Дополнительные занятия (ЛП) - Данн Поппи (бесплатные полные книги txt) 📗
— Послушай, ты никогда не проводишь выходные с Амелией. Честно говоря, я хотел дать вам шанс стать ближе друг другу, но, видимо, это означает, что козлы украдут ее любимые вещи. Эта толстовка имела для нее смысл, Сюзанна. Я знаю, тебе кажется, что глупо привязываться к чему-то, но Амелия - ребенок. Дети любят свои игрушки и свои игры. Дети любят много вещей, включая своих родителей-идиотов. Амелия сделает что угодно, чтобы сделать тебя счастливой. Поэтому, если единственный способ стать ближе с нашей дочерью - это морить ее голодом, заставить ее думать, что она жирная и отвратительная, и не обращать внимания, когда жуткие ублюдки, которые, вероятно, поклоняются «My little pony», скрываются с ее любимой одеждой, почему ты тогда не позволяешь ей жить со мной постоянно? Почему ты притворяешься, что тебя это волнует?
Черт побери. Я не собирался начинать кричать, но сегодняшнее утро приняло такой тяжелый поворот в неправильном направлении, что я не могу остановиться. Когда я закончил, кажется, что вся кухня затаила дыхание, ожидая увидеть, что собирается сделать Сюзанна.
В стороне, я слышу скрип пола. Бл*дь. Шел стоит на верху лестницы, но не спускается. Хорошо. Надеюсь, она набросила что-то на себя, потому что, если Сюзанна поймает ее, я действительно не хочу, чтобы это выглядело так, как есть на самом деле.
И тут глаза Сюзанны наполняются слезами. Если вы когда-нибудь захотите почувствовать, как ваши шары вжимаются в ваше же тело, заставьте женщину плакать. Даже если это оправдано, вы почувствуете себя самым большим проклятым монстром в мире.
— Я... я сейчас постоянно чувствую себя такой потерянной, — теперь всхлипывает Сюзанна, плечи дрожат, когда она закрывает лицо руками. — Я знаю, Амелия ненавидит юрту.
Вот дерьмо, сейчас первый раз, когда я услышал, что она признает это. Я протягиваю ей руку, чтобы успокоить ее. Она принимает ее за приглашение и бросается на меня, цепляясь за мою талию. Все мое тело напрягается, хотя она, похоже, этого не замечает. Господи. Краем глаза я смотрю на верх и все еще вижу босые ноги Шел на верхнем шаге. Как я могу уладить все это, не разоблачив женщину, с которой сплю, или не причинив боль женщине, которая уже рыдает в моих руках?
И когда, черт возьми, моя жизнь превратилась в мыльную оперу? Я не создан для подобного дерьма. Прошлым вечером все, чего я хотел, немного терияки и секс. Почему это так сложно.
— Мы можем поговорить об этом с участием посредника,— мягко говорю Сюзанне, осторожно отодвигая ее, пока она больше не цепляется за меня. Она шмыгает носом и достает из сумочки пачку бумажных платков. Они выглядят так, будто сделаны из биодеградируемой древесной целлюлозы, хорошо для нее. Прикладывает платок к глазам и сморкается.
— Видишь, вот что я имею в виду, — она снова злится на меня, но, по крайней мере, не плачет. — У меня крик души, а ты не хочешь отвечать на него. Ты хочешь поговорить об этом с нашими адвокатами. Ну, я больше не могу так жить! — Теперь мы снова кричим. Кто способен поспеть за всем этим?
Затем Сюзанна топает в прихожую, черт, с той точки у неё будет идеальный вид на лестницу и на Шел. Я иду с ней, готовый, если понадобится, заслонить ее перед бывшей. Но Шел ушла, слава богу.
Я открываю дверь для Сюзанны, и у неё такой вид, словно она готова побежать.
— Послушай. Скажи, что тебе надо и я дам тебе это. Если тебе надо место, где остановиться, я оплачу его. Только сделай одолжение и забери мою дочь из этого долбаного каньона.
— Твою дочь. Конечно же. Она всегда твоя малышка, когда ты хочешь отвести ее поесть мороженого или посмотреть фильмы или показать ей, какой я, в сравнении с тобой, монстр, — Сюзанна прищуривается. — Знаешь, как она будет себя чувствовать, когда я скажу ей, что папа приехал домой и даже не позвонил ей? Она будет убита горем. Ты лишь хочешь, чтоб она была рядом тогда, когда это удобно тебе.
Вот оно что.
— Когда развод, наконец, закончится, я собираюсь сражаться изо всех сил за единоличную опеку.
— Этого никогда не произойдет. С духовной точки зрения, детям лучше жить со своими матерями!
— С духовной точки зрения, ты несешь чушь. Возвращайся к Д’Артаньяну и скажи ему, чтоб держал руки подальше от моего ребенка. Через два часа я приеду забрать Амелию, так что пусть она будет готова, — когда Сюзанна выбегает, стиснув зубы, произношу: — И я принесу тебе твою чертову посуду, раз уж ты приехала за ней сюда.
— Нам нужна другая толстовка, — в таком же тоне отвечает Сюзанна, словно это как-то поможет ей победить в споре.
Захлопывая дверь, прислоняюсь лбом к стене и пытаюсь выдохнуть гнев. Так сказал нам психотерапевт, когда мы были на консультации: выпустите гнев, чтобы вы могли испытать его полностью. Честно говоря, это была единственная часть этих сессий, которая касалась меня. Это и знание, что мне нужно выпустить свою юнгианскую тень или подобное дерьмо.
Наконец, я возвращаюсь в спальню, где нахожу Шел, которая быстро одевается. Господи, я не хотел, чтобы она это видела. Не думаю, что есть путь назад к почти-занялись-сексом, но я все равно иду к ней.
Она уворачивается от меня, словно пытаясь сделать все возможное, чтобы не прикасаться ко мне. Господи, а это что еще за хрень?
— Знаю, не очень-то приятно с утра пораньше увидеть такое, — начинаю я, прежде чем она обрывает:
— Ты еще не развелся? — заправляет постель с жестокостью, которая была бы сексуальной, если бы она не выглядела при этом так, словно хочет задушить подушки.
— Мы все ещё в процессе. Мы не хотим, чтоб все слишком затянулось в суде, особенно когда замешана Амелия, — я не собираюсь сдаваться. Моя девочка должна быть на первом месте, даже если я не позвонил ей сразу же, как приземлился после долгой деловой поездки.
Это прозвучало более заботливо и небезразлично, чем я думал.
— Хорошо, — ее голос звучит отчужденно, когда говорит это, а это совершенно противоположное тому, чего я хочу. Я хочу пылкую женщину, кричащую обо всем, начиная с того, что случилось с моим браком до какое мыло ей купить. Это спокойствие не характерно для неё, и поэтому это очень плохо.
— Все пройдёт. Нам просто нужно немного больше времени.
— Конечно. Отлично, — она раза три разглаживает одеяло, затем берет куртку и одевает. — Я должна идти. Мне сейчас нужно уйти.
— Что случилось? — Черт, я не могу разбираться с этим прямо сейчас.
Шел смотрит на меня; черт возьми, ее глаза блестят от слез. Почему я такой дерьмовый человек? Какой мужик заставляет двух женщин плакать когда на часах ещё нет десяти?
— Не знал, что ты пришёл ко мне, не позвонив Амелии.
У меня такое чувство, что это может быть как исключительно хорошо, так и наоборот, так что я жду.
— Послушай, я встречалась с мудаком, который мог месяцами не звонить своему ребёнку. Затем, неожиданно, он решил, что ему с бывшей надо завести еще одного ребенка, чтобы у его ребенка был партнер по играм, — ее голос срывается, и она смотрит на свои руки. — Он также сказал мне, что он и его бывшая закончили, но, в конечном итоге, они занялись зачатием второго ребёнка. Я не могла ему доверять.
— Шел, все не так, — я пытаюсь спокойно подойти к ней и поговорить.
До того, как я делаю шаг, она хватает сумочку и практически вылетает из комнаты. Господи. Я спускаюсь по лестнице вслед за ней, но к тому времени, как добираюсь до коридора, дверь открыта. Она как ниндзя, когда хочет.
— Шел!
Выбегаю в коридор и вижу, как двери лифта закрываются. Бл*дь! Мне все равно, что моя рубашка расстегнута, я спускаюсь по лестнице. К тому времени, когда я попадаю в вестибюль, там никого нет. И на улице ее нет. Ее машина исчезла.
Она ушла.
19
Шел
Мне не нужна помощь Уилла Монро, чтобы собрать эту полицейскую машину. Именно это я продолжаю говорить себе с каждой шиной из картона, которую прикрепляю. С каждым окном, которое разрисовываю. Они тоже из картона. С каждой переносной радиостанцией, также сделанной из картона и небольшого количества пластыря. Я говорю себе, что побег от этого мудака – лучшее, принятое мной решение уже за долгое время.
