Мой идеальный смерч. Дилогия (СИ) - Джейн Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Не покалечили, — отозвался Никита, взглядом спрашивая у девушки, кто это? Она, правда, и рта не успела раскрыть, как ее папа важно спросил:
— А вы рыбалку любите? Я вот очень. А друг мой, Иван Игнатьич Орлов — мы его графом Орловым зовем между собой — просто обожает. И меня приучил к ней.
И тут последовала целая история о том, кто такой Иван Игнатьич Орлов, с каких лет он увлекается таким интересным делом, как рыбалка, и почему рыбалка — самый лучший в мире отдых, как с точки зрения папы Ники, так и с точки зрения Орлова.
У Никиты в глазах застыло безмолвное изумление. Субъект с залысинами и бородкой болтал, как заводной, и даже умудрился заставить молодых людей разуться и пройти в гостиную. Когда же он решил выяснить, кого же, собственно, привела его дочка домой, из соседней комнаты к ним выплыла худая высокая женщина в очках.
— Вова, опять ты в коридоре устроил… Ой, Ника! — всплеснула руками она и ту же стала пристально изучать Никиту. — Это твой друг?
— Да, — пришлось сказать девушке. — Это… Никита. А это моя мама и папа. Ну, ты понял.
— Приятно познакомиться, — ответил Кларский, чувствуя себя не в своей тарелке. С родителями девчонки он знакомиться никак не планировал!
— И мне приятно. Ну-ка, улыбнитесь, — сказала вдруг Карлова-старшая парню.
— Зачем? — не понял тот.
— Давайте-давайте. Улыбнитесь. — Скомандовала вновь женщина, и ему пришлось раздвинуть губы в настороженному улыбке.
— Хорошие зубы, — вынесла она свой вердикт, — отличные, я бы сказала. И выглядишь очень здоровым мальчиком. Наверное, в детстве много кальция кушал?
— Ну-у-у, может быть. — Растерялся вдруг Никита.
— Мама! Не лезь к нему! — прикрикнула на мать Ника, а ему не без дрожи в голосе пояснила. — Мама — стоматолог.
— И причем отличный стоматолог, — подмигнула хозяйка дома парню. — Так, Ника, бери своего Никиту, и идите в ванную мыть руки. Ужинать будем, — пояснила она парочке.
— Но, мам, мы спешим!
— Не уйдете из дома, пока не поедите, — отрезала та и добавила. — И с молодым человеком я хочу пообщаться. Никита, вы же не против?
— Конечно, он не против, Людочка, — встрял Никин папа. — И я не против, и Николетта. Посидим все вместе, вам историю про то, как мы карася с Орловым ловили, расскажу…
— Уймись ты уже со своей рыбалкой и со своим Орловым, — повелительно махнула в сторону супруга женщина. — Дети, я вас жду на кухне.
Никита, которого «дитем» называли в последний раз очень давно, только бровь поднял, а Ника едва не прыснула. Им пришлось идти в ванную и мыть руки, а потом еще час или больше сидеть на кухне, за уютным квадратным столиком, скоро накрытым Карловой-старшей на 4 персоны. Мать девушки, Людмила Григорьевна, словно знала, что к ним придет гость, и после того, как приехала с дачи, приготовила обильный ужин. Она много болтала, поучала своего мужа-растяпу, обо все расспрашивала Никиту (узнала, что у него нет родителей и долго охала, вполне искренне переживая за парня), ругалась на Нику за то, что она не убралась в своей комнате, умудрялась болтать по телефону, бегать от плиты к столу, всем всего подкладывать в тарелки и подливать в высокие хрустальные бокалы с красно-оранжевой каемочкой посредине.
Никита наблюдал за ней, как замученное тоской животное за посетительницей, принесший ему совершенно бескорыстно кучу сладостей. Он был молчалив и вежлив и показался Карловым «приличным мальчиком». Ника, которая поначалу злилась, теперь глядела на парня и хотела смеяться.
Василий Егорович затянул какую-то крайне мутную, затянутую, понятную и кажущуюся веселой ему одному историю о ловле судака и очередных невероятных похождения рыбака Орлова. Его жена только головой качала, а Ника лениво ковырялась в своей тарелке вилкой. А Никита обводил взглядом светло-розовую кухню. Ему не слишком часто доводилось бывать в нормальных квартирах с нормальными семьями и — как бы странно это не звучало — нормальными кухнями. Исключением, наверное, был только дом Димки Чащина.
А здесь вкусно пахло домашней едой, на стене тикали часы с кукушкой — таких Ник еще никогда не видел, а в открытой деревянной хлебнице лежал белый свежий хлеб. Простые вещи, знакомые каждому с детства, казались Кларскому необычными. А еще странным было то, что Ника отлично вписывалась в этот интерьер.
— И с тобой мы тоже обязательно съездим на судака, Никита. Тебе понравиться! — закончил, наконец, свою непонятную и крайне запутанную историю со множеством главных и второстепенных действующих лиц Владимир Артемович. Его супруга в который раз покачала головой и принесла сладкое — только что выпеченные ею самой булочки с маком и корицей.
Никита пил горячий чай с молоком, слушал спор родителей Ники и с тоской поглядел на часы. Стрелки медленно двигались вперед — время никогда не останавливало свой ход в те моменты, которые вдруг становились Никите важными или приятными. Куда охотнее время останавливалось тогда, когда ему было плохо.
Время все же поджимало. Они с Никой должны были уже ехать к нему — за пригласительными. Понимая, что никуда уезжать ему не хочется, Никки осторожно опустил руку под стол и коснулся колена девушки. Она тут же одернула ногу, машинально ударила парня по руке, и только потом до нее дошло, чего он от нее хотел — наверное, по его гневному взгляду. Парень не совершенно ожидал, что Карлова треснет его по руке.
— Мама, мы с Никитой должны уехать, — ловя на себе предупреждающий взгляд Ника, произнесла девушка. — Спасибо за ужин! Я сейчас переоденусь, и мы уедем.
— Куда это? — насторожилась ее мать.
— В ресторан, — сказал Никита, улыбнувшись. — Отпустите Нику со мной?
— Даже если я ее не отпущу, она все равно сбежит, — пожала плечами Людмила Григорьевна. — Ника наша однажды в 14 лет из окна вылезла и убежала на какой-то концерт. Мы, правда, тогда на первом этаже жили. Дочка, если вы торопитесь, иди уже переодеваться, копуша.
Ника выдохнула, увидев улыбочку Никиты, но, ничего не сказав, убежала переодеваться, а ее родители еще минут двадцать вдвоем терроризировали парня вопросами и историями — преимущественно, о детстве Ники.
— Опять она собираться будет три года, — видя, что дочери все еще нет, а Ник уже в который раз смотрит на часы, покачала головой женщина. — Никит, поторопи ее.
— А вы не боитесь отпускать Нику со мной? — вдруг спросил он.
— У тебя зубы хорошие, — рассмеялась она. — Нет. А на самом деле, у меня прекрасная интуиция. Ты мне сразу показался надежным, Никита. К тому же если Николетта выбрала тебя, значит, она сделала это не зря.
— Я сам ее выбрал, — зачем-то сказал парень, и вновь начавший болтать Карлов-старший проводил его к комнате дочери.
— Дочка, мы к тебе! — постучался он в дверь. И, лишь услышав ее приглушенное «входите», открыл дверь перед Никитой, после чего удалился обратно к супруге и булочкам.
— Ты все? — вошел в ее комнату парень.
— Все. — Захватила по дороге с собой новенький клатч девушка. Он очень шел к ее черному милому платью.
— Что это? — поднял с пола давешний рисунок парень, с интересом изучая розовый куст и пакостящую под него собаку-улыбайку с человеческими голубыми глазами. Ника испугалась — узнает же на них себя! Девушка быстрым движением вырвала у Ника из руки рисунок и спрятала в ящике стола.
— Все, пошли, — сказала она нервно. — Прости, что родители отвлекли.
— Прощу. — Он последовал за девушкой, успевшей за то время собраться и накраситься.
В прихожей, освещенной неярким электрическим светом, Ник поймал себя на мысли, что Карлова — хорошенькая, особенно в своем черном коротком платье и на высоких каблуках.
Либеральные родители Ники, вышедшие провожать дочь и ее друга, увидев взгляд Ника только переглянулись и захихикали. А напоследок неугомонный Карлов-старший сказал весело — когда уже закрывал дверь за гостем и дочерью:
— Никита! Вы помните, я еще не готов стать дедушкой!
От такой перспективы Ник едва заметно побледнел, но нашел в себе силы дерзко сказать:
