Утилизация (СИ) - Тараканова Тася (читать бесплатно книги без сокращений .txt, .fb2) 📗
За столом воцарилась тишина. Скатав тонкий блинчик в трубочку, я откусила краешек, пожевала. Насладиться вкусом не удалось, я с трудом протолкнула кусочек в горло.
— Саба решил, что ударила я, — сказала бесцветным голосом, — он ведь никого рядом не видел. Пусть и дальше на меня думает. Пофиг.
— Кошмар, — прошептала Вика. — И ничего не докажешь.
— Ну, почему? Мы – свидетели сегодняшнего нападения на Юлю, — произнесла Нина, — я юрист, знаю законы. Недавно на своего заявление писала по поводу преследования и сексуального насилия. В полиции сказали, типа, какое насилие, вы же с ним живёте. Я ответила, смотрите уголовный кодекс. Они сразу сдулись.
— Охранники всё перевернут, мы окажемся виноваты, — Софа тяжко вздохнула.
— А пистолет? Бур нам угрожал! — возразила Нина.
— Они будут лгать и всё отрицать.
Жанна постучала ложкой по столу, призывая к вниманию.
— С психопатами нельзя вступать в открытый конфликт. Саба сейчас нам наглядно это показал.
— Оп, Арнольд Анатольевич, — сказала Вика.
Я медленно оглянулась.
На фоне распахнутой двери застыл куратор – аниматор, переводя непонимающий взгляд с нашей группы на охранников. Что-то его удивило. Видимо, приняв непростое решение, своей пританцовывающей походкой он направился к охранникам. Мы напряжённо наблюдали за его пантомимой. Лысый чёрт! Он о чём-то спросил, выслушал мужчин, погримасничал и двинулся в нашу сторону.
Подойдя к нам, Арнольд встал во главе стола, прижал руки к груди.
— Девочки – лапоньки, что я вижу?
После его эспакады хотелось оглядеть себя на предмет то ли оголённой груди, то ли молочных усов от сгущёнки.
— Что такое? — раздражённо спросила Жанна, сидевшая ближе всех к нему.
— Юноши хотели наладить отношения, сделать вам предложение, говорят, сели рядом, а у вас опять конфликт случился.
— Чего они хотели? — Жанна сморщилась, словно унюхала что-то непотребное. — Полицию что ли уже не ждём?
Арнольд заегозил, затанцевал на месте, подключив жестикуляцию, демонстрируя открытые ладони. Да-да, он к нам с миром пришёл. Кто бы ещё верил в этот бред.
— Ждём, конечно. Полиция в городе что-то нарыла, к нам доехать пока не могут.
— Миллионеры нашлись? — Нина сразу же ухватила суть.
Мы навострили уши.
— Какие они миллионеры! Я сто раз говорил, это клуб так называется. Зачем опять развивать эту тему? Мужчины хотели пригласить вас поиграть в футбол. Дружеский матч с милыми дамами. Готовы сразиться в меньшинстве. Вас восемь, их четверо.
Арнольд своим словами ввёл нас в ступор. Мы молча взирали на этого певца коллаборации, желая высказать ему в лицо, куда он должен засунуть предложение охранников. Арнольд абсолютно правильно понял наш внутренний злобный ор, взмахнул руками и запричитал.
— У нас и так ни йоги, ни зарядки, ни запланированного забега на два километра. Надо хоть какую-то физическую активность. Мы же в лагере, на природе. Вокруг сосновый бор, пряный воздух, а вы унылые как…
Арнольд, вытянув губы в трубочку, задумчиво посмотрел на нас.
— Как что…? — недобро прищурившись, спросила Жанна, вернув напыщенного индюка с неба на землю.
— Как осенние падающие листья, — выкрутился куратор и тоскливо вздохнул.
Следом за Арнольдом вздохнула и я. Какой артист пропадает.
Глава 14. Дружеский матч
Арнольд не был лишен поэтического дара. После его слов я ощутила себя тем самым маленьким осенним листиком, оторвавшимся от веточки, медленно и неуклонно планирующим к земле. Полное отстранение от себя, ненависть к себе, кажется уже прошли, но и воссоединиться с собой не получалось.
Кто я? Зачем всё это? Как дальше жить?
Полнейшее непонимание и беспомощность. Я чувствовала себя ребёнком, который был не в состоянии решить ни одну из проблем, стоящих перед ним. Океан безграничной боли, в котором застрял ничтожный раньше времени пожелтевший листок.
Надо сказать, девчонки, немного подумав, дали уговорить себя на матч с охранниками. В их жилах кипел гнев, которому требовалось дать выход. Тем более, как оказалось, не только Жанна была спортсменкой, но и Мила с Ниной имели неплохую физическую подготовку, Вика знала приёмы из бокса, а Софа ходила на курсы самообороны. Ирочка же, как самая молодая и резвая из нас, вполне вписывалась в команду по футболу.
Лиза сказала, что встанет на ворота, бегать в платье весьма неудобно, а мне хвастаться было нечем, поэтому я решила, будь что будет. История пофигизма была как раз про меня.
— Главное, старайся не мешаться под ногами, — такое напутствие дала Жанна.
Как с ней не согласиться? Последнее время я чересчур засветилась в «светской хронике» лагеря. Если бы передавали отчёты с полей, я бы точно заняла все первые полосы.
Мы договорились отдохнуть после обеда и встретиться на футбольном поле через час. Вернувшись в корпус, я легла на кровать и отвернулась от всех. Лиза, как верная подруга, уселась по соседству. Она думала, что я нуждаюсь в утешении и ободрении. Лиза ошибалась, я просто хотела отдохнуть, выкинуть из головы все мысли, перестать сдирать болячку с едва подсохшей раны, расковыривать её глубже и глубже.
Лиза вздыхала у меня за спиной.
— Не расстраивайся, Юль. Всё пройдёт, по себе знаю. У меня сейчас нет злости ни за побои, ни за унижения, ни за то, что повеситься хотела, доказать, как я его люблю. Все простила ему.
Слёзы беззвучно катились у меня из глаз. Лиза даже не представляла, насколько сильна духом по сравнению со мной. Маленький раненый воин, поднимающийся с колен навстречу буре.
— Хорошо, что мы здесь встретились. На девчонок смотрю, слушаю. Решила не возвращаться. Пока у сестры поживу, подам на развод. Видела шрам на лбу? До сих пор не сошёл. Последний раз лицо синее было от побоев. А он говорил, что я психологически больна, мне надо менять мышление, не мыться в ванне и пить мочу. Я верила, хотя болен он, а не я. Ты не представляешь, как мне было плохо. А с вами легко. Никто не осуждает, не навязывает мнений. Если бы не вы, в дурке бы не знали от чего меня лечить.
Под монотонный рассказ Лизы мне стало легче. Она увела меня с тропы самобичевания, апатии и гнева, волшебным образом сняла с меня груз ответственности за произошедшее в столовой. Хотя положа руку на сердце, я хотела задеть Иру, сделать ей больно.
Мою сущность словно подменили: во мне кипела скрытая ненависть вперемешку с бессилием и безволием. Я стала похожа на запуганного ребёнка, устраивающего истерики и рыдающего по пустякам. Вокруг все взрослые, а ты ребёнок, который ничего не контролирует. И начинаешь меньше говорить и делать из страха сделать и сказать что-то не так, потому что уже не понимаешь, «а как это так».
Только я озвучивала, что мне плохо, как муж моментально переигрывал другими эмоциями, и я вслед за ним отбрасывала свои ощущения, что меня обидели, унизили, и впадала в чувство, что много прошу, говорю глупости, требую повышенного внимания. Он переопределял мою душевную боль в угрызения совести, я начинала выслуживаться, старалась угодить, загладить вину, выполнить необоснованные требования. Он хороший, а я недостаточно сил вкладываю.
В мозгу поселился червяк, постоянно жующий и перетирающий мысленную жвачку о нём – сверх значимом взрослом. Червяк – подселенец захватил мозг, и в зеркале уже был какой-то другой человек, тень от меня прежней. Любое слово, любое действие оценивала уже не ты, а червяк в голове. И кажешься себе глупой, ничтожной, скукоженной перед лицом враждебного мира.
И чувство вины уже перед собой, и нет сил, чтобы встать с кровати, нет амбиций, нет финансов, всё утекло как вода сквозь пальцы. Ощущается ледяное дыхание зимы, маленький листик вянет, желтеет, ветер срывает его с ветки, и недолгий полёт заканчивается на земле. Скоро снег скроет даже намёк на существование живого, озорного, радостного листочка.
— Юль, пора собираться. Арнольд уже пришёл. Надо выходить.
