Сестры - Бут Пат (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Один материальный успех его не прельщал, хотя это был способ существовать на свой счет. Но он жаждал признания . Настоящего, потрясающего признания, чтобы знатоки преклонялись, расшаркивались и раболепствовали перед его гениальностью – а он знал, что обладает ею. Странное это было знание. Он чувствовал в себе достаточно силы, чтобы двигать горами, но при этом ощущал черные провалы в душе, когда другие не могли увидеть того, что видел он один. Когда картина расцветала на полотне, он чувствовал нечто похожее на любовное влечение. Сила распирала его, плясала, кружила внутри его и наполняла небывалой радостью при виде сочетаний красок и оживших форм.
Позже он с изумлением смотрел на то, что создал, что властно захватывало его. Глаза Билли наполнялись слезами, когда луч солнца падал на полотно, как бы убеждая его, что он нашел путь к сердцам людей – прикосновение любви и надежды. Тогда и только тогда он мог изгнать призраков сомнений, которые столь коварно высмеивали его притязания, вышучивали его гордость и издевались над его пламенной верой в собственные силы.
Эти демоны навеки поселились в безжалостном рту Джули Беннет. С утра до ночи она выискивала поводы побольнее уязвить его, в ее арсенале каких только видов оружия не было: слабая похвала, черный юмор, жестокие поношения. Но при этом она была важнейшим источником существования его искусства. В тени ее презрения он не мог предаваться праздности. Желание доказать ей, что она заблуждается, заводило его, да к тому же только она могла предоставить ему уединенную роскошную мастерскую у подножия гор.
– Ну? – спросила Джули, едва скрывая звучавшее в ее голосе разочарование. Она сцапала искусство, но искры таяли.
– Ну что? – спросил Билли Бингэм, прикидывая, как бы ему уклониться, надев наушники и постаравшись поймать что-нибудь по желтому водонепроницаемому «Сони». Но Джули Беннет не могла позволить, чтобы ее игнорировали. В качестве компромисса Билли перевернулся на другой бок под палящим тропическим солнцем и оказался к ней спиной. Низкое и жгучее солнце пустыни вонзило ножи в его опаленную кожу. Ну и пусть это считается вредным. Ему было только двадцать два, и все болезни лежали за много миль впереди, в чужой стране под названием «будущее». А сейчас ему нравилось жариться на солнцепеке и наблюдать за пиршеством света – прекрасная оборона против искусительницы Беннет.
– Ну а что ты думаешь о своем новом «Судзуки»?
Это было умно. Джули без усилий переключилась со своей атаки. Помимо живописи, только мотоциклы могли возбудить его. Напоминание о сверкающем с иголочки «Судзуки Интрудер» наверняка способно развернуть его обратно на лежаке. Хромированный, со стройными, гладкими линиями, со ставшими с конца шестидесятых частью его дизайна «клыками».
Джули постаралась произнести свой вопрос как можно кокетливее – явный сигнал того, что у нее на уме не война, а любовь, вернее секс, а не любовь.
– Мне он правда очень нравится, Джули. Ты же знаешь.
– А что думают о нем все эти безумные мотоциклисты и девочки с побережья? Если они, конечно, способны думать.
– Он всем нравится, Джули. Это классный мотоцикл. – Голос у Билли был терпеливый и подозрительный.
– Может, ты собираешься меня как-нибудь отблагодарить?
– Я поблагодарил тебя, Джули.
– Я хочу сказать: должным образом .
Билли поежился. Он терпеть не мог, когда Джули начинала говорить как испорченная девочка. И не ответил.
Джули почувствовала, что вновь начинает закипать. Почему это она должна заботиться об этом парне? Почему она находит его таким неотразимо привлекательным? Психоаналитик уж, наверное, нашел бы какой-нибудь ответ. Неужели все из-за того, что она потеряла своего ребенка? Билли в самом деле годится ей в сыновья. Может, оттого, что она не могла иметь детей, она заводила их таким вот образом. Так или иначе, молоденькие мальчики превратились у нее в привычку.
Внешне Билли походил на всех остальных – юная, крепкая плоть, пикантный соус из болезненного самолюбия юности, свободного, ничем не отягощенного ума, пылкого сердца – но было и кое-что еще. У Билли было предназначение, цель, у Билли была мечта, которая не ограничивалась престижным колледжем.
Разумеется, особенным его делало искусство. Конечно, над этим можно потешаться – искусство с большой буквы! – но игнорировать трудно, очень трудно. Искусство всегда было для Джули загадкой. И в нем, и в художниках она чего-то не понимала. Но ясно было, что они, эти вздорные люди, могут все перевернуть по-своему и заставить мир смеяться над ней и ее негодным вкусом. Похоже, там не было никаких правил. Искусство нельзя было судить по меркам того, что продается, – кинобизнеса, к примеру, и это вносило неразбериху – особенно в Южной Калифорнии, где нужно иметь внешние признаки преуспевания, чтобы решить, стоит с вами разговаривать или нет.
В Англии художники всегда заставляли высший класс уважать себя. Они пребывали вне социальной структуры, в них видели нечто таинственное и странное, заслуживающее негодования и восхищения. Они были вне каст, раз и навсегда отказавшись играть в те игры, в которые играют все, – в игры классового общества. Было приятно, конечно, иметь старого Ван Дейка или Рейнолдса на стене, чтобы показать, что и в вашей семье водились деньги, или отдать пустую стену позднему Мальборо, чтобы показать, что и вы идете в ногу со временем. Но с энтузиазмом относиться к искусству и к художникам считалось наивным, и было свойственно разве что нуворишам, да к тому же изнеженным в стране, где в Итоне занимаются мужеложством и где остаток жизни проводят, изрыгая брань.
Джули почувствовала, что опять зашла в тупик. И вновь попыталась переменить тактику.
– Я подумала, что мы могли бы отправиться сегодня вечером к лорду и леди Хэнсон. Джеральдина звонила и передала тебе особое приглашение.
Билл сел. Все что угодно было предпочтительнее, чем Джули в игривом настроении. Изменение предмета беседы сигнализировало о начале любовной игры. Уж лучше отправиться к долговязому немногословному мультимиллионеру Хэнсону с его эффектной темноглазой женой.
