Дикий восторг (ЛП) - Вульф Сара (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Грегори Каллан
«ВОРТЕКС энтерпрайзес»
Я достаточно долго залечиваю раны, чтобы набраться сил, вернуться в машину и свалиться. Алкоголь попадает в кровь, и я приветствую теплое облегчение, когда он притупляет боль. Однако с облегчением приходит и осознание того, что я сознательно искал драку. Я, Джек Хантер, активно искал кого-нибудь, чтобы вовлечь в драку. И теперь я побит и пьян, а во рту чувствуется вкус крови, и все чего я хочу — это вернуться в ту ночь на вечеринку Эйвери, в ту нелепую комнату в морском стиле, в кровать с Бетгерл, к Айсис, к Айсис, которая осторожно, застенчиво, заикаясь признавалась мне в том, что я ей нравлюсь, к моменту, когда все было просто. Она и я. Она и я в комнате, наедине.
Звонит мой сотовый, и я морщусь, когда отвечаю.
— Алло?
— Джек! — раздается веселый голос Софии. — Доктор Фенвол сказал, что прошел последний платеж за операцию! Спасибо. Большое, большое спасибо.
Я отталкиваю остатки воспоминаний о той ночи и улыбаюсь.
— Не благодари меня. Это меньшее, что я мог сделать.
— Ты так усердно работал. Я действительно тебе благодарна. Помнишь, я говорила, что ты можешь выбрать следующее место, куда мы пойдем?
— Да.
— Ну, доктор Фенвол сказал, что отпустит меня на несколько дней на следующей неделе. Так что.
— Надо подумать, смогу ли я найти для нас какое-нибудь развлечение.
— Да! Эйвери хотела устроить вечеринку-сюрприз в честь моего дня рождения.
— В марте?
— Знаю! Но у меня есть только несколько дней, чтобы она смогла воплотить свой план.
— Я думал, мы ненавидим Эйвери?
— Так и есть! Я имею в виду, она нам не нравится, но она действительно очень старается. И просто это кажется несправедливо по отношению к ней. И плюс, если я не перенесу…
— Не говори так, — резко обрываю ее я.
— …Если я не перенесу операцию, — говорит она серьезнее. — Я не хочу, чтобы между нами осталось все так же плохо, когда я… ну, ты знаешь.
— Этого не произойдет.
— Просто, пожалуйста. Я действительно хочу пойти.
— Хорошо, — вздыхаю я. — Я поговорю с ней об этом.
— Окей. Спасибо! Я знаю, что для тебя это тяжело, но спасибо.
— Все в порядке.
— Передавай от меня привет своей маме. Или, думаю, я сама могла бы это сделать. Хотя, это по-прежнему выглядит странно, просто написать ей в фейсбуке типа: «Привет, Далия! Это я!».
— Не беспокойся, — уверяю я ее. — Она тебя любит. И всегда будет любить. Ты всегда можешь это делать.
— Окей! Постараюсь поспать.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Доброй ночи, Джек.
Когда мы сбрасываем, в моей голове раздаются слова Айсис.
«Она умирает, Джек».
Я опускаю голову на руль и представляю, что я где-то в другом месте. Там, где тепло. В том месте, что похоже на маленькую, нелепую комнату в морском стиле.
— 9 –
3 года
27 недель
2 дня
После суда маме становится лучше.
Не знаю, правильно ли употреблять слово «лучше» в данной ситуации. Ей так долго приходилось быть сильной, так что теперь, когда я вернулась, она снова становится зависимой от меня, и я не возражаю — для нас это норма, однако иногда я чувствую себя тростью, а не дочкой, но затем ощущаю себя виноватой за то, что так думаю, и готовлю ей обед, приношу чай и говорю, что все будет хорошо. Любовь — это когда ты ставишь интересы другого превыше своих. От тети Бет я узнала одно: быть семьей — означает всегда находиться рядом, когда никого другого нет.
Мама посещает психиатра в два раза чаще, но, кажется, ей это помогает. Иногда я встречаю Эйвери в офисе, и она презрительно усмехается мне прежде, чем броситься за дверь. В последнее время она стала еще стервознее, а это означает, что она стала счастливее, а это, в свою очередь, означает, что, возможно, София снова с ней разговаривает. По сути, Эйвери — йо-йо Софии, игрушка, которую Соф дергает за веревочки вверх-вниз для забавы. Но Эйвери ведь этого не скажешь. В глазах Эйвери София не может делать что-то неправильно. И мне очень ее жаль. Я испытываю к ней только жалость, а что может быть хуже чувства жалости? Я не переживаю за нее, не сочувствую ей, мне просто ее жаль, после всего, что она сделала со мной, Кайлой, Джеком, Софией и Реном, я не могу заставить себя чувствовать к ней что-то лучше. Что хреново для меня, и совсем не похоже на Айсис Блейк.
Я меняюсь. Прежняя Айсис попыталась бы снова подружиться с Эйвери, даже несмотря на все это дерьмо. Прежняя Айсис симулировала бы улыбки и приняла бы все удары.
Я становлюсь хуже. В конце концов, я становлюсь корнем зла. Какая ирония. Что ж, я — огнедышащий дракон, поэтому это имеет смысл.
В больнице очень тихо. Как на кладбище. Ну, за исключением того, что люди здесь чрезвычайно стараются не оказаться там. Действительно стараются. По крайней мере, четыре капли морфия и два больничных подноса с дрянной едой стоят этих усилий.
Оказавшись здесь снова, я чувствую клаустрофобию — запах антисептика, люди в халатах, бродящие, словно призраки из палаты в палату, медсестры и интерны, которые смотрят на меня и пытаются решить: к какой же мини-экосистеме лечения я принадлежу. Наоми сегодня не на дежурстве, за что я очень благодарна. Не хочу, чтобы все прошло тяжелее, чем должно.
Кого я обманываю?! Я, безусловно, хочу, чтобы было трудно. Навести самый лучший беспорядок.
Я только на секунду заглядываю в детскую палату, когда охранник уходит пописать. Мира и Джеймс безумно машут руками, я подмигиваю им и ставлю пакет с подарками у двери. Они бросаются к ним в своих маленьких пижамах с анимационными персонажами и большими смайликами.
— Мира сказала, что ты никогда не вернешься!
— Не правда! — Мира показывает Джеймсу язык.
Я смеюсь и ерошу их волосы.
— Я не могу остаться надолго, но обещаю вернуться в дневное время на этой неделе, окей? А теперь просто откройте подарки. Но не говорите Наоми, откуда вы их взяли. Скажите, что вы получили их от… мм, Иисуса. Не то чтобы я — Иисус. Ух.
Они безумно кивают, и Мира обнимает меня за шею так сильно, что я думаю, она пытается слиться со мной на клеточном уровне. Мне удается отодрать ее пальцы и улизнуть, как раз когда из-за угла появляется охранник. Позади меня доносятся звуки разрываемой обертки и визжание. Я сделала деток счастливее. И от этого я, безусловно, нисколечко не чувствую себя расплавленной и счастливой, потому что расплавленные вещи очень отвратительны, ведь они липкие и вязкие, ну, за исключением расплавленного сыра на пицце и…
Прямо передо мной открытый дверной проем Софии. Палата полутемная и около окна как всегда выстроены в линию вазы с цветами. Я вижу ее ноги под одеялом.
Стою возле ее двери, будто несколько лет, а затем я делаю глубокий вдох и вхожу.
Она не спит, как я надеялась. Она определенно бодрствует, синие глаза смотрят на меня поверх обложки любовного романа, на которой изображен рыцарь и очень потерянная грудастая леди.
— Эй! — улыбаюсь я.
— По-моему, я сказала тебе оставить меня в покое, — произносит она невозмутимым тоном.
— Ух, да, но мне всегда это плохо удавалось. Или уважать желания людей. На самом деле, ничего из этого. И вот я здесь! Делаю… здесь кое-что.
Она бросает на меня испепеляющий взгляд.
— Ты раздражаешь.
— Это, дорогая моя, не новость! — присаживаюсь я на край ее кровати. — Фактически, это древнее знание. Египтяне предсказали мое появление. На самом деле, они в основном рассказывали истории о том, как Айсис уживалась с братом. Инцест тогда был на гребне популярности, так что дольше тридцати лет никто не жил.
София не улыбается, ее глаза неподвижны и суровы, как сине-черный камень.
Этого никак нельзя избежать. Какая бы незначительная дружба ни была между нами — она испорчена нашей взаимной неуверенностью. София относится ко мне так, как раньше относилась к Эйвери: холодно, тихо и настолько презрительно, что мой желудок содрогается от тошнотворной тревоги. Присутствие Софии всегда было спокойным, нежным, но тяжелым, и сейчас я ощущаю эту тяжесть как никогда.
