Ядовитые цветы - Берсенева Анна (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
– Ох, Лиза, – поморщился Виктор. – Я-то думал, вы проницательнее. Или вы не видали, как теперь происходит то, о чем вы сейчас подумали? Очень просто происходит, уверяю вас, без всяких церемоний. И оплачивается деньгами, без дополнительных хлопот. Извините мою резкость, но иногда с вами иначе невозможно. Так что прошу вас согласиться и поехать со мной прямо сейчас.
– Куда? – спросила Лиза с неожиданной для себя самой покорностью.
– Вот это другой разговор! Начать я все-таки предлагаю с одежды, а к парикмахеру – потом. Пойдемте, Лиза, машина уже подъехала. – И Виктор с привычной ласковой властностью взял ее под руку.
– Виктор, я давно хотела вас спросить, но стеснялась, – сказала Лиза уже в машине.
– А вот это зря, стесняться не нужно, – немедленно заметил он.
– Я хотела спросить: а кто занимается вашей одеждой? Вы всегда одеты так, будто за ней следит не меньше трех женщин, честное слово!
– Ну, как будто только женщины что-то понимают в одежде. Мужчины понимают гораздо больше, уверяю вас. Хотя, конечно, я не сам отглаживаю себе брюки. Ими занимаются люди, которые получают за это деньги. Удовлетворяет вас такой ответ?
– Да.
– Вот и отлично. А сейчас, кстати, мы едем именно к мужчине, который разбирается в одежде так, как не снилось большинству женщин. И он очень вам поможет, Лизонька.
– Но почему вы решили, что мне нужно помогать? – Лиза удивленно посмотрела на Виктора.
– Видите ли, как это ни странно, у меня до сих пор не было случая понять, насколько хорош ваш вкус, поэтому я и предполагаю, что вам необходима помощь в выборе. У меня сложилось впечатление, что вы… как бы это помягче выразиться… сейчас одеты в основном с чужого плеча, ведь так?
– Н-ну… Да! – покраснела Лиза. – Но как вы догадались?
– Это сразу заметно. На вас вещи, которые могла бы носить женщина около тридцати, обладающая неплохим вкусом, который она не всегда может реализовать.
«Вот это да!» – восхитилась про себя Лиза.
Виктор обрисовал Наташу так, словно был знаком с ней.
Въехав в центр, машина долго кружилась по арбатским переулкам и наконец остановилась у маленького старинного особнячка. В отличие от большинства соседних особняков он выглядел, как новый: свежевыкрашенные стены фисташкового цвета, массивная резная дверь с блестящими бронзовыми ручками, чистые ступеньки перед дверью. «Модная лавка Никиты Орлова» – значилось над входом.
– Такой большой особняк – и все один магазин? – удивилась Лиза.
– Это как раз-таки не магазин, – объяснил Виктор, пропуская ее перед собой в двери. – Это один из лучших домов моделей, которые я знаю. Притом я убежден, что один из лучших не только в Москве, и даже не только в России. А «лавка» – это Никита традиции изображает, хотя он сам себе традиция.
Дверь открылась перед ними сама, точно волшебный Сезам. Правда, в отличие от Сезама эта дверь не потребовала от них никакого заклинания. Лиза вошла, отметив про себя, что нет даже охранников у входа. Она уже привыкла, что они безмолвно присутствуют везде, куда ее приглашает Виктор. Впрочем, телохранитель Виктора последовал за ними.
В просторном круглом холле первого этажа Лиза остолбенела. Она, конечно, понимала, что в особняке должно быть красиво, но не предполагала такой роскоши. Ее туфли просто утонули в мягком ковре жемчужного цвета. Прямо перед нею была огромная, как бассейн, чаша из старинного, цвета слоновой кости, мрамора. В центре чаши сидела на возвышении печальная нимфа. Нежной рукой она прикрывала лицо, точно стесняясь посторонних взглядов, и в этом жесте было столько жизни, как будто перед входящими была не скульптура, а сама божественная обитательница источников. С краев чаши к босым ногам нимфы тихо струилась вода, почти доверху наполняя мраморный бассейн. Невозможно было определить, откуда освещался этот холл: мягкий свет лился отовсюду, становясь ярче у картин, развешанных на стенах. Лиза не успела разглядеть, что изображено на них, но сразу уловила их серебристые, нежные краски. Такие она видела в Третьяковке на картинах Сомова.
На второй этаж вели две лестницы, деревянные перила и даже ступени которых тускло поблескивали в полумраке. Лестницы были расположены справа и слева за спиной нимфы и напоминали две морских волны, падающих сверху. Внизу они завершались высокими светильниками, похожими на серебряные факелы.
– Нравится? – спросил Виктор, и Лиза вздрогнула: ей казалось, что здесь можно разговаривать только шепотом.
– Это так красиво… – прошептала она.
– Я знал, что вам понравится, – удовлетворенно заметил он. – Это настоящий стиль модерн, здесь, к счастью, не все успели разрушить, кое-что удалось восстановить. Ну, картины, конечно, потом появились: тех уж нет, или далече…
Им навстречу спешила молодая женщина.
– Виктор Станиславович, очень рады! – произнесла она приятным, певучим голосом. – А Никита Алексеевич не предупредил, что вы приедете.
– Знаю, знаю, мы с ним только что созвонились.
Лиза заметила, что женщина словно одета в форму. Чувствовался какой-то стандарт в ее одежде, но как необычен был этот стандарт! Темно-бордовая юбка, сшитая из плотной и легкой ткани, словно повторяла каждое движение стройных ног; не сразу заметные длинные разрезы спереди, сзади и по бокам то и дело приоткрывали округлые колени. Лиза и предположить не могла, что в одной вещи могут так удачно сочетаться строгость и соблазнительность! Юбка дополнялась блузкой и крошечной жилеткой причудливой формы.
– Витя, привет! – донеслось сверху, и Лиза увидела, что по лестнице легкой походкой спускается мужчина примерно Викторовых лет. – Ах, какая девушка с тобой – завидую!
– Ну-ну, не смущай девушку! – Виктор пожал ему руку. – Вот, Лиза, это и есть владелец модной лавки – Никита Орлов. Елизавета Успенская, – представил он ее.
Только теперь, увидев Орлова, Лиза вспомнила, где она слышала его имя и даже видела его самого. Конечно – первый русский кутюрье, так его часто называли, когда по телевизору показывали демонстрацию мод откуда-нибудь из Парижа! Бог ты мой, но сколько же стоит одеваться в такой «лавке»?!
Правда, Виктора эти соображения, кажется, не волновали. Сделав знак телохранителю оставаться внизу, он пошел наверх вслед за Лизой и кутюрье, мгновенно подхватившим ее под руку.
Зал наверху, куда привел их Орлов, отличался от нижнего холла тем, что был залит ярким естественным светом. Взглянув вверх, Лиза увидела, что крыша представляет собой прозрачный купол и поэтому кажется, будто легкие июньские облака плывут прямо над головой.
– Это моя любимая мастерская. – Орлов обвел рукой огромный зал. – Здесь, наверху, очень много помещений – как и внизу, впрочем, – но в этой мастерской я работаю особенно охотно. Правда, приятно, когда так много света?
– Очень! – с удовольствием подтвердила Лиза. – А как же вечером или когда дождь?
– Когда дождь, здесь все равно светло из-за этого потолка. А вечером можно включить такой свет, что будет как днем, – объяснил Орлов с не меньшим удовольствием.
Ему явно была симпатична Лиза, и он смотрел на нее с нескрываемым желанием понравиться. Внешне он очень отличался от Виктора: был высок, строен как балетный танцор и так подвижен, что казалось, он ни секунды не может находиться на одном месте. Седина очень шла к его внешности стареющего юноши.
– Итак, с чем пожаловали? – спросил он Виктора. – Впрочем, понятно без объяснений. Надо одеть юную особу, правда, Витя?
– Догадлив ты, Никита, просто как Вольф Мессинг! – поддел его Виктор.
– Нет проблем. Что нам требуется? – обратился он уже к Лизе и тут же догадливо добавил: – Точнее говоря, согласны ли вы, чтобы я сам пофантазировал над вашими нарядами?
Лиза кивнула: от растерянности она не нашлась, что сказать. Согласна ли она, чтобы ее одеждой занимался сам Орлов! Все равно, как если бы он спросил, согласна ли она очутиться в сказке! Да она уже и очутилась в настоящей сказке, несмотря на то что мастерская выглядела более чем современно: ничего лишнего, все линии просты, а вместе с тем кажется, что обстановка самая изысканная. Лиза не могла понять, чем именно создается такое впечатление. Она выделила только напольные вазы с живыми цветами, причудливо расставленные по всей мастерской; даже на ступеньке невысокого подиума, расположенного посредине зала, стояла низкая ваза с тремя высокими ирисами и веточкой кипариса.
