в себя на диване — в кабинете монстра, который меня похитил.
Тем временем Катя приводит меня в гостевую спальню. Она показывает мне ванную комнату, которая примыкает прямо к спальне, рассказывает, как чем пользоваться.
В ванной комнате есть душевая, биде и джакузи.
В самой спальне, на небольшом диванчике рядом с кровать, какое-то скопление коробок и пакетов с логотипами известных брендов.
Катя говорит, что это моя новая одежда — завтра я должна буду надеть всё новое. Иначе хозяин разозлится.
Его проблемы, думаю я про себя, попутно замечая, что Катя, когда она перекладывает часть коробок, слишком выступающие мышцы для простой прислуги.
Я мысленно напрягаюсь — и решаю пока не бунтовать. Пусть думают, что запугали меня... или подкупили.
Последнее кажется мне наиболее жизнеспособным вариантом, поэтому я запоздало бросаюсь к пакетам и коробкам и громко охаю при виде каждой шмотки, которую вытаскиваю.
К сожалению, у этого гада хороший вкус.
Все платья, костюмы, блузки — всё не просто дорогое, а в прямом смысле от кутюр: некоторые модели я точно видела в этом году на Миланской Неделе Моды. А туфли!
Обувь всегда была моей слабостью — ещё в подростковом возрасте я экономила деньги, которые мне посылали родители, чтобы купить лишнюю пару лодочек.
Здесь же... было всё.
И огромное количество Луи Виттона, что не могло не смягчить кусочек моей итальянской души: за те годы, что я прожила в Италии, я не могла не впитать в себя культуру этой чудесной страны. А ведь как известно, не существует итальянки, у которой бы не было хотя бы одной вещи от Луи Виттон.
О, да! Итальянцы умеют восхищаться своими дизайнерами — и перебирая сокровища, которыми меня одарили, я поняла, что человек, который их заказывал, точно знал какие бренды придутся мне по душе.
Впрочем, я так просто не продаюсь. И если Давид Алексеевич — или как там его — считает, что сможет меня купить за шмотки, то ему придется испытать разочарование.
Правда, моё неприкрытое восхищение новым гардеробом усыпили бдительность Кати — по крайней мере, когда ночью я осторожно выбираюсь из своей комнаты, у моей двери никого нет, только в самом конце коридора, на диванчике у окна, тихонько посапывает во сне моя надзирательница.
Глядя на спящую Катю, я почему-то гадаю, какое у неё настоящее имя. Ну не идёт этой жилистой женщине Катя.
— Если бы её назвали Катериной, или Екатериной... гм... Алексеевной, то пошло бы, — бурчу я себе под нос, спускаясь по лестнице вниз, на первый этаж.
План минимум выполнен: из комнаты я выбралась, по лестнице спустилась.
Теперь осталось самое главное — найти способ, как выбраться из дома.
Я осторожно пробираюсь по темным комнатам, пытаясь найти незапертое окно. Но в комнатах работает сплит-система, а значит, все окна закрыты... и наверняка под охраной.
В конце концов, я решаю наплевать на это и пытаюсь открыть окно в небольшом алькове — по крайней мере, если сейчас поднимется тревога, то у меня будет чуть больше времени для побега снаружи дома...
Перед тем, как дернуть ручку, я в последний раз нервно озираюсь... и замечаю едва заметный огонёк от тлеющий сигареты в противоположной стороне помещения, в котором я нахожусь.
Я замираю, ещё не зная: увидел ли меня этот человек или нет.
Но мне не повезло: увидел.
Через секунду раздаётся негромкий хлопок — и всё помещение заливает неяркий приглушенный свет.
Мы в гостиной.
Я и... мой похититель.
— Не разочаровала, — улыбается мужчина, продолжая сидеть на диване и как ни в чем не бывало курить. — Мозги есть.
— Так это всё было подстроено! — я вздыхаю, чувствуя себя ужасно глупо.
— Если завтра окажется, что ты все ещё девственница — считай, мое кольцо у тебя в кармане, — ухмыляется тем временем похититель.
Я продолжаю стоять, не двигаясь.
— Ммм, а тебе идет эта ночнушка, — хмыкает тем временем похититель. Резким движением он затушевывает сигарету и как сильный хищник семейства больших кошачьих, поднимается с дивана.
Двигаясь в мою сторону.
Я делаю всё, чтобы избежать этого приближения, отступая назад.
Пока не упираюсь спиной в стену дома.
— Не подходите! — кричу я, выставляя перед собой руки. — Слышите!
— Ты ещё не поняла, кто здесь хозяин? — ухмыляясь, спрашивает мужчина. Я чувствую себя в ловушке. Так не должно быть. Это всё ужасно, неправильно.
И тем не менее, мой мозг рассеянно отмечает красоту моего похитителя. Высокий рост, хорошо прокаченное тело. На нем сейчас белоснежная футболка, которая позволяет рассмотреть рельеф его корпуса, его перевитые мышцы, и смуглую кожу, покрытую татуировками.
На левом предплечье я замечаю татуировку, выбитую на латыни: Nihil verum est licet omnia, что означает «ничто не истинно, все дозволено».
Какой человек захочет нанести на свою кожу такие слова?
А он уже фактически нависает надо мной.
