Колесо судьбы - Стил Даниэла (читать книги полностью TXT) 📗
Джин нахмурила брови.
— Что плохого в том, чтобы выйти замуж и рожать детей?
— Так вот к чему все идет! — Тане чуть не сделалось дурно. — Ваш «выездной бал» не что иное, как вывеска! На самом же деле это аукцион по продаже рабынь.
Джин Робертc казалась шокированной.
— Тана! Какие ужасные вещи ты говоришь!
— Я знаю, что говорю! Молодые девушки выстроятся в ряд, приседая, точно идиотки, а мужчины будут на них глазеть. «Ну-с! — Она прищурилась, будто разглядывая девушек в лорнет. — Давайте посмотрим. Я, пожалуй, возьму вон ту…» — Тана снова раскрыла глаза, вид у нее был расстроенный. — Черт побери, неужели к этому сводится вся наша жизнь?
— Сколько бы ты ни паясничала, мне ты ничего не докажешь. Это — красивая традиция, значащая для всех очень многое. — «Нет, мам, она ничего не значит, во всяком случае для меня… Это нужно только тебе», — вихрем пронеслось в ее мозгу, но она не сказала этого вслух: Джин показалась ей такой несчастной. — Почему ты все усложняешь, Тэн? Энн Дарнинг начала выезжать четыре года тому назад. Она прекрасно провела время на том балу.
— Рада за нее. Но я — не она. Энн сбежала в Италию с каким-то кретином, от которого ее отцу пришлось потом откупаться, — припомнила Тана.
С тяжелым вздохом Джин опустилась на стул, не сводя глаз с дочери. Они не виделись целых три месяца, и теперь она чувствует растущее напряжение в отношениях с дочерью.
— Почему бы тебе просто не расслабиться и не повеселиться, Тэн? Кто знает, может, ты повстречаешь там человека по душе?
— Но я не хочу «повстречать человека по душе» И мне вовсе не хочется туда идти.
Глаза Джин наполнились слезами.
— Я… мне только хотелось… мне так хотелось, чтобы у тебя…
Тана не могла видеть ее такой. Она встала на колени и приникла к матери.
— Прости, мам! Я была не права… Я уверена, что это будет чудесно.
Джин улыбнулась сквозь слезы и поцеловала дочь в щеку.
— А я уверена лишь в одном, моя радость: ты будешь завтра красивой.
— В таком платье просто невозможно не быть красивой. Ты, наверное, выложила за него целую кучу денег. — Тана была тронута и в то же время подумала, что это — напрасная трата: лучше бы она купила дочери что-нибудь на каждый день, чтобы ей не приходилось все время одалживать вещи у Шарон.
Джин, однако, сказала с улыбкой:
— Это подарок от Артура, мое солнышко.
Тану это неприятно поразило: еще один повод для благодарности! Она так устала от Артура и от его благодеяний.
— Зачем он это сделал? — Тана явно не была в восторге от его щедрости, а Джин не могла понять причины такого прохладного отношения к подарку. Впрочем, Тана всегда ревновала мать к любовнику.
— Он хотел, чтобы тебе было в чем пойти на бал. Смотри, какая прелесть!
Платье и впрямь было прелестное. Когда на следующий вечер Тана надела его и встала перед зеркалом со взбитыми и поднятыми кверху волосами — точь-в-точь как у Жаклин Кеннеди, фото которой Джин видела на обложке журнала мод, — она выглядела как златокудрая и зеленоглазая принцесса из сказки. Джин не могла удержаться от счастливых слез: ее дочь была само совершенство.
Некоторое время спустя за ними заехал Джордж Чандлер, и они втроем отправились на бал. Артур сказал, что постарается быть, но у него назначена на этот вечер деловая встреча. В любом случае он «сделает все возможное» — так сказала дочери Джин, когда они ехали в такси. Тана промолчала, а про себя отметила эту типичную для него фразу, за которой ничего не стояло. Он говорил так в течение многих лет — на Рождество, на День Благодарения, на день рождения Джин. На практике это обычно означало, что он не приедет, а пришлет цветы, телеграмму или письмо с поздравлениями. Тана помнила, какое удрученное бывало в таких случаях у матери лицо, но сейчас Джин была слишком воодушевлена предстоящим событием, чтобы переживать из-за Артура. Сегодня она напоминала хлопотливую наседку. Все матери сгрудились в одном конце длинного бара, в другом его конце собрались отцы. Среди приглашенных были старые друзья и доброжелатели богатых домов. Однако большую часть зала заполняла молодежь в возрасте Таны. Девушки были в розовых, красных либо ярко-зеленых шелковых платьях, и лишь немногие могли похвастаться белыми нарядами, купленными специально для этого случая. Это была разношерстная толпа упитанных девушек с круглыми лицами и широкими талиями. Тана выигрывала на фоне своих ничем не примечательных сверстниц: высокая и стройная, она, не в пример остальным, держалась независимо и гордо.
Джин наблюдала за дочерью, стоя в другом конце зала. Но вот где-то в середине вечера наступил торжественный момент: началась церемония представления. Девушки проходили одна за другой перед гостями и, придерживая длинные юбки, делали книксен. Их вели под руку отцы. Джин даже расплакалась от гордости за дочь. Втайне она надеялась, что Тану может представить Артур, но он, конечно же, не смог выбраться. Он и так сделал для них слишком много, Джин не могла рассчитывать на большее. Порозовевшая от волнения Тана вышла, опираясь на руку Джорджа Чандлера. Изящно присев, она поклонилась гостям, опустила глаза и исчезла в толпе дебютанток. Вновь заиграла музыка и начались танцы. Все было позади — официальное представление Таны состоялось. Она оглядела зал, чувствуя себя в глупейшем положении. Не было ни воодушевления, ни радостного возбуждения, ни романтической дрожи в позвоночнике. Она исполнила желание матери, больше от нее ничего не требовалось. Начавшаяся неразбериха дала ей возможность затеряться на какое-то время в толпе. Чандлер, похоже, по уши влюбился в улыбчивую рыжеволосую толстушку в замысловатом платье из белого бархата, и Тана благоразумно устранилась, позволив ему добиваться расположения предмета своей страсти. Она прошла в альков и со вздохом облегчения села в стоявшее там кресло, закрыв глаза, благодарная уже за то, что не видит толпу танцующих, своего «кавалера», которого она терпеть не могла, слез радости в глазах своей покинутой в одиночестве матери. Подумав о Джин, она снова вздохнула и вдруг услышала над собой мужской голос, заставивший ее вздрогнуть от удивления и испуга.
