Мой идеальный смерч. Дилогия (СИ) - Джейн Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Не трогайте маму! — смело бросился Денис на защиту той, кого искренне считал второй матерью. — Бабушка, не трогайте маму Леру!
То, что мальчик называет «проклятую девку» мамой еще больше взбесило женщину. У нее от злости затряслись руки, и весь свой гнев она направила на ребенка.
— Ах ты, маленькая тварь! Другую маму уже нашел! Такой же, как и все эти уроды Смерчинские! А ведь это ты, это ты виноват! — уже в истерике, не контролируя себя, закричала она.
— Мама, — одернул ее один из сыновей. — Мама, ну не при ребенке же…
— Пусть знает! Эй, маленький Смерчинский! Маленький волчонок! Из-за тебя моя дочка умерла!
Синие-синие глаза Дениса тут же стали темными — от переполнивших их слез. Губы его скривились, и он заплакал.
— Что вы несете? — начала несмело Лера и взяла Дениса за трясущиеся плечи. — Прекра…
Но Эвелина Николаевна перебила ее воистину диким озлобленными воплями, в которых явно слышалась горечь от того, что ее дочери любимой и такой молодой и красивой, больше нет на свете!
— Убийца! Убил свою мать! Ненавижу тебя! И твоего папочку! И деда проклятого! И эту Nзапрещено цензуройN!
— Не кричите на моего брата, — насупившись, сказал Петр, заступаясь за Дениса. Он был на 2 года старше и чувствовал ответственность за глупого братишку, которого порою просто терпеть не мог. — Не кричите на него, он еще маленький.
— О, еще один из клана Смерчинских! — всплеснула руками пьяная женщина. — Еще один маленький ублюдок! А ты-то свою мать не убил? Нет?
Денис заплакал в голос, Петя взял брата за руку и исподлобья уставился на злую тетку. Ему тоже было очень страшно.
— Перестаньте! — взмолилась Лера, загораживая детей. — Уходите!
— Моя дочка бросилась под машину, чтобы спасти этого гаденыша! Умерла, а он выжил! А он теперь матерью любовницу Nзапрещено цензуройN Олежки называет! Неблагодарный! Ты, — вдруг рванула на себе жемчужные бусы Эвелина, глядя расширенными от гнева глазами на Дениса, — ты, запомни, убийцы, даже такие детки, как ты, не живут счастливо!
Черные матовые шарики с мелодичным перезвоном, словно разговаривая между собой, попадали на пол и подкатились к ногам ревущего мальчика.
В это время в квартиру, дверь которой так и оставалась открытой, зашел Даниил Юрьевич. Он с порога услышал крики Эвелины Николаевны и мигом оценил ситуацию.
— Маленький убийца! — продолжала она, не замечая, что ее бусы порвались.
— Что тут происходит? Ты что несешь? — закричал мужчина, забыв о вежливости и закрывая плачущему навзрыд внуку уши руками. — Дура! Убирайся отсюда! Убирайся!
— О, еще один Смерчинский. Главная крыса. — Расхохоталась ему в лицо женщина.
— Эвелина. Пошла. Прочь. — Процедил сквозь зубы Даниил Юрьевич, излучая гнев. — Не зли меня. Ты ведь знаешь, что я тебе устрою.
Он и подоспевший Олег, который задержался около машины, смогли увести бьющуюся едва ли не в припадке Эвелину Николаевну и ее сыновей прочь из квартиры. А та долго еще кричала жуткие вещи, обещаю зятю отомстить за то, что он якобы сам подстроил смерть ее любимой доченьки, а теперь решил жениться на «уродской твари Лерочке».
После ее ухода Лера долго отходила от произошедшего — Олег даже отпаивал ее вином. Петя тоже сильно испугался и долгое время вообще не подходил к темноволосым женщинам — даже в юности он испытывал к ним неприязнь, хотя и не помнил, почему, и Лида стала настоящим исключением из правил. А у Дениса был шок — всю ночь он не мог заснуть и только плакал, безутешно, все так же навзрыд, и никто не мог понять, почему у маленького мальчика не кончаются слезы, и несколько дней он и вовсе не говорил ни слова — молчал или плакал. Слова бабушки пробудили в нем некоторые воспоминания, и теперь шестилетний ребенок винил в смерти мамы себя. И как бы ему не объясняли, как не утверждали, что его вины нет ни в чем, он не понимал этого. Даниил Юрьевич позаботился, чтобы с внуком работал детский психолог, но моральная травма мальчика была настолько велика или работа психолога не так глубока, но осознание того, что он, Денис Смерчинский, виновен в смерти матери, не проходило, а на долгие годы засело в его сердце.
Эвелину Николаевну он больше никогда не видел. Она умерла через несколько лет — то, что свое горе женщина заливала крепким алкоголем, не довело ее до добра. Ее сыновья и их дети не общались со Смерчинскими — они перебрались в северную столицу, где открыли какое-то прибыльное дело, и о Денисе не вспоминали. А вот он навсегда запомнил тот жуткий для него день и злые лица бабушки и дядь. И множество рассыпанных по полу черных, зловеще поблескивающих бусин.
Поскольку Дэн был заботливым мальчиком и очень чутко чувствующим, он понимал, что когда он расстроен, и это видят родственник, то и они тоже начинают расстраиваться, поэтому делал вид, что ему очень весело и плакал только тогда, когда мама и папа этого не видели — к тому времени Лера и Олег уже поженились.
А еще через два года мальчик нашел то, что изменило его жизнь. Он случайно обнаружил в кабинете отца дневник его матери. Все-таки Олег Даниилович скучал по любимой жене и время от времени пересматривал фотографии с ней и листал дневник, который Наталья вела при жизни. Правда, ему достался лишь один из дневников жены — самый последний, а все остальные забрала безутешная Эвелина Николаевна.
По какой-то случайности Олег оставил дневник на столе, а любопытный Денис, поняв, что это вещь его родной мамы, забрал дневник с собой, чтобы узнать, что она писала. Вдруг она что-нибудь писала и о нем?
Когда маленький Дэн нашел дневник Наташи, он уже вполне прилично умел читать, а его память уже и тогда был отменной — все прочитанное при желании он мог запомнить бы с первого раза. Что, собственно, и сделал.
Почерк у Натальи был ровным, красивым, прямым и очень разборчивым — буквы не были соединены между собой и читались легко. Для восьмилетнего Дениса было несколько трудновато читать эти строки, но он упрямо перелистывал пронумерованные страницы толстой, но заполненной лишь на восьмую часть, тетради на пружинках. Пара страничек, правда, отсутствовали, но это не пугало развитого не по годам мальчика.
Дневник произвел на него сильнейшее впечатление, но больше всего на него повлияла самая последняя запись, сделанная за день до смерти мамы и расписанная на несколько страниц.
*страница 11*
Пока еще мой сын совсем маленький (3 годика и почти 4 месяца!), и, к слову сказать, такой миленький, что иногда мне хочется взять его на руки и крепко-крепко прижать к себе, чтобы никогда больше не отпускать от своей груди… А иногда я хочу потискать его, как маминого сенбернара Бома. У него такие ямочки очаровательные на щечках. И когда мой сынок вырастет, я, наверное, буду продолжать тискать его и щипать за щеки. Представляю, ему будет 20 лет — к тому времени я стану уже… скажем так, совсем взрослой — и буду тискать его за щечки. Мне кажется, он вырастет милашкой. Нет, он вырастет красивым! Вокруг него будет очень много девочек — я просто уверена. Олег со мной согласен, кстати.
Кстати, сегодня мы обзавелись невестой. Настоящей! Я уже рассказывала по телефону маме, она очень смеялась. На прогулке мы с Денисом встретили маленькую чудесную девочку — ей было годика полтора, не больше. Такая хорошенькая девочка — сама светленькая, а глаза…
*страница 13*
Сейчас Денис спит, прижав к щеке игрушечную мягкую зеленую ящерицу — увидел ее вчера и потребовал немедленно купить. Отпускать ее не желает ни в какую. Бом (мама оставила его у нас) не отходит от его кровати и иногда встает на задние лапы, чтобы заглянуть в кровать. Это так забавно! Я сфотографировала эту сценку. Когда проявлю фото, обязательно покажу их Олегу и маме.
Денис, расти уже быстрее, мама хочет увидеть тебя взрослым и сильным мальчиком.
Да, Денчик еще мал, но я уже столько для него хочу! Уже сейчас я начинаю планировать его будущее, хотя понимаю, что пока еще слишком рано. Но я все равно представляю, каким он будет в 5 лет, в 10, в 16, в 22… Наверное, после его рождения я стала по-настоящему взрослой и рассудительной, забыла глупости, которые вертелись у меня в голове, все старые заботы. Главное теперь — сын и муж. Моя семья.
