Река её жизни (СИ) - Ручей Елена (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
— Вы что тут делаете? Вам кошек не жалко?
— Мам, так мы же их лечим. Мы с Верой решили, что после школы станем врачами.
— Врач людей лечит, а животных — ветеринар. Чтобы сейчас же, всех "полеченных" вами, нашли и от бинтов освободили.
Повернулась уходить и тут её осенило:
— Так. А бинты вы где взяли?
— А там, в красном уголке, в шкафчике. И йод там был.
— Боже, так вы их ещё и йодом мазали? — Саша всплеснула руками. — Себя то лечить не пробовали? — покрутила возле виска пальцем.
— Там не шкафчик, там аптечка, — продолжила она, — вы взяли, а мне теперь снова за вас попадёт от бригадира. — Саше уже было не смешно.
Девчонки выпустили перепуганную кошку. И та быстро юркнула в дверь. Игра была испорчена. Где теперь искать разбежавшихся кошек?
Весной, как только подтаял снег, ватага подростков, под предводительством затейливой Али, начала ходить в лес, в походы. Жгли костры, ловили рыбу, которая заходила с реки Кяй в разливы, а потом, когда вода уходила, эту рыбу ловили чуть не голыми руками. Готовили её на костре. И под обязательно страшные мистические истории, до темноты сидели, ели рыбу, запечённую картошку и жаренный на веточках хлеб, глядя на завораживающие языки пламени костра.
Здесь, в Борках, в каждом доме было полно детворы одиннадцати — тринадцати лет. И они все вместе играли: то в лапту, то в ромбики. Но их игра в ромбики походила на настоящую войну: у них были сооружены настоящие штабы, составлены подробные карты местности. На которых помечены все лазы, дырки в заборах и смотровые площадки с крыш сараев. Играли командами.
Команда Али состояла из девчонок. Сражалась они против команды мальчишек, и ни в чём им не уступали. Наоборот, Аля умела разгадать стратегию противника и разработать тактику нападения. У пойманных мальчишек, легко обнаруживала спрятанные ромбики.
Единственной помехой в их играх была Ленка. Она постоянно бегала следом напрашиваясь в команду. Вот и сегодня увязалась следом:
— Иди домой. У нас взрослая игра. Попадёшься, там тебя крапивой пытать будут, а ромбик нельзя отдавать, ни за что, — Аля взяла сестрёнку за шиворот и потащила к дому.
Ленка была упрямая. Если она решила играть, то просто так от неё не отделаешься. Она упиралась, сопела и, наконец, вырвалась. Отбежав на безопасное расстояние, упёрла руки в боки и смотрела на сестру из-под лобья. Толстые щёки вылезли из-под платка, пухлую губу обиженно закусила, что-то соображая.
— Не возьмёшь? — помолчала, давая шанс сестре передумать, — Ладно! Тогда я предателем буду! Я знаю все ваши тайники. Пойду и расскажу той команде про вас, — сделала шаг в сторону и выжидающе смотрела на сестру.
Ленка вчера таскалась за ними, пока они с Верой эти тайники готовили.
У Али от её вероломства не нашлось слов. Делать было нечего, так хоть под присмотром будет.
— Ладно, пойдём. Только смотри, поймают — потом не плачь.
Вечером Ленка с гордостью демонстрировала матери красные, усыпанные волдырями руки, ноги и даже ягодицы. Всё нещадно саднило и чесалось, но Ленка чувствовала себя героем. Её конечно же поймали: догнать мелкую не составило труда для пацанов — подростков. Но ромбик, спрятанный в резинку трусов, они так и не нашли. А она не отдала его даже под пытками крапивой.
Саша слушала восторженные рассказы дочки, а сама выразительно смотрела на Алю. Та, поджав губы, уткнулась взглядом в пол.
— Аля, а пытать её обязательно нужно было?
— Мама, она сама напросилась, а парням всё равно, маленькая она или нет. Им же все ромбики заполучить надо, чтобы выиграть.
Сегодня Саша затеяла стирку, а девчонки помогли наносить воду с колодца. Наполнили две оцинкованные ванны, вынесенные на улицу ещё с утра. Теперь вода на солнце нагрелась и Саша прокручивала замоченное бельё.
Вдруг, с рёвом, прибежала Лена:
— Мама, они там мою куколку хороняяят… — всхлипывала, размазывая грязными ладошками, слёзы по лицу.
— Кто хоронит? — Саша пошла за расстроенной дочерью.
Нисколько не удивилась увидев за сараями Алю и Веру. Девчонки сформировали из земли холмики и установили кресты из связанных палочек. Теперь стояли и мычанием воспроизводили похоронный марш. А для большей достоверности, в местах, где музыканты ударяют в медные тарелки, девчонки колотили металлической крышкой по дырявой кастрюле.
— Аля, вы зачем у Лены куклу забрали? — прервала их какофонию Саша.
Девчонки перестали играть и растерянно обернулись. По виду матери Аля поняла, что один из покойных сейчас оживёт, но попыталась отстоять:
— Мама, у её куклы рука сломана. Мы собрали всех поломанных и сделали для них кладбище.
— Ну и что, что поломана? Мне она и без руки нравится, — вопила Ленка.
— Сейчас же откопайте её куклу, — сердито отрезала Саша. — Других игр у вас нет?
Несколько лет назад множество деревень объединили в одно Ладвинское поселение. И кладбище теперь одно, за Борками. Как раз в конце улицы, за бывшим их домом. Поэтому все похоронные процессии проходят мимо их окон. Для почётных граждан оркестр исполняет похоронный марш, который долго звучит на всю округу. Поэтому для детворы Борков проводы усопших в последний путь давно стали чем-то обыденным, почти таким же, как ежедневное шествие стада совхозных коров по этой же дороге.
Глава 36. И печали и радости
Летом на кухне почти всегда открыто окно. Вся семья в сборе — обед. На подоконник взлетает "Попрошайка" — белая ручная курица, привыкшая просить крошки со стола. Она обычно заглядывает в глаза и просит, а остальное куриное семейство топчется под окном и ждет, когда упадут крошки. Тогда и Попрошайка взмахнув крыльями плюхается вниз.
Сегодня на неё долго никто не реагирует. Курица потопталась на подоконнике заглядывая то одним, то другим глазом в их тарелки, видимо готовилась. Потом, с разбегу, подлетела к Ленкиной и, пока та растерянно хлопала глазами, курица начала быстро уничтожать картошку. Быстрее всех среагировала Саша:
— А ну! К-ши! — махнула подвернувшимся под руку полотенцем.
Курица вошла в раж и не обращала на неё внимания. Сашу наглость Попрошайки разозлила, она схватила курицу в охапку и выкинула в окно. Куриное семейство видимо не ожидало такого оборота и подняло там переполох.
Курица отсутствовала недолго. Видимо жареная картошка манила сильнее, чем страх быть выкинутой. Саша увидев нахалку вновь на подоконнике. Снова столкнула её вниз и закрыла окно. Тогда Попрошайка взлетела и, теперь за стеклом, всматривалась внутрь то одним, то другим своим круглым глазом, но проникнуть к столу никак не могла.
После обеда все разошлись кто куда, и Ленка убежала на улицу. Хотела позвать подружку, Люську, гулять. Но тётя Лида, мать Люськи, подстригала ей волосы и сказала прийти позже.
Ленка вернулась к дому, села на крыльцо, разглядывая божью коровку, которая ползала по её руке. Домой зашли Аля с Верой, а через некоторое время сестра выглянула и предложила поиграть в прятки.
— Ты водишь, а мы с Верой прячемся. Смотри не подглядывай.
Лена честно отсчитала три считалочки и сказала:
— Я иду искать! — вошла в дом.
Проверила всё: под кроватью, за диваном, за шкафом, за печкой. Потом заглянула в шкаф и увидела сидевшую там сестру:
— Аля, я тебя нашла, вылезай!
Сестра сидела как каменная. Лицо её было белым, одета во что-то чёрное, на голове красный берет.
— Аля, ну я же нашла тебя, вылезай!
— Я не Аля. — отчеканила та.
Лена вытаращила глаза, как так?
— А кто ты? — удивлённо спросила она.
— Я — ведьма!
— Нет ты не ведьма, ты — Аля! — голос Ленки уже дрожал.
— Я — не Аля. Я — Алю съела, — с этими словами она стала медленно вылезать из шкафа.
В этот момент у Ленки от страха в голове перемкнуло и она с воплем кинулась на улицу. Опрометью пробежала мимо соседей, потом мимо Люськиного дома, и взбежала на крыльцо Вериного с воплем:
