После - Тодд Анна (книги .TXT) 📗

– Кажется, ты сказал, что мы не можем быть друзьями? И я не стану с тобой дружить – я знаю, чего ты хочешь. У тебя это означает иметь все преимущества бойфренда, фактически им не являясь.

Он покачивается и опирается на стол, ослабляя объятия.

– Разве это плохо? Зачем эти ярлыки?

Я с облегчением вдыхаю полной грудью.

– Затем, Хардин, что хотя ты мог этого не заметить, у меня есть чувство собственного достоинства. Я не стану твоей игрушкой, особенно когда знаю, как ты умеешь вытирать о людей ноги. – Я поднимаю руки вверх. – А кроме того, я уже занята.

Ямочки на лице Хардина проступают отчетливей, усмешка становится злой.

– И все же, посмотри, где ты сейчас.

Инстинктивно бросаю ему:

– Я люблю его, а он любит меня.

Хардин меняется в лице, отпускает меня и спотыкается о стул.

– Не говори об этом, – невнятно произносит он быстрее, чем обычно.

Я почти забыла, как он пьян.

– Ты говоришь мне все это, потому что пьян; завтра ты снова будешь меня ненавидеть.

– Я тебя не ненавижу. – Он отходит к газону.

Как бы я хотела, чтобы он не имел надо мной этой власти. Я хотела бы сейчас просто уйти. Вместо этого остаюсь и слушаю.

– Если ты мне скажешь, что хочешь, чтобы я оставил тебя и никогда больше не говорил с тобой, я так и сделаю. Клянусь, никогда к тебе больше не подойду. Просто скажи.

Я открываю рот, чтобы сказать, чтобы он не приближался ко мне, сказать, что я никогда больше не хочу его видеть.

Он поворачивается и подходит ко мне ближе.

– Скажи мне, Тесса, скажи, что ты больше не хочешь меня видеть. – Он касается меня. Он проводит ладонью по моей руке, и по коже бегут мурашки. – Скажи, что не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, – шепчет он, кладя руку мне на шею.

Он проводит указательным пальцем по моей ключице и снова вверх-вниз – по горлу. Чувствую, как учащается мое дыхание, когда его губы оказываются в сантиметре от моих.

– Что ты больше не хочешь, чтобы я тебя целовал, – говорит он, и я чувствую его теплое дыхание с запахом виски. – Скажи, Тереза, – бормочет он, и я плачу.

– Хардин! – шепчу я.

– Ты не можешь сопротивляться мне, Тесса, как и я не могу сопротивляться тебе.

Его лицо уже очень близко, мы почти соприкасаемся губами.

– Останься со мной сегодня? – просит он, и мне очень хочется этого.

Краем глаза замечаю движение у двери и вырываюсь из рук Хардина. Оглянувшись, я вижу Лэндона; он делает смущенную гримасу и, отвернувшись, исчезает в дверях.

Я мгновенно возвращаюсь к реальности.

– Мне нужно идти, – говорю я.

Хардин бормочет проклятия себе под нос:

– Пожалуйста, пожалуйста, останься! Просто останься со мной сегодня, даже если утром ты скажешь мне, что не хочешь меня больше видеть, – только, пожалуйста, останься сейчас. Это последнее, о чем я прошу тебя, Тереза.

Я киваю раньше, чем осознаю это.

– А что я скажу Ною? Он ждет меня, я взяла его машину.

Сама не верю, что всерьез решилась на это.

– Скажи ему, что решила остаться, потому что… Я не знаю. Не говори ничего. Что такого он сможет сделать?

Я вздрагиваю. Он расскажет маме. Наверняка. Злюсь на Ноя: я не должна беспокоиться, что мой друг наябедничает на меня маме, если я делаю что-то не так.

– Он все равно сейчас спит, – говорит Хардин.

– Нет, он же не может вернуться к себе в отель.

– Отель? Погоди, он что, ночует не у тебя?

– Нет, он в отеле.

– Ты ночуешь у него?

– Нет, на ночь он идет туда, – смущенно говорю я, – а я остаюсь у себя в комнате.

– А он не гей? – спрашивает Хардин, и в его глазах вспыхивают насмешливые огоньки.

Мои глаза расширяются.

– Конечно, нет!

– Извини, просто что-то тут не так. Будь ты со мной, я бы не уходил от тебя на ночь. Я бы трахал тебя при любом удобном случае.

Я замираю от неожиданности. Его сквернословие действует на меня очень странно. Я отворачиваюсь.

– Пойдем в дом, – говорит он. – Перед глазами все плывет. Думаю, спьяну я болтаю много лишнего.

– Ты останешься здесь? – Я считала, что он вернется в братство.

– Да, и ты тоже. Пойдем. – Он берет меня за руку и ведет в дом.

Мне хочется найти Лэндона и объяснить, что он видел не то, что подумал. Не знаю как, но мне надо дать ему это понять. Когда мы проходим через кухню, замечаю, что беспорядок почти ликвидирован.

– Завтра ты должен доубрать все, что осталось, – говорю я Хардину, и он кивает.

– Уберу, – обещает он.

Еще одно обещание, надеюсь, он его сдержит. Моя ладонь – в его, он тянет меня вверх по парадной лестнице. Молюсь, чтобы мы не столкнулись с Лэндоном в коридоре, и вздыхаю с облегчением, когда мы его минуем.

Хардин открывает дверь в совершенно темную комнату и осторожно заводит меня туда.

Глава 32

Мои глаза привыкают к темноте. Единственный свет, проникающий в комнату – узкий луч из окна.

– Хардин? – шепчу я.

Я слышу, как он чертыхается, споткнувшись обо что-то, и пытаюсь не рассмеяться.

– Я тут, – отвечает он, включив настольную лампу.

Я оглядываю просторную комнату, напоминающую номер в отеле. Кровать с балдахином и темным постельным бельем, придвинутая к дальней стене, выглядит по-королевски, на ней как минимум двадцать подушек; огромный стол вишневого дерева, на нем – компьютер с экраном, больше, чем телевизор в общежитии. Перед эркером встроена кушетка, другие окна плотно закрыты шторами, не пропускающими лунный свет.

– Это моя… комната, – говорит Хардин, потирая шею.

Кажется, он чувствует себя здесь неуютно.

– Твоя? – спрашиваю я.

Конечно, его. Ведь это дом его отца, и здесь живет Лэндон. Лэндон упоминал, что Хардин никогда тут не появляется, и поэтому комната выглядит как музей – нетронутая и безликая.

– Да. Правда, я тут ни разу не ночевал… до сегодняшнего дня.

Он садится на табуретку возле кровати и расшнуровывает ботинки. Затем стягивает носки и прячет их в ботинки. У меня перехватывает дыхание: этой ночью я останусь здесь с Хардином!

– Вот как? Почему? – допытываюсь я, пользуясь его пьяной откровенностью.

– Потому, что не хотел. Я ненавижу это место, – спокойно говорит он, расстегивая черные джинсы.

– Что ты делаешь?

– Раздеваюсь, – отвечает он невозмутимо.

– Я имею в виду зачем?

Хотя часть меня задыхается от желания снова почувствовать его руки, надеюсь, он не думает, что я собираюсь заниматься с ним сексом.

– Ну… не хочу спать в узких джинсах и ботинках, – с усмешкой говорит он.

Откидывает волосы со лба, и они встают торчком. Любое его движение заставляет меня трепетать.

– А-а…

Он стягивает рубашку через голову, и я не могу отвести от него взгляд. Его татуированный торс безупречен. Он кидает мне футболку, но я не ловлю ее, давая упасть на пол. Я выжидающе приподнимаю бровь, и он улыбается.

– Ты можешь спать в ней. Полагаю, ты не захочешь спать в нижнем белье. Хотя я буду не против.

Он подмигивает мне, и я смеюсь.

Почему я смеюсь в ответ? Я не могу спать в его футболке, я буду чувствовать себя слишком голой.

– Я буду спать одетой, – отвечаю я.

Он смотрит на меня. Он не сделал еще ни одного обидного замечания о моей длинной юбке и строгой синей блузке, и я надеюсь, что не сделает.

– Хорошо. Если хочешь, чтобы тебе было неудобно, пожалуйста.

Хардин в одних трусах подходит к кровати и скидывает маленькие подушки на пол.

Я открываю комод. Как я и предполагала, тот пустой.

– Не бросай подушки на пол. Их нужно складывать сюда, – говорю я, но он только смеется и швыряет на пол еще одну подушечку.

Я со вздохом поднимаю подушки и засовываю их в комод. Он снова смеется и, отбросив одеяло, падает на кровать. Закинув руки за голову, он улыбается мне. Слова, набитые на руке, вытягиваются. Длинное, стройное тело выглядит очень изящно.

– Ты же не собираешься ныть из-за того, что придется спать со мной в одной кровати? – спрашивает Хардин, и я закатываю глаза.