Марсель-Рио-Марсель (СИ) - Иванова Ольга Владимировна (прочитать книгу .TXT) 📗
— Конечно, — вздохнула Мишель, а Софи устало кивнула.
— Mamãe, mamãe! Seu pai está chamando!(Мама, мама! Тебя отец зовет!) — в эту минуту подбежал тот самый мальчик, с которым они уже виделись.
— Lucas, lhes digo que eu vou. Cinco minutos…(Лукас, передай, что я уже иду. Пять минут…), — потрепала его по непослушным волосам Анна. — Это мой старший сын Лукас, — представила она его девушкам. — А это моя доченька Жизинья, — девочка выглянула из-за ее юбки и улыбнулась, — и малыш Фико…
Губ Мишель коснулась легкая улыбка, а Софи, умилившись, погладила Фико по пухленькой щечке. Малыш довольно что-то залепетал и потянул к ней свои ручонки.
— Ладно, сеньориты, — Анна посерьезнела, — теперь должна вам все-таки осветить распорядок дня: подъем на рассвете, после завтрака — сбор кофе на плантации, в полдень — обед, далее — вновь работа на плантации, ближе к закату — ужин и свободное время, если останутся силы на что-нибудь еще… Хочу вас предупредить: будьте осторожны и послушны — Абеларду может быть очень жестоким со своими рабами… Да и не только с ними, — при этом она быстро отвела глаза в сторону. — К сожалению, если что, я не смогу вас защитить… А теперь я вынуждена идти… Если голодны, можете подойти на кухню…Я скажу Далиле, чтобы она вас покормила… Далила — это наша рабыня-кухарка… А к ужину я подойду и познакомлю вас с другими… рабами…, - было заметно, что Анна всегда с трудом произносила это слово, будто стесняясь его.
— А кто такой Миро? — останавливая ее, задала еще один вопрос напоследок Софи.
— Миро? Помощник Абеларду и надсмотрщик над другими рабами…
Анна уже было направилась прочь, а потом вдруг обернулась и тихо произнесла:
— Мне жаль, что с вами так вышло…
Далила оказалась пожилой негритянкой, совсем невысокого роста, при этом очень полной и грузной. Но, несмотря на свою комплекцию, двигалась она довольно быстро и ловко. Далила без лишних слов накормила девушек обедом, а потом принесла им новую одежду. Это было очень кстати, поскольку наряды девушек пришли в полную негодность за время их путешествия. А еще Далила нагрела им воды, и Софи с Мишель смогли наконец-то помыться.
Оставшееся время до вечера тянулось неимоверно долго. Анна пока больше не появлялась, да и сеньора Кардозу тоже не было видно. Только изредка то тут, то там пробегал Лукас. Мишель с Софи почти не разговаривали между собой, пребывая каждая в своих нелегких мыслях. Их одинаково взвинченное состояние выдавало лишь затаившееся где-то в глубине глаз тревожное беспокойство.
Когда солнце начало клониться к закату, в пристройку наконец пожаловала Анна в сопровождении Далилы, которая несла большой котелок с едой. В руках Анна держала стопку тарелок и ложки. Она приветливо улыбнулась девушкам и стала накрывать на стол. Не прошло и четверти часа, как где-то невдалеке послышались голоса, и вскоре в пристройку вошла небольшая группа людей. Все они, мужчины и женщины, были темнокожими, отличающиеся лишь степенью выраженности темного цвета в окрасе кожи: от молочно-шоколадного до почти черного. Анна с дружелюбной улыбкой что-то сказала им, потом повернулась к девушкам и поманила их к себе рукой. Софи и Мишель нерешительно подошли к ней.
— Permitam-me apresentar, este Sophie e Michelle*(Познакомьтесь, это Софи и Мишель), — обратилась она к своим работникам, а после перешла на английский, знакомя уже самих девушек с неграми: — Это Аделия и Ниси, они сестры, — две молодые негритянки кивнули, слегка улыбнувшись, — это Литисия, — худая женщина средних лет, едва кивнув, безразлично скользнула по девушкам взглядом и отошла в сторону. — А это Малу…, - Малу была совсем еще юной девочкой, не старше четырнадцати. — И наши мужчины: Карлос, Жулио, Роберто и Мигел…, - четверо поджарых и статных, как на подбор, мужчин, самым младшим из которых был Роберто, а старшим — Карлос, сдержанно поздоровались и направились к накрытому столу. — Ну а Миро вы знаете…
Миро пришел самым последним и, с искренней симпатией вновь улыбнувшись девушкам, тоже последовал к столу. Анна взяла Мишель и Софи за руки и тоже повела их к столу…
* Рабство в Бразилии было отменено в мае 1888 года (прим. автора)
** Янтарное дерево, внешне схожее с североамериканским дубом.
Глава 16
…Первая ночь прошла для Софи почти без сна: она никак не могла найти себе места в непривычном гамаке, над ухом постоянно жужжало какое-то насекомое, и, вообще, весь окружающий мир был полон незнакомых, непонятных шорохов и звуков. И теперь,
наблюдая за восходящим солнцем, она без энтузиазма ковыряла ложкой кашу из сорго, рядом с ней, не менее вялая, сидела Мишель.
… Дорога к кофейной плантации занимала не менее четверти часа, но для Софи и Мишель с непривычки этот путь показался просто нескончаемым, к тому же с собой пришлось тащить на спине большую корзину.
— Это и есть кофейные деревья? — ахнула Софи при виде высоких зеленых кустов с прямыми горизонтальными ветками, усыпанными блестящими красными, размером с крупную вишню, круглыми плодами. — А где же кофейные зерна?
— Они внутри этих ягод, — пояснила Мишель, — как косточка…
В этот момент к ним подошел Миро и, сорвав крупный красный плод, продемонстрировал его девушкам и положил в корзину одной из них. Потом он показал на немного потемневшую ягоду и отрицательно покачал головой, давая понять, что такие собирать не годится. То же самое он сделал, указав на зеленый недозревший плод.
— Não deve (Нельзя), — произнес он, и так выразительно на них посмотрел, что Софи с Мишель прекрасно поняли, что он сказал. — Entendeu?(Понятно?)
— Entendeu, — кивнув, постаралась повторить за ним Софи и улыбнулась. Миро улыбнулся ей в ответ и пошел дальше, внимательно наблюдая за уже приступившими к работе рабами.
С каждым часом солнце палило все сильнее, от чего движения Софи замедлялись, голова снова начинала кружиться, и она еле сдерживала подступающую к горлу тошноту.
В полдень на дороге, ведущей от фазенды к плантации, показалась Далила, катившая перед собой небольшую тачку, нагруженную несколькими кастрюлями.
— Я так понимаю, это обед, — тяжело вздохнула Мишель и, глядя на других рабов, оторвалась от работы и, увлекая за собой Софи, пошла к раскидистому дереву, под которым Далила начала разливать по плошкам какой-то суп.
…Софи шла назад, еле передвигая ноги и сгибаясь под тяжестью собранного кофе в корзине у нее за плечами. Разговаривать не хотелось, даже с Мишель, да и совсем не было сил… На нее вновь навалилось дикое отчаяние и ощущение безысходности, и в глазах начало щипать от подступающих слез. На подходе к дому их встретил сам Абеларду Кардозу и стал придирчиво осматривать содержимое всех корзин. Заметив, что в корзине Софи количество собранного кофе существенно меньше, чем у других рабов, он весь посерел от злости и, поднеся к ее лицу плетку, проговорил сквозь зубы:
— Плохо работать, грязный рабыня, — и повернулся к Миро. — Pobres, Miro! Amanhã eu vou-me para o plantio e veja porque não fazer o seu trabalho!(Плохо, Миро! Завтра я лично подъеду на плантацию, что посмотреть, почему они не справляются со своей работай!)
Миро махнул головой и опустил глаза.
Когда хозяин ушел, Мишель обняла за плечи Софи, у которой уже по щекам текли слезы, и, успокаивая, погладила ее по спине.
Софи снова не могла сомкнуть глаз, переваривая все события прошедшего дня. Слез уже не было, а в душе царило полное опустошение. Единственной вещью, не дававшей ей покоя, был животный страх за своего еще не родившегося ребенка, страх, что она может его потерять. Ребенок для нее был той самой ниточкой, которая связывала ее с прошлым и не давала совсем потерять себя в этом чужом и недобром мире…
Вдруг, уже почти проваливаясь в дрему, Софи вспомнила кое-что странное, что сегодня произошло во время сбора кофе. Уже после обеда, ближе к вечеру, из леса, который стеной окружал плантацию с нескольких сторон, появилась женщина. Она остановилась на пригорке и молча стала наблюдать за работающими рабами. Хоть женщина и находилась в некотором отдалении, Софи все же удалось ее рассмотреть: уже совсем преклонного возраста, не негритянка, но кожа ее была очень смуглой, в
