Любовь на капоте - Лактысева Лека (читаем полную версию книг бесплатно .TXT, .FB2) 📗
16. Казанцев
Признавшись две недели назад Жорику, а заодно и себе, во влюбленности в Полину Лисицыну, я испытал одновременно и облегчение, и горечь. Облегчение – оттого что перестал врать самому себе, горечь – оттого что понимал: мои чувства обречены остаться неразделенными.
Между мной и моей ученицей стоит слишком многое: тринадцать лет разницы в возрасте (я не удержался – посмотрел ее паспортные данные в договоре), мой не самый радужный опыт семейной жизни и мое изуродованное внутри и снаружи тело. Достаточно было и одного из этих пунктов, чтобы сделать отношения с девушкой невозможными…
Что ж, значит, мне предстоит справляться со своей любовью в одиночку. Не впервой. Такое уже случалось дважды, не считая первого школьного увлечения. Влюбляясь, я заболевал женщиной, бредил ею. Сгорал, словно в лихорадке, от невозможности постоянно быть вместе, страдал от желания не выпускать возлюбленную из рук.
Не зря я говорил, что завидую Георгию: хотел бы я сходиться и расставаться так же легко, как он, испытывать только радостное волнение и сладкое предвкушение охотника, уверенного, что рано или поздно он поймает свою добычу. Но моя натура требовала иного: верно и преданно защищать, заботиться до последнего – пока не умру или пока не укажут на порог.
За две недели я почти смирился со своей участью. Почти уговорил себя, что ни словом, ни взглядом не выдам Полине своих чувств. Сумел стать сдержанно-вежливым и корректным – как и положено инструктору.
Я больше не выглядывал в окно, когда она приезжала или уезжала – не хотел видеть, какая машина привезет Лисицыну на очередное занятие. Убеждал себя, что мне нет до этого никакого дела. Просто вел занятия и, пока девчонка сидела рядом, выполняя мои задания, напитывался ее присутствием, запахом, чтобы как-то дожить, додышать до следующей тренировки. Пусть криво и косо, но все вроде бы налаживалось. Так мне казалось – вплоть до среды, второй среды июня.
В эту среду, без четверти шесть вечера, я вывел из бокса не Шкоду, а полноприводной джип: планировал посадить Полину за руль и отработать с ней некоторые маневры на этой, более крупногабаритной и тяжелой, чем Шкода, машине.
Сам уселся на скамью, вспоминая, как при первой встрече Лисицына сидела подле меня здесь – спокойная, но при этом собранная и внимательная. Мне бы хотелось посидеть с ней на этой скамье просто так, без повода. Проводить за горизонт заходящее солнце, показать звезды.
Стоп!
Опять мне в голову лезет романтическая чушь! Да кому она нужна в двадцать первом веке?..
Я встал. Прошелся вдоль гаража. Взглянул на часы. Стрелки на циферблате встали в прямую линию, сообщая о наступлении часа «Икс». Полины не было. Тлеющая под тонким слоем пепла лава в моей груди всколыхнулась, пошла волнами, грозя выплеснуться тревогой и яростью.
Я ведь просил!
Всего-то навсего – звонок или СМС: «задерживаюсь», или «не могу приехать, давайте перенесем занятие».
Но нет!
Что ей просьбы какого-то инструктора? По сути – обслуживающего персонала? Какое ей дело до других учеников, которые могли бы потренироваться в этот вечер, и до школы, которая теряет свой доход…
Я нарочно накручивал себя, взвинчивал свою злость, чтобы задавить бьющий в уши тревожный набат пульса: она не такая, она бы предупредила, если бы могла, а раз не предупредила – значит, случилось что-то плохое. Страшное. Вероятно, опасное для ее жизни.
Самое ужасное для меня заключалось в том, что я не смогу ничего узнать, не сумею помочь, защитить, спасти… В прошлый раз даже дозвониться не удалось!
Вспомнив о телефоне, выхватил его из кармана, глянул на экран: нет. Ни пропущенных звонков, ни СМС.
Как мог быстро зашагал в корпус – во мне еще теплилась надежда, что Лисицына, как и в прошлый раз, оставила сообщение о том, что не сможет явиться, нашему администратору, а тот снова замотался и забыл меня известить. На ходу несколько раз набрал номер ученицы. Мои худшие опасения оправдались: Полина не отвечала.
Виктор, когда я его увидел, тоже сидел и упорно набирал чей-то номер. Как оказалось – пытался дозвониться до Лисицыной.
– Значит, она тебе не звонила? Не говорила, что не придет?
– Нет, – парень выглядел озадаченным. – В этот раз – нет.
– Твою гребаную дивизию… да что ж такое! Что она творит?!
– Так, может, еще появится, – попытался заступиться за девчонку Витя. – Всего десять минут седьмого.
– Вот пусть появится. Пусть только появится! – чутье разведчика, побывавшего во многих переделках, подсказывало мне, что этого не произойдет. – Я с ней поговорю всерьез. Можно же хоть какое-то уважение проявить, даже если человек для тебя – всего лишь обслуга!
– Да не думает она так! – повысил голос Витька. – Она нормальная простая девчонка, нос не задирает…
На это мне ответить было нечего: я и сам ни разу не видел, чтобы Полина вела себя высокомерно.
– Ждем до половины седьмого и уезжаем. Явится позже – ее проблемы, – хлопнул я ладонью по стойке, за которой сидел Виктор. – Буду у себя в кабинете.
– Хорошо, – парень со вздохом глянул на часы, которые показывали четверть седьмого, и вновь начал набирать номер Лисицыной.
Я развернулся и пошел в наш с Жориком директорский кабинет, радуясь про себя, что Георгий уже умотал куда-то по своим делам: сейчас я просто не смог бы снести его насмешливых замечаний, а друг, если начал подначивать, то уже не способен был остановиться.
Вошел, подтащил поближе к окну, из которого видно парковку, стул, включил телевизор на местный городской канал. Присел, принялся растирать лицо: угол рта снова тянуло вниз, какая-то мышца дергалась, выдавая мое беспокойство. Да-а уж, с такой физиономией мне в карты играть никак нельзя. Накрылся мой покерфейс медным тазом.
На стоянке было почти пусто: только мой Вранглер, на котором я подвозил до дома Виктора, и машина Родьки Славина – у того шестичасовый ученик явился вовремя, в отличие от Лисицыной. Вот вечно от женщин одни проблемы!
Я был уже согласен увидеть самую крутую тачку и самого брутального самца, лишь бы этот самец привез Полину. Но вместо этого краем уха уловил в стрекотании телеведущей, озвучивавшей вечерние новости региона:
– Только что мы получили экстренное сообщение. Сегодня в детском спортивном лагере «Парашютик» на озере Шарташ произошло обрушение потолочных перекрытий. По имеющимся на сей час сведениям, под завалами может находиться около восьмидесяти детей и четверо взрослых. Спасатели извлекают из-под завалов первых пострадавших. Количество погибших в результате происшествия пока не известно.
Сердце пропустило удар. Вдруг всплыл в памяти вагон поезда, уносящего меня в Краснодар на следующий день после перового сорванного Лисицыной занятия. Что там было в новостях? Кажись, взрыв газа на заводе искусственных волокон…
Да нет! Не может быть! Как моя ученица может быть связана с прошлым и с нынешним ЧП?
Если даже допустить, что она работает фельдшером или врачом на скорой помощи, так сегодня не ее смена, иначе бы она не назначила на этот день тренировку. Тогда что? Террористка-экстремистка, которая подстраивает все эти происшествия?
«Казанцев, а ты часом не бредишь?»
Может, она – вожатая в том самом лагере? Тогда со взрывом на ЗИВе она никак не связана? Случайное совпадение?
На учительницу или социального педагога по своему поведению Полина, в принципе, вполне похожа. И, наверное, вожатые в лагере дежурят по ночам, присматривают за детьми – мало ли что натворят юные шалопаи…
Тут мне стало совсем хреново. Представил на миг тело Полины, заваленное тяжелыми острыми обломками железобетонных блоков. Белое, неподвижное, раздавленное. Понял, что задыхаюсь, рванул воротничок рубашки. Ткань затрещала под пальцами, на пол с дробным стуком посыпались одна за другой выдранные с мясом пуговицы.
«Нет, Казанцев, нет! Уймись! Раз уж хватило дурости так до сих пор и не выяснить, где и кем работает Лисицына – сделай сейчас хоть что-то. Действуй!»
