Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Гостеприимная Светланка хотела всё-таки дать брату своей кормилицы место на полатях, но тот отказался: привык жить бирюком. Попросил он только пару клочков соломы на подстилку и улёгся в дровяном сарае. Вскоре его, смертельно усталого, сморил сон.
С этого дня покой отлетел от Цветанки, как вёрткая птаха. Не нравился ей Гюрей, болотным призраком шагнувший внезапно в их семью, мерещилось ей что-то недоброе, угрожающее в нём. Был брат Невзоры замкнут и молчалив, за общий стол редко садился, мог целую седмицу где-то пропадать, а потом явиться домой, чтобы отоспаться в своём сарае, подложив в изголовье полено. Ни у кого ничего не просил – Светланка сама сшила ему новую рубаху и портки, а Невзора изладила чуни – простые, без вышивки. Жил он неслышно, неулыбчиво, и обитатели лесного домика порой могли на несколько дней забыть о нём.
Однажды он вернулся домой потрёпанный и окровавленный. Светланка сразу кинулась лечить его, а Невзора спросила:
– Кто тебя так? С медведем подрался, что ль?
Оказалось – забрёл Гюрей на земли Стаи и охотился там без спроса, вот и проучили его. Без хмари раны у Марушиных псов заживали в разы медленнее, но чудодейственные пальцы Светланки опять исцелили Гюрея мгновенно.
– Чаровница ты, – проронил он, и Цветанка впервые увидела в густых зарослях его бороды что-то похожее на улыбку.
Не понравилось ей, как он посмотрел на Светланку: померещилось ей во взгляде оборотня мужское вожделение. Когда девушка ушла по делам в лес, воровка склонилась к уху Гюрея и шепнула:
– Смотри мне… Тронешь её хоть пальцем – горло перегрызу.
Ничего не ответил тот, но вести себя стал тише прежнего, хотя казалось бы – куда уж смиреннее? Целыми днями от него никто не слышал ни слова, на охоте он к родичам не присоединялся, рыскал где-то один и сам же, в одну морду, съедал добычу. Лишь однажды он приволок домашнего барана – в благодарность сестре и её семейству за предоставленный кров. Однако не обрадовалась Невзора такому угощению, пронзила брата суровым взглядом.
– Ты что, у людей скотину резать повадился? – грозно спросила она.
Гюрей поджал хвост и принялся убеждать, что он, дескать, впервые барашком соблазнился, но враньём от него пахло за версту. Ясно было, что он уже не раз наведывался к людям.
– Не вздумай больше пакостить, – погрозила сестра. – Мы с народом в Зайково в мире живём, друг друга не трогаем, а ты тень на нас бросаешь.
Ночь роняла звёздные слёзы, одевшись в прохладный плащ тишины. Бродя по своим излюбленным тропинкам одна, Светланка, тем не менее, одинокой себя никогда не чувствовала: лес дышал жизнью, звенел и открывал свои сокровенные тайны, и читать его знаки было не менее занятно, чем матушкины сказки на волшебной паволоке. У леса была мудрая, древняя душа, соприкосновение с которой несло в себе покой и подпитывало силами.
Наставница Древослава сказала, что сегодня был их последний урок: она научила Светланку всему. «Ты готова», – прошелестел её голос, и сердце Светланки осыпало целым звездопадом искорок грусти.
Ковёр-самолёт нёс её между стволов. Днём полотнище выглядело обычным, а в темноте на нём проступал мерцающий серебристый узор волшбы. Вот и знакомые могилки. Светланка ступила наземь и свернула ковёр, присела на холмик рядом с матушкой, заглянула в мягкий сумрак её глаз.
– Вот и выросла ты, дитя моё. – Прозрачно-лунные пальцы прохладно коснулись волос Светланки. – А мой срок пребывания на земле вышел, пора тебе меня отпустить.
Глубокий синий бархат неба переливался самоцветными россыпями, среди которых ярко и лучисто сияла одна прекрасная Звезда – самая большая, самая ясная и влекущая. Её свет отражался в очах матушки, устремлённых в небесную бездну.
– Это – новый мир, в котором мне предстоит жить, – сказала Нежана. – Он зовёт меня. Ты у меня совсем взрослая, доченька, и более не нуждаешься в моей заботе. Пришла нам пора прощаться.
Печаль коснулась сердца Светланки прохладным крылом, но прописанному на небесных скрижалях она воспрепятствовать не могла. Знание об этом дне тихо жило в её душе задолго до его наступления, и она встретила его с покорностью и смирением.
– Благодарю тебя за всё, матушка, – прошелестел её шёпот, мягко ложась вместе с лесными духами-огоньками на траву. – Пусть тебе живётся в новом мире радостно и покойно.
Её пальцы нащупали ожерелье на шее, с которым она никогда не расставалась. Гладко обточенная бирюза дышала тёплой силой, живая и шепчущая; губы Светланки изогнулись в горчащем изломе улыбки, рывок – и бусины покатились в траву, прыгая голубыми жучками.
– Ты свободна, матушка, – сказала юная кудесница.
Сотканный из лунного света призрак улыбался ей с небесной нежностью. Прозрачные пальцы коснулись щеки, оставив на коже чувство лёгкого дуновения. Ночь растворяла любимые черты, и те плыли, покрываясь рябью, точно отражение на воде. Через несколько мгновений белое облачко растаяло без следа, а Светланка осталась на земле, не сводя затуманенного тёплой слезой взгляда с далёкой Звезды.
– Счастливого тебе пути, матушка, – сорвался с её уст вздох.
Ночной ветерок сушил её щёки, а на соседней могилке сидел дедушка и смотрел на Светланку, улыбаясь в серебряные усы.
– Тебе тоже пора туда? – спросила девушка.
– Нет, у меня душа – земная, – ответил тот. – Привык я здесь, прирос к родным местам. Но и мне надобно сменить жильё. Посох этот тебе ещё понадобится, так что принеси-ка веник – в него и переселюсь.
Светланка бесшумно прокралась в дом, взяла у печки веник и вынесла во двор. Дедушка покряхтел, весь сгорбился и стал ростом не больше названного предмета.
– Домовым тут останусь, – проскрипел он. – Да смотри, веник-то правильно ставь – помелом кверху, а ручкой книзу, чтоб счастье не переводилось.
Так Светланка и сделала, а потом снова вышла навстречу многоглазому взгляду небес. Положила руку на оплетённый вьюнком посох – и тот замерцал, засиял сказочными переливами света. Ей казалось, что он был глубоко вогнан в землю – просто так не выдернуть, но стоило ей немного потянуть, как посох легко вышел. Живые плети вьюнка затвердели и обратились в кружево серебряных завитков.
Ночного леса Светланка не боялась: кого опасаться, когда душа этих мест слита с её собственной? Ни один дикий зверь не разевал на неё пасть, а Марушины псы при встрече всегда приветственно склоняли головы. Шагая, она окидывала всё вокруг внимательным хозяйским взглядом; ствол поваленной старой сосны манил присесть, и она прислонила к нему посох, а сама устроилась рядом. Пушистый лисёнок без страха вспрыгнул на лежачее дерево, и Светланка погладила малыша.
– Чего ночами ходишь-бродишь, красавица? – раздалось вдруг за плечом. – Ночью только звери рыщут, а девицам спать положено.
Её ухо защекотало пахнущее сырым мясом и кровью дыхание, а на плечи опустились тяжёлые когтистые руки Гюрея.
