Чужие браки - Томас Рози (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Когда он зашел в дверь с надписью «Регистрация», Нина вдруг почувствовала себя страшно одинокой, сидя одна в чужой машине. Она сжалась в комочек на сиденье, подняла воротник пальто, но тут же сказала себе, что все ее страхи глупы и бессмысленны, и снова села прямо. Через секунду вернулся Гордон, сел за руль и только после этого разжал руку и показал ей ключ с пластиковой номерной табличкой. Они оба молча смотрели на него.
— Ты действительно этого хочешь? — спросил наконец Гордон. — Ты действительно хочешь быть со мной здесь, в гостиничном номере?
Нина неподвижно глядела на деревья, посаженные вдоль дороги, чтобы заглушить шум транспорта.
Гордон продолжал:
— То, что произошло между нами, можно, если хочешь, считать случайностью. Ты была одинока, а тут я, Вики в больнице…
«Во второй раз, — закончила про себя Нина, — все по-другому».
Теперь это произойдет по взаимному желанию, и им обоим придется подумать о последствиях. Ее муж мертв, этот человек с его зверским аппетитом до всего и прямолинейной манерой выражаться — муж другой женщины. Она прекрасно помнила всю тяжесть никем не разделенного одиночества и то облегчение, которое принес Гордон своим появлением, но при этом прекрасно понимала, что он не решит эту ее проблему навсегда.
Но, несмотря на все эти неспокойные мысли, глядя на голые кроны деревьев, Нина сознавала, что все равно хочет повторения их близости. Более того, невозможно было даже представить, что она нашла бы в себе силы отказаться от этого. Это убогое место, обшарпанное здание и ключ от номера — все наполнялось особым смыслом, поскольку было связано с Гордоном. Нина не понимала, как это случилось, но не было никаких сомнений, и она была готова покориться неизбежности, что бы ни готовило ей будущее.
Она взяла ключ из руки Гордона. При этом металл звякнул о пластиковую табличку.
— Да, хочу, — твердо сказала она.
Гордон крепко поцеловал ее, они вышли из машины и нетвердым шагом направились в мотель.
Это была небольшая квадратная комната с огромной кроватью, застланной дешевым покрывалом. Ванная была выложена розовым кафелем и увешана пестрыми полотенцами.
Гордон бросил ключ на покрывало.
— Извини меня, Нина. Это ужасно.
Он вспомнил полный достоинства интерьер дома на Аллее Декана. Гордон видел перед собой спальню Нины так же четко, как если бы перед ним была ее фотография. Но он хотел, чтобы второй раз, если это произойдет, они были на нейтральной территории — не у него и не у нее.
— Это не красиво и не ужасно, а просто место не имеет значения, — мягко сказала Нина.
Гордон был благодарен ей за такой ответ. Но теперь, в этом подобии спальни, в этой безликой комнате, где жили путешественники и командировочные, которым все равно было, где переночевать, или незадачливые любовники, вроде них, Гордон вдруг увидел свои отношения с Ниной такими, как они есть, без налета романтики. Он увидел мужчину средних лет, уставшего от своей замечательной жены, потому что изо дня в день в их жизни повторялось одно и то же. Он привез сюда Нину, и теперь, при свете дня, понял, что она была на самом деле не той пугливой девчонкой, которую он завоевал в прошлый раз, а печальной вдовой, тоже уже не очень молодой, с прекрасным грустным лицом. И он привез ее сюда, чтобы совершить довольно банальный акт супружеской измены.
Гордон вновь вспомнил о том вечере, когда он показывал Нине собор. Тогда все его мысли и чувства были поглощены Ниной, но тем не менее он вспомнил органную музыку и спевку хора. Гордон не был религиозен в общепринятом смысле слова, и с Вики они поженились в мэрии, но он ясно понимал, что то простое существование, полное верности и чувства долга, что одобрил бы Господь Бог, все больше удаляется от той реальной жизни, которую ведет он, Гордон Рэнсом.
— Что с тобой? — спросила Нина.
Гордон попытался произнести «ничего», но не смог при этом взглянуть Нине в глаза и повернулся к окну, за которым была видна его машина.
— Вина, — произнес наконец Гордон. — И страх. И запоздалое желание никого не обидеть.
Нина подошла к Гордону, обхватила его торс руками, просунув их под пиджак, и нежно прижала к себе, как прижимают ребенка или близкого друга.
— Я понимаю тебя, — сказала она.
Ответ был таким простым, а лицо Нины со всеми отметинами, оставленными на нем горем и прошедшими годами, было так близко, что Гордон почувствовал, как мгновенно улетучились все его сомнения, улетучились без следа. Теперь он был абсолютно уверен в том, что делает.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Я понял это вчера, там, в ванной у Эндрю.
А еще он хотел ее, хотел сильнее, чем когда-либо хотел Вики или любую другую женщину, с которой был близок.
Нина попыталась прижать ладонь к губам Гордона, чтобы остановить его, но он поймал и сжал ее руку.
— Я люблю тебя, — повторил он. — Я не знаю, как это произошло. Я не стремился к этому, но теперь, когда это произошло, я не хочу, чтобы это чувство покинуло меня. Я хочу, чтобы ты никогда-никогда меня не покинула.
Гордон шептал все это, касаясь губами ее лица. Все изменилось для него. Дешевая гостиничная комната казалась теперь святыней, он будто бы провел здесь всю жизнь и знал все как свои пять пальцев, а за стенами этой комнаты простиралась бесконечность, словно рассеялся густой туман, застилавший до этого глаза Гордона.
— Ты не любишь меня, — сказала Нина. — Ты не можешь любить меня: ведь ты совсем меня не знаешь. — Вот Ричард, тот знал ее как свои пять пальцев после стольких лет, прожитых вместе.
— Мне достаточно того, что я узнал, что еще нужно?
Он расстегнул блузку Нины и обнажил плечи, покрытые веснушками. Гордон целовал ее солоноватую кожу, оттесняя Нину к кровати.
— Ты тоже разденься, — потребовала Нина.
Гордон принялся расстегивать пуговицы. Нина помогала ему. Когда Гордон склонился над ней, стоя на коленях, губы Нины подрагивали, веки были полуприкрыты, вся она дрожала от страсти. Гордон вспомнил, как она выглядела в первый раз в своей белоснежной спальне. Нина ласкала его, сквозь опущенные веки наблюдая за произведенным эффектом. Через секунду они прильнули друг к другу. Узкий торс Нины извивался, подобно змее, на сей раз она не уступала Гордону, а командовала им. Она была так непохожа на Вики, которая все время ждала, что станет делать муж. Она не была особенно уступчивой, но как-то так установилось между ними, что в постели у Вики не было своих собственных желаний. На секунду женщина, с которой он был сейчас, напомнила ему жену, но тут же образ Вики исчез и осталась только Нина с ее неповторимостью, которая была во всем ее облике и оставалась загадочной для Гордона.
Это сочетание нежности и отчужденности вдруг подействовало на Гордона как наркотик, введенный в кровь. Он испугался, что все может закончиться слишком быстро, как будто он был неопытным юнцом.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь? — потребовала вдруг Нина, когда он вошел в нее. — О, как я хочу тебя, — простонала она, не дожидаясь ответа.
— Я втрескался в тебя по уши, — прошептал Гордон. Ты — единственная, неповторимая. Я хочу, чтобы это длилось вечно.
Гордону хотелось похоронить себя в водопаде ее волос, слиться с ней полностью. Он жаждал подняться над временем и материей, умереть и превратиться в звезду, как когда-то в детстве обещала ему мать.
Но на этот раз их близость была быстрой и какой-то лихорадочной. Их обоих поразила грубость этого акта. В отличие от первой ночи, сейчас у них не было времени. Тем не менее они жаждали воссоединиться друг с другом, забыв обо всем: об ужине у Фростов, о днях, проведенных Ниной в Лондоне, о машинах в магазине, да и о самом отеле, где они сейчас находились. Гордон и Нина слепо жаждали друг друга, как будто их близость была последней в жизни каждого.
Потом, когда Нина лежала рядом, привалившись к нему всем телом, а волосы ее падали на лицо Гордона, он с ужасом подумал о том, что в соседних комнатах прекрасно слышны были те звуки, которые они издавали. Только бы там никого не было!
