Вторая молодость любви - Осипова Нелли (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Пошли ужинать, мы с мамой недавно сели.
Танька успокоилась и пошла за отцом на кухню.
Сашенька сидела в прежней позе, застыв с вилкой в руке. Как следовало понимать Таньку, что она имела в виду? Эти вопросы, как ни странно, крутились в голове матери, врача-гинеколога, растерявшейся, оказавшись лицом к лицу с собственной бедой.
Митя с Танькой сели за стол.
— Давайте спокойно поужинаем, поговорим позже, — предложил Митя, но, взглянув на жену, понял, что следует прежде всего успокоить ее. — Ну что ты, Сашенька, родная моя, ничего страшного не происходит. Вот сидит наша Татоша, умничка, хорошо сдала сессию… Ну, расстроилась из-за квартиры, так ведь Галя любила ее. Опять же, Танюша, зачем ей было завещать квартиру маме, если у нас уже есть своя, трехкомнатная.
Он говорил, говорил, пытаясь разложить все по полочкам, успокоить своих любимых женщин, но слова выходили корявые, не было в них привычной для Мити непринужденной убедительности, легкости, остроумия, а главное, он уходил или обходил известие о беременности Таньки — то ли никак не мог собраться и решить, как об этом говорить, то ли предоставлял сделать Сашеньке первый шаг.
Наконец Сашенька, придя в себя от потрясения, совершенно спокойно, почти так, как она беседовала со своими пациентками, обратилась к дочери:
— Действительно, Татоша, папа прав — ничего страшного не произошло, все женщины когда-нибудь беременеют и рожают. Ты у меня родилась тоже, когда мне было двадцать лет.
— Отягощенная наследственность? — попробовал пошутить Дмитрий.
Танька натужно улыбнулась и, всхлипнув, уточнила:
— Да, но у тебя был папа.
— Не хочешь же ты сказать, что явишь миру второе непорочное зачатие? — сел на своего конька Митя.
— Папик, я еще не решила, оставлять ли ребенка…
— Это мы обсуждать не будем, — строго заявила Сашенька. Она уже окончательно владела ситуацией.
— Дело в том… — Танька не знала, стоит ли рассказывать сейчас родителям всю короткую историю с каскадером или сделать это позже, а может, вообще не стоит вдаваться в детали: беременна и беременна. Она даже не осознала, что в своих сомнениях отнесла Михаила в разряд деталей.
Дмитрий с полуслова все понял и, не дав дочери договорить, высказал свое мнение:
— Я полагаю, речь должна идти только о ребенке, который при всех случаях, обстоятельствах, ситуациях — называй, как тебе больше нравится, — должен родиться.
— Да, да, конечно, в конце концов я уже созрела, чтобы нянчить внука, — вставила Сашенька, хотя совсем не была в этом уверена.
— А если он останется без отца? — опустив глаза, спросила Татьяна.
— Эка невидаль! — воскликнул Дмитрий. — В наше-то время! Отец — это твоя проблема, и мы с мамой вмешиваться не станем. Как ты решишь, так и будет. Но ребенка сохранить обязана, и тут я буду страшен, если посмеешь своевольничать.
Танька вдруг рассмеялась, словно пружина внутри ее спустилась и вернула свою хозяйку в прежнее, обычное состояние.
— Папик, разве ты можешь быть страшен?
— Я?! Еще как! Помнишь, как я уел своего главного? Так тебе достанется.
— То было в стихах, — заметила Сашенька, тоже с облегчением, доедая остывший кусок, который так и держала на своей вилке.
— Вы недооцениваете силу поэзии. А вот я сейчас к штыку приравняю перо, и вам мало не покажется. Слушайте:
Наша дочь, принцесса Анна,
Позабыв свои дела,
Удивительно и странно
Этой ночью родила.
И сказали дружно «Ах!»
Десять церемониймейстеров,
Сорок пять шталмейстеров
И четыреста пажей…
За точность цитаты не ручаюсь, но верность смысла гарантирую: прав был Апухтин, но я буду страшен.
И вдруг, вместо того чтобы улыбнуться шутке отца, Танька зашмыгала носом, из глаз ее покатились крупные слезы.
— Ты чего? — удивился Митя.
— Ну вот, Татоша, опять слезы… — расстроилась Сашенька.
— Почти месяц мучалась, не знала, как сказать, боялась… ужас, как боялась… — И со словами «Мамочка, родная!» Танька бросилась матери на шею.
Заканчивалась первая неделя студенческих каникул. Звонок в прихожей раздался слишком рано для воскресного дня. Танька побрела открывать дверь, спросила, кто там.
— Мне нужна Таня Орехова, — раздался из-за двери женский голос.
Интонация, официальная, требовательная, настораживала. Таня заглянула в глазок — на площадке стояла незнакомая молодая женщина в роскошной шубе, с которой свисала не то шаль, не то накидка.
На звонок в прихожую вышла и заспанная Сашенька.
— Это ко мне, мама, — сказала Танька, открывая дверь, и Сашенька ушла к себе в спальню — она была еще в халате, да и не в ее привычках было вмешиваться в дела дочери.
Вошла высокая, модно одетая дама лет двадцати восьми — тридцати с излишне ярким и избыточным макияжем на простом, но довольно милом лице. Держалась она без намека на смущение.
— Вы Таня? — И, не дожидаясь ответа, добавила, бесцеремонно оглядывая ее: — Вот вы какая… Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно.
Еще не представляя, о чем пойдет разговор с этой нагловатой незнакомкой, Танька ощутила во рту неприятный привкус и сухость. «Опять вкус беды», — подумала она. Ее и так поташнивало по утрам, а теперь вдруг нахлынул такой сильный позыв к рвоте, что она торопливо проговорила:
— Проходите, я сейчас, — и ринулась в туалет.
Ее рвало пустым желудочным соком — она еще не успела позавтракать. Почистила зубы, выпила глоток воды. Стало легче, тошнота ушла, но во рту оставался знакомый привкус, вкус беды.
Незнакомка сидела в кресле, шуба ее лежала на кровати. Таня молча подошла, взяла шубу двумя пальцами, как кошка новорожденного котенка, и бросила ее на колени незваной гостье.
Почему она так поступила, сейчас вряд ли могла бы объяснить, уж точно не только потому, что уличную одежду бросать на кровать негигиенично. Еще не зная ни цели визита, ни кто эта женщина, Таня внутренне приготовилась к неприятностям. Она предположила, что визит связан с унаследованной ею квартирой Галины — уж больно лакомый кусок уплывал из-под носа муниципальных служб.
— Меня зовут Вика, я жена Михаила, — сказала женщина с ухмылкой, перекидывая шубу через подлокотник кресла.
— Какого Михаила? — растерялась Танька.
— Михаила, — повторила Вика. — Разве у вас все любовники Михаилы? Забавно, не так ли?
Это «не так ли?» что-то напомнило Тане, но она не успела разобраться.
— Я ничего не понимаю… какая жена… почему… — только и смогла произнести она и опустилась на кровать.
— Да ты не волнуйся, это привычное дело, он своим девкам никогда не говорит, что женат, чтобы не усложнять… ну, сама понимаешь… — бесцеремонно перешла на «ты» Вика. — А я его на аркане не держу — хочет порезвиться на травке, пусть потешится, потом все равно ко мне вернется. Он у меня вот где. — И она потянула маленький, крепко сжатый жилистый кулак. — Загородный дом — на мое имя, новая квартира на Долгоруковской, где мы сейчас живем, — моя, а у него всего-то стариковская хибара на Бауманке. Покувыркался с тобой, пока я ездила за границу товар закупать, — и будя.
Таня молчала, пытаясь осмыслить происходящее. Сухость в рту усилилась, она вдруг встала, взяла яблоко, что лежало в китайской пиале на письменном столе — Сашенька с вечера оставляла его, чтобы Татоша утром могла унять тошноту, — и стала грызть его.
Это было так неожиданно, что Вика опешила: она ждала какой угодно реакции, но только не такой. Однако через мгновение она вновь приняла высокомерно-нагловатый вид и сказала:
— Так вот, у меня есть деловое предложение. Теперь, когда ты знаешь, что Михаил женат и тебе ничего не обломится, даже если родишь двойню, давай подумаем вместе, как лучше выйти из этого положения.
