Опасная связь (СИ) - Джолос Анна (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
— Та ладно.
— Твоя мама. Она… — выдерживаю паузу.
— Умерла несколько лет назад, — и вроде голос звучит абсолютно ровно, но в глазах улавливаю глубокую печаль и тоску.
— Но отец ведь есть?
Помню, что парни после обстрела дома в Жулебино обсуждали его личность. Вроде как хотели обращаться к нему за помощью.
— Уважение к нему давно потеряно. Так что тоже можешь вычеркнуть, — равнодушно поясняет Илья.
— Понятно, — расстраиваюсь по-настоящему. Не стоило мне начинать этот неудобный диалог.
— Как тебе Москва? По-прежнему не нравится?
— Ваще не мое, — твердо заявляет он.
— Обустроились уже?
— Типа того.
— И с кем живешь? С друганами своими? — кормлю его куриными стрипсами и картошкой. Молча кивает, выражая согласие. — Всей братвой сюда переехали, значит…
— Кто хотел, тот двинул со мной.
— И чем заниматься собираетесь? Грабежами? Разбоями? Или чем похуже? — учительским тоном строго осведомляюсь я.
— Не суй свой курносый нос, куда не следует, Сань, — отрезает сухо.
— Прекрасно!
Обидеться не успеваю, детский визг на пару секунд отвлекает меня от нашей беседы.
— Че орут?
— Там склон крутой. Такой, знаешь, опасный, не для слабонервных. Мне не разрешали в детстве с него кататься, хотя мы с родителями частенько сюда приезжали.
— Погнали, посмотрим, — поднимается вместе со мной, едва стакан с недопитым кофе успеваю на стол поставить.
— Погоди, ну куда! Илюх! — возмущаюсь, мотыляя угами.
— Расслабься. Ты ж любишь веселиться, Рыжая!
Что имеется ввиду понимаю уже оказавшись на вершине спуска. Я и забыла, насколько впечатляюще это выглядит. Не каждый взрослый по этой лихой горке съедет, а вот детям только волю дай.
— Пацаны, одолжите транспорт. Снегурку хромую прокатить, — адресует свою просьбу компании зависающих у склона подростков.
— Пятьсот, — лениво пожевывая жвачку, выдает самый высокий из них.
— А ты не обалдел ли? — ругаюсь, пока Паровозов интенсивно шарит по карманам.
— Да эт еще по-божески, — открывает рот его сосед.
— На, торгаш малолетний, — Илья протягивает ему свернутые купюры.
— Здесь триста пятьдесят, — недовольно подсчитывает мальчишка.
— Последние отдаю, ушлый.
— Тогда стрельни сигарет. Я видел, у тебя есть, — настырно требует тот.
— Еще чего! Не вздумай подсаживать их на эту отраву! — выдергиваю пачку, перекочевавшую к малолеткам. — Легкие береги, дурень! И радуйся, что вообще денег дал. Мог бы отжать и все. Он такой, да, — рассказываю я юному бизнесмену, пока мы наблюдаем за тем, как здоровенный Паровозов усаживается в огромную разноцветную таблетку-льдянку.
— Саня, давай сюда, — хохотнув, зовет меня этот чиканутый.
— Ты спятил? А моя нога? — ковыляю к таблетке.
— Харэ ломаться, Бесстыжая. Ты ж хотела. Прокатимся с ветерком! — улыбается и ловит меня за руку.
Качаю головой, осознавая идиотизм этого поступка, но зачем-то выполняю то, что говорит. Ведь противостоять его дурному задору попросту невозможно…
Глава 18. Подстилка
— Итак, самая большая мышца в теле человека…
— Ягодичная, — выкрикивает с места Родионова.
— Ага, та самая, которая у тебя слаборазвита, — комментирует ее ответ Бондаренко.
— Зато у нее интеллект развит на максимум, в отличие от некоторых одноклеточных, — не могу не вмешаться я.
— Захлопнись, заморыш конопатый, — бросает, не поворачиваясь.
— А если нет, то что? — уточняю с вызовом.
— Найду способ тебя заткнуть, — обещает он мне.
— Можешь начинать искать, — фыркаю я.
— Так! Тихо! Угомонились! Не устраиваем базар! — биологичка раздраженно хлопает в ладоши. — Продолжаем занятие. Самая большая мышца в теле человека — ягодичная. Верно, Оксана. А самая маленькая, Беркутов?
— Стременная. Находится во внутреннем ухе.
— Ну-с, меня радует, что ваше внимание сконцентрировано не только на Лисицыной, — колко подмечает она.
— Только на ней. Остальное фоном, — всерьез заявляет Рома, приобнимая свой «трофей».
— Тогда, возможно, ваша… пассия подскажет мне ответ на следующий вопрос? — Марина Альбертовна строгим взглядом сканирует раскрасневшуюся Аленку. — Какая мышца никогда не отдыхает?
— Сердечная, — с явным облегчением выдыхает смутившаяся в край девчонка. — Сокращения этой мышцы непроизвольны по своей природе, то есть человек не может их контролировать.
— Как не может Беркутов контролировать свои поползновения к вам… — язвительно добавляет от себя учительница, и по классу прокатывается волна смешков. — Нонсенс! Мир перевернулся с ног на голову! Что общего? Прямо уму непостижимо.
— Так давайте постигать биологию, а не лезть в личные взаимоотношения ребят.
— О, Харитонова! — плавно разворачивается ко мне «Титаник», затянутый в малиновый брючный костюм. — Так мне не показалось? Вы и правда соизволили проснуться?
Вскидываю бровь и упрямо выдерживаю ее насмешливый взгляд.
— Итак, Александра, какая мышца постоянно находится в напряжении?
Пока я раздумываю, она переключается на Пилюгина, увлеченного стрелялкой в телефоне.
— Мозг? — предполагает тот, почесывая репу.
— Разочарую вас, Пилюгин, мозг — не мышца, а орган, состоящий из набора нейронов. Но да, конкретно вам, не мешало бы напрягать его хотя бы изредка.
Одноклассники снова смеются.
— Мышцы глаз. Чтобы сохранить ясность, фокус и остроту зрения, глаза должны непрерывно двигаться, — рассуждаю я вслух.
— Ну допустим, — снисходительно кивает она. — А кто назовет самые сильные мышцы? Может, заскучавший Абрамов?
— Может, — лениво отзывается Кучерявый Ян.
— И? — Альбертовна выжидающе на него смотрит.
— Челюстные.
— Доказано, что наибольшая мощность сокращения жевательного аппарата составляет почти четыреста килограммов! — поправляя очки, умничает Цыбин.
— Нудный душнила, — глядя на него, морщит нос Купцова. — И как таких земля носит…
Пока опросом донимают третий ряд, я снова возвращаюсь к своему занятию. Смотрю в окошко. За стеклом разыгралась сумасшедшая метелица. Прямо как в тот вечер…
Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, как мы с Паровозовым летели с заснеженной горки. Вот где адреналинище! Я визжала на весь парк, потому что к середине «трассы» наша таблетка набрала нешуточную скорость. Мы неслись по склону в лучших традициях бобслея и зафиналили четко в высоченный сугроб, лихо протаранив его с разгона.
Илья хохотал, а я плевалась снегом, выбираясь из белого плена. Так сильно шандарахнуть его захотелось! За то, что вздумал насмехаться надо мной.
Полезла на него с твердым намерением отвесить леща, однако эту неравную борьбу проиграла, по итогу оказавшись снизу. Под ним. И нет, в этот самый момент он меня не поцеловал, как вы успели нафантазировать. Хотел, точно хотел! Но опять этого не сделал! По-хулигански надвинул шапку мне на глаза и отпустил. Ну что за на фиг!
В общем, я глубоко обижена, ведь на прощание тоже досталось лишь крепкое объятие. Почти дружеское, кстати, если бы не интимный шепот на ухо. И тут… с какой стороны посмотреть. Говоря по правде, фраза «увидимся, Сань» — не совсем то, что я ожидала услышать. Поэтому в следующую секунду и «взбрыкнула», выражаясь его же словами. Горделиво вздернув нос, заявила, что еще не решила, надо оно мне или нет.
— Саш… — улавливаю голос Камиля, сидящего справа от меня.
— М? — поворачиваюсь к нему и только сейчас до меня доходит, что внимание класса сосредоточено исключительно на моей скромной персоне.
— Вы, барышня, не о медали, я так понимаю, грезите? — ядовито осведомляется Альбертовна.
— Точно не о ней, — подтверждаю ее мысль.
Лисицына в шоке округляет глаза.
— Харитонова, вы меня удивляете и, отнюдь, не приятно, — хмурит белесые брови товарищ-педагог.
Бесстрастно пожимаю плечом. К счастью, ее дальнейшие разглагольствования заглушает пронзительный звонок. Одна из тех дурацких, общеизвестных мелодий, приевшихся до оскомины.
