Красотки из Бель-Эйр - Стоун Кэтрин (версия книг txt) 📗
– По-моему, они собираются от меня отречься, – не веря самому себе, прошептал Роб.
– Они этого не сделают! Это только угрозы. Они боятся.
– А я нет?
Сара встала и бледными тонкими руками обняла своего большого, сильного брата.
– С ними все будет хорошо и с тобой тоже, Роб. Так ты едешь? – Голос Сары звучал настойчиво, словно было очень важно, чтобы Роб сделал то, что хочет.
– Да.
– Вот и славно. – Сара улыбнулась. – Отречение – это, конечно, серьезная угроза. Особенно если ты уже каким-то образом промотал свои двенадцать миллионов!
Роб и Сара унаследовали по двенадцать миллионов долларов по достижении восемнадцатилетия. Обычно такие фонды, которые для своих внуков учреждали богатые дедушки и бабушки, переходили к ним после совершеннолетия, в двадцать один год или даже в двадцать пять лет. Но из-за болезни Сары возраст наследования и для Роба, и для Сары был установлен в восемнадцать лет. Роб получил свои миллионы четыре года назад, а Сара свои – в феврале этого года.
– Нет. Я к ним не прикасался.
– Что ж, если тебе понадобится больше, дай мне знать.
– Спасибо. – Роб быстро поцеловал ее в щеку и обнял напоследок. – Я пришлю тебе свой адрес, как только узнаю его.
– Хорошо. Роб?
– Что, милая?
– Я жду портретов!
– Я тоже.
На следующее утро Роб вылетел в Лондон. Пока самолет плавно нес его к месту назначения, Роб старался изгнать из памяти безобразную сцену с родителями, мужественно вытесняя ее волнующими образами предстоящей жизни. Но по мере того как это воспоминание меркло, перед ним со всей ясностью и живостью возникала еще одна тревожащая сцена предыдущего дня – Сара и Питер в уединенном розовом саду.
Какого черта там делал Питер Дэлтон?
Глава 10
Оксфордский университет, Англия
Декабрь 1976 года
Роб писал Саре в Колледж Вассара длинные восторженные письма. Он полюбил Оксфорд, ему нравилось изучать поэзию и литературу, нравилось познавать Англию, нравилось писать для «Таймс» статьи «Янки из Коннектикута». Он принял верное решение. Сара тоже слала в ответ восторженные письма, больше рассказывая о пьесах и поэзии, чем о людях. Ко Дню благодарения письма, которые часто спешили через Атлантику, наполнились затейливыми интерпретациями «Поминок по Финнегану», ссылками на дары Уильяма Шекспира, радостью от простоты Роберта Фроста и критическими замечаниями в адрес пьес, которые они смотрели в Лондоне и Нью-Йорке.
Нью-Йорк. Сара явно проводила в Нью-Йорке очень много времени. Роб тревожился, представляя сестру на Манхэттене, но ее письма были такими счастливыми и полными радости, что он подавил свой страх.
К Рождеству гнев, который выгнал Роба из поместья в Гринвиче, превратился в отдаленное облачко на ясном небе его новой жизни. Он чувствовал себя в безопасности, следуя по чарующему пути, который приведет его в журналистику, любя его. Сара знала, как он счастлив, и что-то заставляло Роба желать, чтобы и его родители узнали об этом.
Возможно, это было предрождественское оживление Лондона, певцы, распевающие рождественские гимны в универмаге «Хэрродс», очаровательные розовощекие детишки, завороженные сказочными витринами, и запахи сосны и лавра. А возможно, это были ностальгические воспоминания о рождественских хождениях по магазинам в Бостоне и Нью-Йорке в поисках подходящего подарка для Сары. Роб не знал, что именно, но что-то заставляло его позвонить.
Даже если родители не захотят с ним говорить, Роб горел желанием пообщаться с Сарой, подразнить ее письмами, которые, как он догадался, пали жертвой зачетной недели и экзаменов в колледже Вассара. На последнем письме Сары, посланном из Нью-Йорка, стоял штемпель от десятого декабря.
– Мама?
– Роб! Джеффри, это Роб. Ты возвращаешься домой?
В ее голосе звучали отчаяние и неуверенность, что было так не похоже на Шейлу Адамсон.
– Нет, мама. Пока нет.
Джеффри взял отводную трубку в библиотеке и задал тот же вопрос.
Помолчав несколько секунд, Роб дал Джеффри тот же ответ, что и Шейле. Наконец Роб сказал:
– Я хотел пожелать вам веселого Рождества. Сара с вами?
– Сары нет, – прошептала Шейла.
У Роба замерло сердце, и всем своим существом он закричал: «Нет!» У Сары был его адрес в Оксфорде, но у родителей его не было. И если с сестрой что-то случилось?..
– Нет!
Только не это! Тем летним днем в розовом саду Сара выглядела так хорошо, была такой красивой и сияющей, она уже два года не ложилась в больницу.
– Сара здесь больше не живет.
Больше ничего сказано не было, но через Атлантику отправился тяжелый, печальный вздох.
Роб почувствовал облегчение. Облегчение, бурную радость и, наконец, любопытство.
– А где она живет?
– Разве ты не знаешь? – с сарказмом спросил Джеффри.
Джеффри и Шейла догадывались, что их мятежные дети поддерживают связь, возможно, подбадривая друг друга, укрепляя решимость, которая увела их из дома.
– Нет.
– Она живет в Нью-Йорке… в Гринич-Виллидж… со своим мужем.
– Мужем?
– Питером Дэлтоном, сыном садовника. Они убежали две недели назад.
– И вы не могли этому помешать? – спросил Роб, внезапно ощутив свою связь с родителями, разделяя их желание защитить Сару и забыв, что звонит из Лондона и что он сын, от которого они отреклись и которого тоже не смогли удержать.
В эту ужасную, тяжелую минуту Роб подумал: а смог бы он предотвратить замужество Сары? Если бы он провел лето в Гринвиче! Если бы не был ослеплен собственным эгоизмом!
Он должен был понять это в тот день в розовом саду – «сад Питера»! Сара так сияла, ее голос звучал так нежно, когда она произнесла имя Питера, а синие глаза излучали такой яркий свет, встретившись со взглядом тех чувственных темных глаз.
В тот летний день он был поглощен собственным отчаянным бегством, но подсознание вызвало образ Питера, и он явился ему теперь злым и угрожающим. В Питере Дэлтоне была какая-то необузданность, в его сильном, гибком, как у пантеры, теле, вызывающем взгляде, страстном темпераменте.
Если бы Роб провел это лето дома, где и должен был его провести! Он смог бы объяснить своей драгоценной сестренке, осторожно, нежно, любя, что Питер любит не ее, он любит только ее деньги, ее состояние, двенадцать миллионов долларов, о которых они с Сарой так небрежно говорили в его присутствии!
Роб подвел Сару. Ему следовало понять… ему следовало остаться дома, несмотря на бушевавшую внутри него бурю… Он должен был защитить ее!
– Мы не смогли ее остановить, – печально ответил Джеффри.
– У вас есть номер ее телефона? – «Может, еще не слишком поздно».
– Да.
Шейла продиктовала совершенно незнакомый Робу номер, затем неловко начала:
– Роб…
– Да?
Шейла тихо вздохнула. Есть вещи, которые брату о сестре не рассказывают… нечто очень личное… но сейчас это могло стать вопросом жизни и смерти.
– Саре не следует иметь детей, Роб. Беременность для нее слишком опасна.
– А она знает об этом?
– Да.
Врачи с самого начала намекали об этом Джеффри и Шейле, а когда Саре исполнилось четырнадцать, сказали и ей. Большинство женщин, страдающих диабетом, вполне способны иметь детей, если осторожно ведут себя во время беременности, но у Сары была очень тяжелая форма диабета, и уже наблюдались симптомы осложнений. Физиологический стресс, вызванный беременностью, мог оказаться для Сары смертельным. Шейла присутствовала при том, как врачи очень деликатно разъясняли ее четырнадцатилетней дочери опасность беременности. Сара вежливо кивала, но ее синие глаза расширились от удивления. У нее не было друга! И она не могла представить, что когда-нибудь будет. И вот теперь Сара вышла замуж за человека, о котором Адамсоны буквально ничего не знали; кроме того, их отношения держались в секрете до тех пор, пока не стало слишком поздно, пока Питер не украл у них их драгоценное дитя.
