Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри (чтение книг .txt) 📗
Пенелопа протягивает руку между нами и расстегивает джинсы.
– Не джинсы. Очки,– я убираю их с ее лица, и бросаю их в сторону кровати, надеясь, что
они сломаются, и она не сможет надеть их на всю ночь.
Раскрытая Пен отворачивает голову в сторону, как будто ей вдруг стало неловко из-за
того, что я смотрю на нее. Она закрывает глаза и цепляется за меня, почти разрывая кожу
ногтями.
Я целую ее там, где бьется ее сердце.
Затем ниже.
И ниже.
Я расстегиваю ее джинсы, спускаю их до бедер, прежде чем Пен помогает мне
приподнимаясь, чтобы я мог снять их совсем, оставив ее в голубых трусиках с маленьким
белым бантиком на резинке.
Она прячет лицо руками и делает резкие вдохи, когда я целую ее колено.
– Все в порядке? – спрашиваю, прежде чем двигаться дальше, я боюсь перестараться с
этой хрупкой девушкой.
С закрытыми глазами и с простынями, сжатыми в руке, девушка, которую я люблю с
детства, кивает головой, прикусив нижнюю губу.
Затаив дыхание, я медленно стягиваю светло-голубой хлопок вниз по ее гладким,
стройным ногам, пока она не остается голой, и я могу увидеть всю ее.
Отказываясь дышать в случае, если я что-то пропущу, я медленно двигаю свою дрожащую
руку к тому, чего я никогда не касался раньше. Спина Пенелопы прогибается над
матрасом, когда я это делаю.
– Ты можешь сказать мне, чтобы я остановился в любое время, – говорю я, стараясь не
задохнуться.
Следуя указаниям ее тела и лица, я двигаю рукой медленнее, быстрее, глубже ... тут
становиться слишком сложно.
Я прислоняю свой лоб к ее, и мы тяжело дышим, не отводя глаза друг от друга.
Потом она напрягается всем телом, и ее ноги сжимают мою руку. Пен зажимает нижнюю
губу, чтобы удержаться от криков. Ее щеки становятся красными и кожа такой горячей. Я
чувствую каждую мышцу ее напряженного тела, когда она поднимается все выше, и
выше, и выше.
Пока, наконец, она не воспаряет и уносит меня с собой.
После, свет в ее глазах и изгиб улыбки говорят мне, что реальность никогда уже не станет
прежней.
Глава 18
Пенелопа
– Я хочу эту.
– Детка, ты уверена? – спрашивает мама, глядя на светло-розовую рубашку, которую я
держу, показывая ей.
– Да, она миленькая. И желтую, я возьму тоже.
– Миленькая? – спрашивает она, остолбенев. – Пожалуйста, ты уверена в этом? Потому
что, сюда далеко ехать, и если мы вернемся домой и ты пе...
– Я не собираюсь менять свое решение,– прервала я ее, радуясь своему выбору.
Моя мама протягивает руку за одеждой, которую я обычно не ношу, из магазина, в
который я сегодня первый раз зашла, и относит их на кассу с озабоченным выражением на
лице. Кроме этого, есть еще четыре сумки с покупками, про которые она дважды меня
спросила, до и после того, как она заплатила за них.
Вручая мне пятый пакет, она засовывает чек в сумочку и говорит:
– Слишком много стресса. Давай поедим.
Я заказываю салат, который мне трудно есть, потому что моя мама внимательно следит за
каждым съеденным кусочком, как будто у меня анорексия, а не болезнь мозга.
– Съешь все овощи, – говорит она, направляя на меня вилку с куском лазаньи, – они
полезны для тебя.
Я закидываю помидорку черри в рот и улыбаюсь ей.
Женщина, которая принесла меня в этот мир, вытирает рот белой салфеткой и говорит:
– Сегодня было хорошо, правда, детка? Все в порядке?
Кивнув головой, я отталкиваю росток брокколи в сторону и накалываю вилкой кусочек
огурца.
– Это было здорово. Все хорошо,– говорю я, накалывая дальше, кусок авокадо.
Для меня молчание не приносит неловкости, я не беспокоюсь из-за этого, но не мама.
Ради нее, я должна рассказывать о школе, или о мальчике из резервации, с которым
дружу последние пару лет.
Но я не делаю этого, потому что она расскажет папе. Учитывая то, как отличаются друг от
друга он и Диллон, они удивительно совпадают во мнении, что дети приезжающие на
автобусах – неприятности. Тренер Файнел не возражает, что Джошуа Дарк играет в
футбольной команде, но он не позволит, так называемому уголовнику, подружиться с его
потомством.
Я слышала слухи о Джоше, но не верю им.
– Как Диллон, дорогая?
– Хорошо, мам. С Диллоном все хорошо.
В этом и проблема. Мальчик по соседству, всегда был слишком хорош для меня, общение
с ним, это моя попытка подняться до его уровня.
Я знаю, это может окончиться катастрофой.
– Ты выглядишь прекрасно, детка. Это приятная перемена,– честно говорит мама,
потянувшись через стол к моей руке.
– Спасибо, мама.
– Диллон полюбит это.
– Я надеюсь.
– Твой отец, с другой стороны, не будет слишком счастлив, что его единственная дочь
растет.
Глава 19
Пенелопа
– Ей нельзя выходить из дома в таком виде.
Парализующая паника сковывает меня изнутри, заставив меня замереть.
Это именно то, чего я боялась. Что папе не понравится то, что Диллон и другие дети в
школе, подумают обо мне.
– Уэйн, не будь смешным, – мама встает, двигаясь между моим отцом и мной.
Как это не ужасно для меня, он сидит на диване на своем месте и бесцельно листает
телевизионные каналы. Я собираюсь рискнуть, страх покидает мой разум, а мой отец даже
не может выпустить пульт из рук, чтобы успокоить меня.
– Она выглядит на восемнадцать, Соня. Мне и так сложно удерживать от нее этого урода
по соседству.
Он понятия не имеет, какую огромную ошибку совершает.
– Ей шестнадцать. Она выглядит на шестнадцать, – настаивает мама и топает ногой.
– Этому парню больше нельзя к тебе приближаться. И ты, не подходи к нему Пенелопа, –
усы папы двигаются, когда он разговаривает.
Я хочу сорвать их с его лица.
Чувствуя полный провал, я отворачиваюсь от человека, который отказывается показать
свою чуткость хотя бы на пять минут, и бегу наверх. Я захлопнула дверь в спальню и
включила стерео, прежде чем отголоски спора моих родителей можно будет услышать
через стены.
И прежде чем развалюсь на мелкие кусочки, я спешу к окну и закрываю шторы. Я
слишком смущена, чтобы показать Диллону, что с собой сделала.
Это было ошибкой.
Глава 20
Диллон
– Ты же знаешь, что так не может продолжаться вечно, – Риса держится за мой локоть,
ища своими, такого же цвета, как и мои, глаза. – Я знаю, что ты любишь ее, но ты должен
начать любить и себя, Ди.
С термокружкой чая для себя и второй с кофе, для Пен, я волочу ноги сначала по своему
газону, а затем по ее. Как уже миллион дней до этого, я стучу в дверь Файнелов три раза,
прежде чем Соня открывает ее, и я вхожу в место, что становится для меня вторым домом.
– Будешь кофе? – мама моей девушки спрашивает таким бодрым тоном, которого я не
ожидал. Она несет свое тяжелое тело к кофейнику.
– Пока нет, – говорю я и иду вверх по лестнице в комнату Пен.
Прежде чем Соня скрылась из виду, я замечаю, что она лучезарно улыбается, будто ей
кто-то сказал, что луна сделана из ванильного мороженного.
Поскольку, прошлой ночью у окна я был один, я приготовился к тому, что Пенелопа
устроит мне сегодня тяжелое утром. Эпизоды депрессии, которыми она страдает, в
последнее время стали более частыми, но ее поведение до, и во время их, остается в
основном одинаковым. Я могу предсказать и обработать ее настроение лучше, чем кто-
либо другой.
– Пора просыпаться, Пен. Я принес тебе кофе, – я открываю дверь, но останавливаюсь,
