Солнце мое 2 (СИ) - Войлошников Владимир (бесплатная регистрация книга txt, fb2) 📗
— Ну… Киоск хотели металлический взять. У меня как раз три ляма есть, и с халтур на той неделе ещё полтора будет.
— А, то есть на твои купите?
— Н-ну да, потом он с выручки со мной рассчитается.
— А если не пойдёт у вас? — папа слегка прищурился. — Ты, получается, приличными деньгами рискуешь, а он — ничем? Прогорите — ты на бобах, а он руками разведёт, мол: «не шмогла» — знаешь такой анекдот?
— Да знаю… — кисло сказал Вовка.
— Вот и думай.
А ТАБАЧОК ВРОЗЬ
На другой день дождь разошёлся вовсе ливнем. Мне всё равно пришлось тащиться в центр — Тамара же придёт! И Вова, по случаю разверзшихся хлябей небесных оставшийся безработным, пришёл тоже. Побежал, как царь Кащей, кассетки свои рассматривать.
Зазвонил телефон, я как порядочная сказала в трубку:
— Добрый день! Центр творчества и развития «Шаман-камень».
— Ольга, привет, — ответила трубка голосом Халкона. — А Рупуже у тебя?
— Да, пришёл только что. Позвать?
— Если можно.
— Да можно, конечно!
Я позвала Вову, который обменялся с Халконом буквально парой слов.
— Чё случилось-то?
Он неопределённо пожал плечами:
— Не знаю. Странный он какой-то, как шпион. Подъехать, говорит, надо. Поговорить.
Я что-то аж испугалась, под ложечкой засосало:
— А никто не мог ему предъявить, что вы эти кассеты забрали? Может, они обещаны кому-то?
Вовка снова плечами пожал:
— Светка уверяла, что это точно Серёгины.
— А сама она где?
— Всё, уехала уже.
— Так этого парня-то ещё не похоронили?..
— Сказала, ему уж всё равно, а ей жизнь ребёнка дороже. Да и Серёга в морге лежит, в холодильнике, и неизвестно ещё, когда разрешат хоронить, следствие типа.
Что-то мне от всей этой истории стало как-то не по себе, я переложила брелок тревожной сигнализации со стола в карман. Мало ли.
Но всё оказалось куда прозаичнее.
Халкон приехал и пошёл разговаривать с Вовой. Мои керамисты как раз притихли в своём углу, и мне через приоткрытую дверь прекрасно было слышно всё, что они в гулком коридорчике говорят.
— Слуш, Рупуже, мне дико неудобно, но мне маман вчера весь мозг съела.
— А чё такое?
— Да из-за кассет этих. Я сдуру ей сказал, что мы с тобой общий бизнес будем делать, так она сразу брату позвонила, он тоже приехал и давай мне вдвоём бошку сверлить.
— А чё хотели-то? Против они или что?
Халкон тяжко покряхтел:
— Они против, чтоб я связывался хоть с кем-то, понимаешь? Олежа даже сразу нашёл тётушку, у которой на даче стоит ненужный киоск, хотели сигареты продавать, купили, и чё-то не срослось. Вот он у них в садоводстве на участке стоит, только привезти. Но условие, понимаешь? Что я ни с кем, только с роднёй. Олежа даже в кои-то веки помогать обещался.
— И чё, мать согласна теперь хламовник дома терпеть?
— Прикинь⁈ — со всей тоской еврейского народа возопил Халкон. — С утра на взводе, падает в обмороки, корвалол хлещет.
Ну и цирк, честно говоря.
Вовка помолчал.
— Знаешь что, да и не будем из-за этого ссориться, нахер! Пополам вложились — давай, делим барахло и мозги друг другу не еб… — тут он услышал отзвук детского голоса и быстро перестроился: — не компостируем.
— А ты не в претензии будешь? — расстроенно спросил Халкон.
— Да не парься! Давай лучше начнём со сложного. Деки как делить будем?
Тут вдруг входная дверь открылась и в холл, любопытно озираясь, вошла очень симпатичная и очень какая-то плавная девушка. Я сразу перестала слушать и спросила:
— Вы на керамику?
— А? Нет-нет! — она улыбнулась. — Я, знаете, увидела в окнах объявления о танцах.
— А-а, есть танцы, — в свою очередь по-продавански улыбнулась я. — Новый набор будет в конце августа, группы начнут работать в сентябре, если хотите, я запишу вас и перезвоню ближе к занятиям.
— Нет, вы знаете, я немножко по другому вопросу. Я зал ищу. Как преподаватель. Я снимала в школе, а что-то, говорят, родительский комитет возмущался, и меня… попросили, в общем.
Занятно.
— А что вы ведёте?
— Пилатес, — мило улыбнулась она. — И ещё стрип-пластику.
Я усмехнулась:
— Ну, со стрип-пластикой могу понять родительский комитет. Школа, всё-таки. А пилатес — это что?
— Это направление гимнастики. Построено не на резких движениях, а наоборот — плавно, размеренно. Подтягивает мышцы, приводит организм в тонус. После травм помогает восстанавливаться, кстати.
— Полезная тема, — похвалила я. — Что ж, пойдёмте, покажу наши апартаменты. Как вас зовут?..
Маргарита Романовна попросила называть её просто Марго. И это прям удачно было, потому что одна Рита у нас уже была — на детских танцах.
— Группы у меня небольшие, — сказала она, оценив залы и раздевалки. Я бы на маленький ориентировалась. Я тогда объявления поклею, девочек, кто занимался, обзвоню, и числа двадцатого августа подойду уже конкретно, может у меня получится и вечерние группы набрать, и выходного дня.
В общем, расстались мы взаимно довольные, обменявшись контактами. Тут и керамисты домой повалили. Я закрыла центральный вход и пошла в музыкальный склад, посмотреть, чё там делается.
Процесс раздела шёл деловито и без ругани.
— Делитесь? — уточнила я.
— Делимся, — хором ответили парни.
— Чай пить будете?
— Потом.
— Ну, давайте, я вам тогда помогать буду.
— Принеси листочек какой-нибудь? — попросил Вова. — С записью считать будем, каких сколько.
Припёрла я им листочков, и пошла булдахтерия. Понятно, что всё это надо было сделать, так или иначе, но как же муторно, блин. Провозились мы с делёжкой до самого вечера, два раза чай с печеньками пили, Халкон трагически вздыхал и жаловался на родню, а в семь приехал его братец Олежа на старом «Жигулёнке» и увёз обратно Халконовскую часть на квартиру к матушке. Салон и багажник оказались забиты битком, самого Халкона не было видно из-за дек и пакетов, которые он должен был везти в руках, а пару самых больших коробок пришлось поставить в верхний проволочный багажник.
— Вот же непостоянная женщина, — пробормотала я вслед удаляющейся машине, нагруженной как среднеазиатская арба. Это я об их маман, если вы не поняли.
— Да и ладно, — бодро сказал Вова. — Зато тёрок не будет.
— Тоже верно.
— О, Ольга, привет! — семь вечера, магазины-ателье наши закрываются, и вокруг нас непроизвольно собралась кучка родственников-знакомых, которые пошли домой и случайно увидели нас.
— Чё стоите? — с любопытством спросила тётя Валя.
— Да вот, провожали знакомого, — я кивнула вслед «Жигулёнку», который ещё не успел далеко отъехать.
— А-а, это с которым кассетами хотите торговать? — включилась Алёна.
Вышла наша парикмахерша тоже остановилась послушать.
— Хотели, — не вдаваясь в подробности ответила я, — да перехотели.
— А чё так? — они удивились хором. — Кассеты — дело неплохое. Грязи нет, берут хорошо.
— Да нет, — я слегка запуталась, — вместе решили не открываться. Его родня уговорила отдельно.
— Так-то правильно, — поддакнула тёть Валя, — делёжки потом меньше.
— Ну и вот. Теперь Вове надо свой киоск купить…
— А зачем киоск? — парикмахерша, девка страшно деловая, начала активно жестикулировать, — Вы слышали, закон какой-то приняли или как? Это, кажется, даже наши, местные. Что три метра вокруг первых этажей можно застроить типа как благоустройство. Ну и пристроили бы киоск сбоку.
— А это разве благоустройство? — удивилась я.
— А почему нет? Для людей же! Вон, на углу, где Безбокова заворачивает, видели? Несколько квартир выкупили и начали расстраиваться сбоку, на всю длину своих стен. Ресторан, вроде, делать хотят.
Все начали удивляться и обсуждать, а я вспомнила, что и в соседнем с нами доме, что на Областную больницу и остановку выходит, тоже похожая движуха началась. Расширяют магазины, ага.
