Мой идеальный смерч. Дилогия (СИ) - Джейн Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Это ее одногруппник. — Спокойно отозвался Денис. Но тут же его спокойствие и горячее ожидание встречи и объяснения, которое он продумал от и до, были, как ветром сдуты. Чащин поцеловал Машу. А та и не сопротивлялась. Кажется, не сопротивлялась.
На заднем сидении автомобиля почти мгновенно появилась смеющаяся, словно над старой комедией Чаплина, элегантная, как и всегда, Ревность в новом шикарном платье и в удивительно ярком колье, свет которого ослеплял.
У Дэна, для которого на мгновение перестали существовать все звуки, включая шум навязчивого дождя, непроизвольно сжались кулаки, а по лицу заходили желваки. Где-то в небе полупрозрачного Дениса резко отбросило от его феи прочь, так, что он долго не мог найти ее.
— Ого! А она точно твоя подружка? — кивнул Игорь на девушку, застывшую в объятиях парня в капюшоне. — Ого, да она сама верность. Да?
Смерч откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему было трудно смотреть на то, как его девушка целует или обнимает другого. Так трудно, что он в первый раз в жизни прокусил себе кожу на тыльной стороне запястья до крови.
«Хочешь бесплатный совет? Выйди и убей его, мальчик мой, поменяй ход своей жизни», — прошептала госпожа Ревность, вдруг переместившись и оказавшись сидящей на коленях Дениса. Она нежно обняла его и прижалась к парню.
— Поехали, — сказал он только, сдерживая одно из самых темных желаний человечества. — Поехали отсюда, Игорь.
— В больницу? — не стал тот подкалывать друга, видя его моральное состояние.
— Просто езжай прямо. Ненавижу дождь. Холодная мокрая скотина. — Дэн подул на холодные ладони, а Игорь торопливо включил печку, хотя никогда не делал этого летом.
Наверное, когда-нибудь потом он узнает, что заставило этих двоих целоваться.
А кровь на запястье продолжала сочиться и замарала длинный рукав его бело-голубой кофты с капюшоном.
— Маша! Маша! — услышала я, когда подходила к двери подъезда. Мы говорили еще не меньше часа и, кажется, оба чуть-чуть успокоились.
Я, со все еще колотящимся от пережитого сердцем, остановилась и оглянулась на Димку, стоящего уже через дорогу от меня. Он сбросил с головы капюшон и крикнул громко, перекрикивая шум грозы:
— Маша! А тетрадку… тетрадку по энглишу тогда не я нашел! Ее Смерч принес, а я просто передал ее тебе! Прости, что врал!
— Дурак! — крикнула я ему в ответ так же громко, заставляя себя улыбаться. — Чащин, ты… Идиот! И не смей грустить! Я буду проверять!
Он отвернулся, напоследок махнув мне рукой, а я так и не поняла, отчего его лицо мокрое.
А дома я просто я свернула калачиком на диване рядом с мамой, подложив ладони, сложенные лодочкой, под щеку. Она смотрела телевизор и ела клубнику — от нее я отказалась, потому что есть не хотелось совершенно. Да и вообще ничего делать не хотелось. Хотелось в другой мир, туда, где у Дэна не было тайн, где он не врал, где не страдал Димка, не было никакой Лазурной и Черной, а Ольга Князева была взаимно влюблена в какого-нибудь хорошего парня.
— Маша, ну что такое с тобой? — спросила мама обеспокоенно. — Что случилось?
— Да нет, все хорошо. — Я взяла на руки проходящего мимо важного, как и всегда, котэ Ириску и прижала к себе, словно игрушку. Животное недовольно повело носом, мявкнуло что-то неразборчивое, но вырываться не стало.
— Но я же вижу, что не хорошо. Машенька, ну что, что у тебя за горе? С Денисом поссорилась?
— Ну так… немного. Мам, не спрашивай меня об этом, а?
Да, не спрашивай, иначе я буду психовать, а ведь я только что успокоилась.
— Хорошо-хорошо, — грустно улыбнулась мама, — не буду спрашивать. Вы молодые, у вас все самой собой разрешится. И не переживай ты так, у всех пару бывают ссоры. Возьми клубнику. Только руки вымой.
— Не хочу.
— Возьми-возьми, скоро отойдет уже, ешь, пока свежая.
Я вздохнула, прошлепала к раковине, вымыла руки и послушно взяла большую красно-розовую ягоду и засунула в рот. И тут же почувствовала ее сладкий и слегка кисловатый вкус. А он заставил меня вспомнить Смерча. Глупая клубничная фея, р-р-р! Придумала же на свою голову! Блин, зачем Сморчку-козлу Князева, если она Димку любит? Или Оля всего лишь та, которая помогает соединить сердца Дэна и своей близняшки Лазурной, с которой Дэн расстался. Я тут же со злости запихала в рот еще целых три ягоды. И опять клубника заставила меня вспомнить объятия Смерчинского.
— Мама, почему наша жизнь не такая, как клубника? — вдруг спросила я.
— М? В смысле?
— Почему она не такая сладкая? И почему жизнь, как клубнику, нельзя заморозить в холодильнике, чтобы она застыла на счастливом моменте?
Да, я бы остановила свою жизнь там, где была счастлива с Дэном, и наслаждалась бы все отведенное мне время его лживыми губами и наглыми руками.
— Глупая же ты у меня. Ничего еще в жизни не понимаешь. Садись, я тебя расчешу, — сказала мама. Когда я была маленькой, она часто расчесывала меня, чтобы я успокоилась и прекратила вертеться и бегать.
Я села маме в ноги и закрыла глаза. А она, как в детстве расчесывала мои светлые опять волосы большой деревянной старой расческой. Это, и правда, успокаивало. Как и тиканье часов, и звуки радио, и привычный шум телевизора, по которому начались новости. Мама что-то рассказывала мне, явно желая успокоить, диктор рассказывала о главных событиях недели, а я просто поджала под себя ноги и думала, думала, думала. А еще очень скучала. По Смерчу, конечно же. А потом в новостях вновь заговорили о разбившемся 26 числа рейсе на юг страны, около Галаза, и я, напугав маму, вдруг вскочила на ноги.
«Улечу в конце июня, у нас билеты на 26-ое», — сказал беззаботный голос Дэна мне на ухо.
— Ты чего, Мария? — натуральным образом обалдела она.
— Мама! — прокричала я, — мама, он чуть не погиб!!
— Кто? — запаниковала она. — Ты о чем? Маша? Маша! Тебе что, успокоительное давать уже? Совсем с ума сошла?
— Нет, мама, не надо! Просто он жив! — не могла я сдерживать эмоций. И едва не зарыдав, обессилено упала на диван и сжала пальцами края подушки. Оля должна была ехать в Галаз 25 числа, а Денис — 26. Но он уехал раньше. Непонятно по каким причинам. А если бы не уехал — точно погиб бы! И он, и его родители!!
И пусть он даже уехал из-за Ольги, из-за кого угодно, пусть даже из-за этой неведомой мне Инны, главное, что с ним ничего не случилось, он жив, сейчас он дышит, и его имени нет в черных списках погибших.
Господи, спасибо, что он не летел тем самым рейсом! Пусть я ему не нужна, и пусть он врал мне о чем угодно — главное, он жив и будет еще долго жить. Спасибо! Спасибо!
Даже если ты безразличен любимому человеку до омерзения, его благополучие и его жизнь остаются для тебя величайшей драгоценностью.
Госпожа в шляпке с вуалью была полностью согласна с обессиленной Машей. Она сидела на крыше ее дома и смотрела то на горизонт, то на длинные бордовые ногти, в которых отражалось звездное августовское небо и Млечный Путь, хотя здесь небеса были затянуты дождевыми тучам. Ревность была лишь одной из ее многих ипостасей.
«Всего лишь какой-то удар ножом вместо смерти в авиакатастрофе — не это ли есть большая удача? Вы обе, как вас там он называет, Лазурная Черная, я выполнила уговор, подарила мальчишке достаточно удачи, чтобы ему не только завидовали, но и восхищались», — подумала прекрасная женщина, теперь уставившись только лишь на свой простой серебряный перстень с выгравированной буквой «С» на черном камне без бликов. Больше рядом с Дэном она не появлялась.
То ли смерть, то ли судьба, то ли незримое и неделимое единство этого.
Следующие пару дней были одними из самых прекрасных в моей жизни. Я никогда еще столько не валялась на своем диване, делая вид, что у меня болит голова, и что я сплю. Родители очень косо на меня смотрели, мама постоянно пихала какие-то таблеточки и противную валерианку, папа, в те редкие часы, когда он находился дома, хмурился и даже сказал мне вдруг, что не мешало бы позвонить Денису. Это же сказал и Федька, у которого предстоящая свадьба окончательно выела весь оставшийся мозг в черепушке. А я, правда, хотела ему позвонить. И потому что соскучилась, и потому что продолжала бояться за него — вдруг со Сморчком что-то еще случиться, а я не буду в курсе? Но позвонить ему и тем более сказать, что я счастлива до полубезумия, что он жив, я не могла. Потому что он лгал мне. Хорошо, первый раз, когда мы стали партнерами Чипом и Дэйлом, он лгал, потому что хотел помочь Ольге, да и ложь эта была незначительная. К тому же он сам вскоре сознался, что не любит Тролля, но не рассказывал о том, что это она просила его о помощи только потому, что дал ей слово все сохранить в секрете. Да и прав Дэн был — если бы тогда, в тот майский день он подкатил бы ко мне и рассказал правду, я бы никогда не поверила, что Никита, мой на тот момент, идеал, — преступник и отменный козел. Да я бы послала Смерчинского и, может быть даже, набралась бы смелости и пошла к Нику, чтобы рассказать о том, что Лаки Бой его оклеветал и наверняка задумал что-то плохое. Все-таки Смерчинский тонкий психолог, он все рассчитал верно, быстро поняв мой характер. В авантюры такие, как я, ввязываются легко, особенно если уже готов план действий. Ведь я считаю, что жизнь все же нужно прожить весело, и именно поэтому слезы — это табу.
