Зима, которой не было (СИ) - Рихтер Кристина (читать книги полностью .TXT) 📗
Тот нахмурился и ответил:
— Кажется, мы хотели поговорить о твоей влюбленности, Ева.
Вообще-то мы и так уже о ней говорим.
— Небось богатый папаша куда-то его пристроил. Такие парни, как он, не способны ни на что…
Я постаралась вложить в свою реплику как можно больше цинизма. Отцом порой было легко манипулировать — он тут же повелся.
— Ты не права. Артем теперь работает официантом в кафе неподалеку. Это никак не связано с делом его семьи.
Я задумчиво хмыкнула и отмахнулась, попытавшись показать равнодушие. Но внутри, честно, я сильно удивилась.
Могу представить, насколько такой официант может распугать клиентов.
— В общем, то, что мне кто-то нравится, сейчас не слишком важно. Важнее то, что перед этим человеком я очень виновата. И черт знает, как извиниться.
— Что за слова, милая? — недовольно поинтересовался отец, наполняя кружки кипятком. Клуб огненного пара взвился к потолку и тут же растворился в воздухе.
— Забей, — вздохнула я. — Так ты мне поможешь? Ну, как можно психологически тонко это сделать? Извиниться то бишь.
Папа поставил передо мной заваренный чай и положил рядом ложку для сахара. Сам же уселся напротив, почесывая подбородок. Мне кажется, он был смущен.
— В первую очередь тебе нужно понять, ради чего ты хочешь извиниться… Из чувства вины, из жалости, ради вежливости…
— Я виновата настолько, что должна буду просить прощения до конца времен. Как всегда я опростоволосилась и обидела этого человека. Но как сделать это так, чтобы раз и все — он простил?
— Ключевое слово — «хочу».
— Хочу… — задумчивым полушепотом произнесла я. Все, что всегда действительно хотела — чтобы меня оставили в покое. А сейчас мои желания как-то кардинально поменялись в сторону социума. Это было странно и приятно одновременно. — И как мне это поможет?
С важным видом отец сделал глоток, затем, растягивая время, медленно вернул чашку на место и откашлялся.
— Тебе нужно сделать так, чтобы он почувствовал твое желание. Такие слова, как «прости», «извиняюсь» и «мне жаль», не подойдут. Если ты впрямь чувствуешь себя виноватой, то говорить будет сердце — «я хочу попросить прощения». Вот, что стоит сказать.
— С каких пор ты романтик? — лукаво улыбнулась я, допивая чай. Мне стало немного легче.
— С моей работой легко стать что романтиком, что психом.
Видимо, на твое окружение это тоже распространяется.
— Ладно, — я почувствовала жгучее желание побыть в одиночестве. — Я пойду. Спасибо, что выслушал.
— Ева, — произнес мой собеседник, едва я дошла до дверного проема. Я обернулась, встретившись с ним глазами. Такими же глазами, как у меня.
— Сейчас с тобой говорил не психолог, а твой отец. Я люблю тебя.
Я сделала глубокий вдох, подавила спазм в ногах и выпалила в ответ:
— Я тоже люблю тебя, папа!
***
В общем, несколько последующих дней я ходила как выжатый лимон. Точнее, таким образом я выглядела почти всегда, но этот период был особенным — на моей цитрусовой сущности испробовали самую мощную соковыжималку. Синяки под глазами и постоянный рой кучи мыслей в голове выдавал во мне девушку с печальной историей. Особенно заметен был на моем лице горький мыслительный процесс — только ленивый в классе не подошел и не спросил, почему я смотрю в одну точку. Кроме двух девчонок, которые, кажется, меня стали презирать. Те самые, что вызвались побыть моими подружками в начале этого семестра. После того, как я сблизилась с Лесей, их общество мне стало в тягость, а они, кажется, на меня теперь точат зуб. Я методично «слилась», вечно ссылаясь на занятость, и они, похоже, немного оскорбились.
— Лаврентьева! — окликнула меня учительница русского. Меня словно включили в розетку: я дернулась, разлепила веки и подлетела к ее столу. Вокруг шумно общались одноклассники — урок еще не начался.
— Что-то не так? — поинтересовалась я, оттянув удушающий ворот лимонной рубашки.
— Во-первых, — начала она, пальцем подцепив мое железное колье в виде терновой ветви, — это не для школы, а для дискотеки. Во-вторых, я вновь удивлена твоим сочинением. Приятно удивлена.
— Правда? — поинтересовалась я без особенной радости и тут же отстранилась, чтобы она вновь не начала меня трогать. Краем глаза я заметила пару одноклассников, которые, кажется, смотрели в мою сторону, что-то обсуждали и смеялись.
Нет. Именно кажется.
Я вновь обратила взгляд к учительнице, как за спиной почувствовала сразу несколько глаз. Обернувшись, я увидела, как компания девочек смеется. И явно надо мной. Возможно, к спине приклеилась какая-нибудь ерунда. Я пошарила по ней ладонью, но ничего не было.
-..на конкурс, Ева, — донеслось до меня. — Ты слышишь вообще?
— Да, — кивнула я, делая вид, что пытаюсь вспомнить тему разговора, но вместо этого краем глаза я наблюдала за собственным классом. Ученики смотрели то на экраны своих телефонов, то на меня, злорадно и удивленно хихикая.
— Да, согласна, конечно, — дабы отвязаться, ответила на все просьбы я и тут же отстранилась от учительского стола под возмущенный возглас о том, что она еще даже не договорила.
Я стояла у доски, растерянно глядя на свой класс. А все остальные глядели на меня. Я так и не успела стать здесь «своей», но никогда не жаловалась на дурное отношение. Большинство присутствующих казалось мне заурядным — я даже имен некоторых не помнила. Но сейчас все было по-другому. Я словно заново взглянула на одноклассников. На чьих-то лицах была усмешка, на чьих-то — осуждение.
— Лаврентьева, не думал, что ты на такое способна, — выкрикнул один из парней.
— На что? — озлобленно поинтересовалась я. Тот таинственно пожал плечами. Видимо, не хотел говорить прилюдно. Класс залился смехом.
С раздражением я покинула душное помещение, едва совладав с искушением хлопнуть дверью. Сейчас ненавидела своих одноклассников, хотя научилась относиться к ним нейтрально. Но странности на этом не закончились. Пара людей, которых я вообще не знала, что-то улюлюкала мне в спину. Я обернулась, и парень из параллельного класса мерзко улыбнулся. Я спешно зашла в туалет и едва хотела включить воду, как услышала разговор за поворотом.
— Ты уверена, что это она?
— Вообще-то нет, но кто знает. Я никогда не общалась с ней.
— Она новенькая. Кто бы знал.
Странная ситуация сводила с ума. Казалось, что я попала в дурной сон. Все что-то знали, а я единственная — нет. И больше всего удручало то, что это касалось именно меня.
— О чем вы? — я резко свернула за угол, где увидела двух девочек класса из восьмого. Они явно не ожидали такого подвоха.
— Мы молчали! — выпалила та, что посмелее.
— Ни о чем, — выдала другая.
Тут же поспешно они скрылись из поля зрения, едва не сбив меня на бегу.
Я так и не включила воду, чтобы умыться. Словно в прострации, перешагнула порог туалета и вновь ощутила на себе сотни взглядов. В тот момент я четко решила найти Лесю, чтобы узнать о происходящем. Ее урок проходил этажом выше, и, поднявшись по лестнице, я очутилась в просторном холле с картинами учеников на стенах.
— Это она! — крикнул кто-то в спину.
— Да, та самая. Это ее фотки!
— Шлюха!
Я ощутила, как вокруг меня начала сгущаться любопытная толпа. Десятки учеников начали вставать кольцом вокруг меня. Я слышала угнетающий шепот и плавилась под взглядами, полными осуждения. Но главным было то, что я не понимала, какого черта происходит.
— Ева! — на своем плече я ощутила девичью руку. Я тут же поняла, что это Леся. Она запыхалась и тут же схватилась за грудь, глухо закашляв. Толпа вокруг загудела в непонимании.
— Я искала тебя, — полушепотом заговорила девушка и, выпрямившись, добавила. — Не переживай. Главное, мы знаем, что это неправда.
— Неправда что? — так же тихо поинтересовалась я.
— Те фото.
Какой-то парень из толпы сделал полшага вперед и громко поинтересовался:
— Ну, да, Леся, ты добрая, все дела, но зачем шлюху-то защищать? Если она это сделала, то какая разница? Особенно тебе?
