Но я люблю его (ЛП) - Грейс Аманда (полные книги .txt) 📗
Как я не понимала, что ничего не изменится? Что так будет всегда?
– Я ненадолго уйду, хорошо?
Я поднимаю голову и смотрю на дверь, а потом на окно. Буря по-прежнему бушует – как снаружи, так и внутри.
– Я отойду высушить вещи и немного остыть, хорошо?
Коннор повторяет «хорошо» снова и снова, будто верит, что бессчетное количество повторений способно превратить слова в правду.
Но это не поможет. У нас никогда не было нормальных отношений. Стоило быть внимательней еще на первых свиданиях, уже тогда я могла увидеть признаки его одержимости. Будь я внимательней, заметила бы его болезненное отношение, зависимость, стремление превратить меня в центр своего мира.
Может, почувствовала бы тяжесть, которую он постепенно взваливал на мои плечи – по маленькому камешку за раз.
Я слушаю отзвук его отдаляющихся шагов. Слушаю, как он заводит пикап, как стреляет сломанная выхлопная труба и как весь этот грохот медленно удаляется.
Ложусь обратно и пялюсь в потолок. Закрываю глаза в ожидании сна. Сон – единственное, что дарит мне покой.
Во сне я мечтаю.
18 октября
1 месяц, 18 дней
Сегодня состоится выездной забег по пересеченной местности. Я вся на нервах, волнение зашкаливает.
Свой первый забег я выиграла две недели назад. Но он проходил дома, там проще: ты знаешь местность, знаешь, когда лучше ускориться, а когда – притормозить, где повернуть и где бежать, не сбавляя обороты.
С Рейли-Хиллз не сравнить. Я выступала здесь уже дважды, и каждый раз последние несколько холмов преподносили мне сюрпризы. В итоге я сдавала в последнюю минуту, потому что неправильно оценивала обстановку и растрачивала остаток сил.
Но к предстоящему забегу я тренировалась усерднее обычного, чтобы наконец покорить эту вершину. Не могу дождаться момента, когда первой пересеку финишную черту, почувствую энергию болельщиков и услышу овации.
По негласной традиции мы с Блейком сидим в автобусе рядом, как и положено капитанам. Согласно стратегии тренера, это должно придать уверенности членам команды.
Правда, мы не разговариваем. Еще с того неловкого момента, произошедшего несколько недель назад. С тех пор мы управляем командой в стиле «игры в молчанку», и меня это напрягает. Если кто-то из нас делает объявление, проводит зарядку или растяжку, то второй беспрекословно следует указаниям.
Мы всегда были близки, хоть и не стали лучшими друзьями. За несколько лет узнали друг о друге достаточно, чтобы проникнуться взаимоуважением – мы оба постоянно совершенствовались и достигали новых высот. Наша цель – быть лучшими, и я точно знаю, что Блейк не щадит себя для ее достижения. Летом мы встречаемся на проселочных дорогах города, потому что у настоящего бегуна никогда не бывает «каникул». Осенью происходит очередное воссоединение: мы обнимаемся, общаемся, рассказываем последние новости, сближаясь с каждым годом все сильнее.
Дорога в Рейли-Хиллз занимает сорок минут, которые превратятся в пытку, если мы не начнем разговаривать. Ужасно неприятно, что наши отношения скатились до такого формата. Раздражает, его безразличие, когда автобус подпрыгивает на кочках и мы соприкасаемся плечами, раздражает, что он уставился в окно, словно меня тут и нет.
Поэтому я сама прерываю молчание:
– Так, э-э, ты теперь меня ненавидишь?
Блейк поворачивается с таким шокированным выражением на лице, будто и не подозревал, что я умею говорить.
– Нет. Боже. Какая ненависть? Я просто думал, что теперь тебе неловко со мной общаться.
– О нет, дело не в этом. Я не знала, что тебе сказать после… ты знаешь.
Наступившая тишина вновь заставляет меня нервничать. Похоже, ничего не выйдет.
– Ладно, проехали, – смеется Блейк. И он возвращается ко мне. – Поздравляю с победой на прошлой неделе, кстати.
– Я тебя тоже. Дважды. Ты молодец.
Он ухмыляется в своей обычной манере «я знаю, что хорош», но без превосходства. Понятия не имею, как так получается, но меня окутывает исходящее от него спокойствие и уверенность в собственных силах.
– Итак, этот твой парень… – начинает он.
Я киваю, несколько взволнованная тем, что последует дальше.
– Да?
Блейк ухмыляется.
– Если он тебя обидит, то, клянусь богом, я его прикончу.
Я хлопаю его по ноге.
– Ой, да брось, он хороший парень.
– Еще бы. У него отличный вкус на девушек.
Я облегченно улыбаюсь. Похоже, Блейк не сильно смущен тем… инцидентом в лесу. Это радует. Возможно, нам удастся остаться друзьями. Три года – слишком долгий срок, чтобы так легко все перечеркнуть.
– Знаешь, в другой жизни мы стали бы идеальной парой.
Я смотрю на него краем глаза, сдерживая улыбку.
– Заткнись, – буркаю я и все-таки улыбаюсь, дурашливо толкая его в бок.
Он поднимает руки, притворно прося о пощаде.
– Я лишь озвучиваю факт.
Я немного сползаю и кладу ноги на сиденье впереди.
– Возможно. Думаю, этого мы никогда не узнаем.
Блейк тоже садится ниже, так что мы снова оказываемся плечом к плечу.
– Ладно, а у тебя есть сексуальные подруги?
– Блейк!
– Что? Попытка не пытка, – отвечает он, снова одаряя меня той своей самоуверенной улыбочкой, отчего мои щеки краснеют.
– Ты невыносим. – Выгнув бровь, я всячески делаю вид, что не нахожу его привлекательным, ну вот ни капельки, но не уверена, что получается. Блейк, бесспорно, красив.
– Мне это часто говорят.
Я качаю головой, но не могу сдержать улыбку. Блейк есть Блейк, и мне нравится, что благодаря ему вся ситуация становится проще.
Он барабанит пальцами по ручке между креслами, из-за тесноты задевая пальцами мое бедро. А лосины у меня настолько тонкие, что я кожей чувствую его тепло.
– Предлагаю устроить состязание: кто быстрее пробежит, будет вести физподготовку на следующей неделе.
– А еще делать обход.
– По рукам. – Он перестает барабанить и протягивает мне ладонь.
И пожимая его руку, я понимаю, что попала – Блейк победит. Но самоуверенная улыбка на его лице делает наше соревнование стоящим.
9 октября
1 месяц, 9 дней
Мы с Коннором как дети резвимся в парке недалеко от океана. Стоит прекрасный солнечный день, слегка солоноватый воздух охлаждает кожу. Коннор качает меня на качелях, а я смеюсь и, глядя на небо, представляю, как отпускаю поручни, взмываю в воздух и приземляюсь на гору гальки.
Наверно, это больно.
Не наверно, а точно, но на какие-то доли секунды я почувствовала бы себя свободной, как птица. Великолепное ощущение.
Коннор забирается на соседние качели, отталкивается ногами, набирая скорость и высоту, и вот мы уже играем наперегонки, а мои волосы всячески треплет ветер.
Настоящее блаженство. Каждый раз, взмывая ввысь, мы словно замираем на мгновение, и я вижу лишь его лицо и небо – и ничего больше. Но затем все исчезает, качели опускаются вниз, перебрасывая нас на другую сторону, только чтобы этот миг повторился – и так снова и снова, десятки застывших моментов, связывающих нас вместе.
В конце концов у меня начинает кружиться голова, и я стопами торможу о землю, Коннор делает то же самое, и мы оба останавливаемся. Я еще немного покачиваюсь на качелях, закручивая себя вокруг оси, а затем возвращаюсь обратно, вытянув ноги вперед.
Рядом с Коннором мир словно оживает. Во мне бурлит энергия, и хочется дать ей выход: кричать, танцевать и целоваться, но стоит заглянуть в ярко-голубые глаза парня, как меня охватывает умиротворение, осознание того, что я хочу быть только с ним.
Перевожу взгляд на его руку, сжимающую цепь качелей. Шрамы. Они покрывают костяшки пальцев – белые линии, исполосовавшие кулак.
Коннор замечает мой интерес, опускает руку и тоже смотрит на нее.
– У меня проблемы с управлением гневом. Иногда приходится выпускать его наружу. Но я не такой, как отец. Я бью вещи, а не людей. Эти шрамы я получил, когда разбил окно в гараже.
