Ботаники не сдаются (СИ) - Логвин Янина (полные книги txt) 📗
Светка. Староста класса. Моя первая школьная любовь.
Ухмылка сама скользнула на губы, ну надо же.
Мы договариваемся встретиться в центре города, в небольшой кофейне, где подают кофе, горячие круассаны и вкусный вишневый штрудель. В старые добрые времена мы любили здесь собираться нашей компанией и уже отсюда шли в кино. Я тороплюсь, но все равно опаздываю на полчаса — диалог с Павлюкиным затянулся. Все это время Уфимцева не звонит, но я знаю, что она ждет меня.
Я останавливаю такси у входа в кофейню, расплачиваюсь с водителем, и захожу в помещение, в котором витает запах свежемолотых зерен кофе, винили и корицы. Света сидит за столиком в углу и смотрит на меня, наверняка заметив еще в окно — хорошенькая блондинка в темном плаще. Я отмечаю взглядом стройные лодыжки и каблуки, аккуратные пальцы мнут салфетку… Как только я вижу ее, то сразу понимаю: скучал.
Мне бы сгрести ее в охапку, я внезапно чувствую радость от встречи — это все равно, что увидеть старого друга, но что-то в ее лице меня останавливает. Я подхожу, наклоняюсь над столиком и целую ее в щеку — в этом теплом помещении вдруг неожиданно прохладную и нежную.
— Как быстро летит время. Ты все такая же красотка. Привет, Уфимцева!
От нее пахнет умопомрачительно. Светка женщина до последней клеточки, всегда была такой, и я не спешу отрывать губы. Провожу носом по виску, вспоминая, как эта девчонка когда-то сводила меня с ума.
Она тоже медлит. Тепло касается ладонью моего затылка и целует в щеку.
— Привет. Ты знаешь, что пахнешь конфетами и коньяком, доктор Шибуев?
Она смотрит на меня радостно, большие голубые глаза горят, и вместе с тем словно изучает взглядом. И только изучив, улыбается.
— И ты ничуточки не изменился, Андрей.
— Нет, Уфимцева, — я отпускаю ее, снимаю куртку, и мы садимся за столик. — Я все тот же Шибуев, — признаю очевидное, — который в отцовском кабинете учил тебя пить виски и лез целоваться.
Она все-таки смущается. Немного, но смотрит уже задорнее.
— Я помню. Тогда ты отхватил от меня знатного леща. И, между прочим, получил за дело.
— О да, — Светка не врет. Рука у нее всегда была тяжелой. — Три дня ходил с красным ухом, еще и от отца влетело — кого-то все-таки стошнило в мамин вазон с пальмой. Зато отличная вышла вечеринка!
Мы улыбаемся, словно и не было трех лет. Да что там — словно и десяти лет не было.
Света на секунду отворачивается и подает знак официантке. Я догадываюсь, что она уже все заказала, просто ждала моего прихода. Смотрю на аккуратную мочку уха, в которую вдета небольшая сережка.
Так и есть. Совсем юная девчонка торопится к нам через весь зал с полным подносом. Подойдя к столу, спешит опустить на него два кофе «Эспрессо», два десерта и тарелку, на которой лежат куски горячего жареного мяса и «Греческий» салат.
От аромата мяса внутри сразу же зверем просыпается голод.
— Я подумала, Шибуев, что ты с работы и наверняка голоден, так что, пожалуйста, не отказывайся, — скорее ставит в известность, чем просит Светка. В этом вся она. — Ты меня знаешь, тебе все равно придется это съесть. Оказывается, в кафешке со времени нашей юности все же кое-что изменилось. Здесь теперь подают завтраки. — Она разрывает стик с сахаром и кладет в свой «эспрессо». Размешивает его ложечкой, на секунду отлучившись мыслями. Но тут же возвращается и добавляет в продолжение прерванного признания: — Это был Рыжий — у кадки с пальмой, но я тебе не говорила.
Она не торопит с разговором, и мы завтракаем молча, продолжая изучать друг друга взглядами. Мне еще предстоит узнать, зачем она меня позвала, а сейчас я думаю о том, какая Уфимцева красивая и свежая, не в пример помятого меня, вот только привычной ухмылки нет на лице — когда-то в этом мы были с ней похожи. Когда-то она умела ухмыляться похлеще моего.
— Кажется, Андрей, ты давно не стригся.
Я киваю. Она права: давно.
— Некогда. Но я сменил рубашку, Свет, и принял душ, честно, — подмигиваю ей, делая горький глоток. — Все-таки на свидание шел к красивой девушке. Кстати, — замечаю, — ты так и не разделась. Здесь довольно тепло.
Она хмурится, как будто и сама с досадой отмечает этот факт.
— Знаешь, Шибуев, что-то я волнуюсь, — вдруг сознается.
— Ты? — я искренне удивляюсь. — Да брось, Свет. Это же я — твой друг. Ты можешь меня просить о чем угодно. Ну, давай же! — улыбаюсь, скрещивая руки в пальцах. — Скажи в чем дело, Свет? Рыжий звонил, но так ничего конкретного и не сказал. Только то, что я тебе нужен.
— Да, нужен, — смотрит в глаза Уфимцева. Она на секунду закусывает губы, сосредотачивая на мне внимание.
Какие шикарные губы — полные и сочные, как я люблю.
— Андрей, скажи, ты женат? — неожиданно спрашивает. — Может, есть девушка или гражданский брак? Я почти ничего о тебе не знаю.
Вот так вопрос. А мне казалось напротив. Уж меня-то она должна хорошо знать.
— Шутишь, Свет? — оскаливаюсь. — Откуда? Я по жизни холост — это особое состояние души. А ты? — в свою очередь задаю вопрос, едва ли успев подумать: зачем? Но слово не воробей, уже слетело и повисло в воздухе.
— Нет, я не замужем.
— Но кто-то же есть? Если не для души, так для тела? — называю вещи своими именами, предчувствуя, что за этим что-то кроется. — Ведь наверняка есть?
Она не торопится отвечать. Мнет новую салфетку в пальцах, заставляя меня смотреть на свои руки. За время затянувшейся паузы уже можно три раза соврать, но что-то заставляет ее ответить честно.
— Нет. Сейчас нет.
— И сколько длится это сейчас? — я не могу представить Уфимцеву одну. Возле нее всегда крутились самые лучшие парни. — Неделя? Месяц? — позволяю себе догадаться. Искренне удивляюсь, читая ответ в ее глазах. — Неужели год?!
— Два, если для тела. А для души уже и не вспомню.
Я так впечатлен, что присвистываю:
— Ого. Сильно.
— А ты? У тебя кто-то есть? Для тела? — Света вспоминает, что у нее остывает кофе и помешивает его ложечкой. На ее щеках играет румянец, и она отодвигает дальше расстегнутую полу плаща. — Твое особое состояние души принимает подарки жизни, Андрей? — вот теперь она ухмыляется, как раньше. Играет острым взглядом цвета летнего неба, провоцируя меня на откровенность.
— Только не спрашивай, как часто. В том смысле, что у меня никогда не было и не будет для души. Поверь мне, я как никто знаю, насколько она хрупка, — с сожалением вздыхаю и качаю головой. — Я не создан для серьезных отношений. Нет, брак точно не для меня.
