Любовницы президента - Зингер Джун (книги полностью txt) 📗
V
Вскоре после возвращения в Боогон Аделин решила отдохнуть от всех домашних дел и обязанностей. Получив приглашение от своей старинной подружки Люси Коул из Атланты, она им воспользовалась.
— Вряд я там пробуду больше четырех недель, — сказала она Уоллесу, который возражал против ее поездки.
— В Палм-Бич и шагу не ступишь без доверенности этого старого ублюдка, и завещание он менять не хочет: все по-прежнему разделено на три равные части, и это после всего, что мы для него сделали! А если после твоего отъезда он даст дуба? Что тогда?
— Не даст, — парировала жизнерадостно Аделин. — После того как Джудит стала за ним ухаживать, он просто расцвел.
— А это хорошо?
— Это дает нам время. Обещаю, что когда вернусь, то буду при нем денно и нощно. А пока я в отъезде, Джудит за ним посмотрит. Тедди и Нэнси Ли здесь вообще делать нечего, впрочем, как и тебе. Лучше поживи пока в нашем доме, а здесь ты и так сможешь держать все под контролем, подписывая бумаги или что-либо обсуждая с Дадли.
Джудит решила использовать отсутствие Аделин для своих определенных целей. Поскольку она нуждалась в поддержке персонала, поэтому по любому поводу относилась ко всем слугам почтительно, скорее прося, а не требуя от них помощи. Прежде всего она высказала Дадли, что его слуги вознаграждаются далеко не по заслугам. Уоллес и Адди так скупы, когда нужно расплачиваться, и вряд ли это правильно. Как одному из самых состоятельных и привилегированных людей в Америке, ему следует быть гораздо щедрее остальных.
— Пусть имя Стэнтона станет синонимом справедливости и благотворительности. Всем известно, благотворительность начинается у порога твоего дома. Возьмем Уолтера или миссис Бикум. Они служат вам многие годы, не раз доказывали свою преданность, гораздо большую, чем… ладно, неважно. А их жалованье ниже всяких стандартов. Цены же за время войны очень выросли…
Дадли никогда не задумывался над этим, все его мысли были о собственном здоровье и благополучии. Но теперь, когда он чувствовал себя гораздо лучше, слова его ангела-хранителя внезапно возымели действие.
— Конечно же, Джудит, ты, как всегда, права. Определи, сколько положено каждому, и скажи в конторе, что это все делается от моего имени. Если Уоллес будет возражать, я поговорю с ним!
Джудит сама объявила о прибавке, дав всем без лишней скромности понять, кому они обязаны этим. Она каждому говорила, как яростно ей пришлось отстаивать их интересы, как страстно защищала именно их честность и преданность, в отличие от Тедди и Нэнси Ли, которые только что и делали, что клеветали на них, при этом добавила:
— Я просто отчитала их, как когда-то миссис Первис, когда она попробовала сказать мне о вас что-то подобное. Всем трем я сказала, что не хочу ничего такого слышать о вас.
Результат не замедлил сказаться: по указанию Джудит всякий раз, когда Нэнси Ли и Тедди приходили, им вежливо говорили: «Мистер Стэнтон спит», «Мистер Стэнтон на прогулке с мисс Тайлер» или же: «У мистера Стэнтона сеанс массажа, его нельзя беспокоить».
Эдди довольно-таки просто отвадили и по делам фирмы. А с Уоллесом Джудит решила заняться сама:
— Мистер Стэнтон только что заснул, и, честно говоря, мне не хотелось бы его будить. Он так плохо спал ночью.
Плохой сон мистера Стэнтона можно было скорее объяснить тем, что Джудит всю ночь крепко сжимала его в объятиях, и стоило ему пошевелиться, как она покрывала его тело бесчисленными поцелуями, но этим она едва ли с кем-нибудь хотела бы поделиться.
— А почему бы вам не оставить эти бумаги? Когда мистер Стэнтон проснется, я ему их покажу, а потом отошлю их вам.
Поначалу Уоллес и не настаивал, чтобы Джудит разбудила пожилого человека. Но когда этот отказ повторился три или четыре раза подряд, он потребовал пропустить его к дяде. У него были кое-какие вопросы, требующие безотлагательного решения. Но Джудит тоже была готова к этому:
— Если вы мне изложите суть этих вопросов, я передам ему информацию…
Нахальная девчонка! Много о себе стала понимать!
Уоллес оттолкнул ее и поднялся наверх в спальню Дадли. Джудит бросилась за ним, чтобы уже там вы
крикнуть:
— Я говорила мистеру Первису, что вы отдыхаете, мистер Стэнтон! Я пыталась остановить его, но он и слушать не захотел, просто оттолкнул меня!
Ее голос сорвался, она растирала руку, с трудом сдерживая слезы от боли.
Это не ускользнуло от внимания обоих.
— Я ее не трогал! — закричал Уоллес.
— Я знаю, что вы не хотели причинить мне боль…
— Убирайся! — закричал Дадли. — И больше никогда не появляйся! Отныне все свои бумаги оставляй у двери.
— Это было очень мужественно, Дадли, но я должна уехать.
— Нет! Никогда! Я не допущу этого!
— О, мой бедный Дадли! Они сделают мою жизнь невыносимой, но это все не то… Что меня действительно пугает, так это что они могут сделать с тобой…
— Что они могут сделать со мной? Я все еще на коне. У них нет моей доверенности. Я пока единственный, кто может подписывать бумаги. Они ничего не могут сделать без меня.
— Они найдут способ, ты не сможешь выиграть. Ты инвалид, и тебе их не одолеть. И все законники на их стороне.
— Я становлюсь сильнее день ото дня. И у меня есть ты. Ты поможешь мне!
— Как я смогу тебе помочь? Они сильнее нас обоих. И потом, что я из себя представляю? Мне едва девятнадцать, и я чуть больше, чем служанка.
— Не говори так! Я женюсь на тебе! Знаю, что я старый, больной человек, и могу предложить только деньги, но, по крайней мере, они у тебя будут, и к тому же — имя и положение в обществе. После моей смерти ты сможешь найти себе настоящего мужчину, в прямом смысле этого слова. Выходи за меня, Джудит, мы вместе дадим им бой!
Она предчувствовала, что Дадли сделает ей предложение, но сразу принять его не могла. Если выйти замуж за старого, больного человека, у которого проработала всего несколько месяцев, она будет легко уязвима со стороны закона. На нее навесят ярлык стяжательницы. Дадли объявят неправомочным, а брак несостоявшимся.
— О, Дадли, как ни хочу выйти за тебя замуж и заботиться о тебе, я этого не смогу сделать. Они обратятся в суд, объявят тебя неправомочным. Да Уоллес уже наверняка готовит почву у законников.
Сердце Дадли затрепетало, он испугался, и чем больше рос в нем страх, тем меньше он способен был соображать. Все, что он знал — это что он не хотел потерять Джудит.
— Скажи, Джудит, что мы можем сделать?
— Думаю, прежде всего, надо найти надежную фирму, лучшую в городе, которая не имела бы ничего общего с компаниями Стэнтона или Уоллеса. С отменной репутацией.
Джудит читала список наиболее престижных юридических фирм в городе, потом фамилии старших компаньонов этих фирм. Читала и ждала, какое же из них отзовется в памяти Дадли. Уоллес и Адди старались по возможности изолировать его от старых друзей и приятелей по бизнесу. Но в свое время Дадли был одним из уважаемых городской элитой людей в Бостоне и знал всех, кто хоть чего-то стоил. Она надеялась, что какое-нибудь их этих имен принадлежит тому, кто вспомнит о Дадли с любовью и уважением.
Когда она произнесла имя Фэнтона Хардвика из фирмы «Хардвик. Хардвик и Линдсей», Дадли воскликнул:
— Фэнни!
Она уже знала, что это тот, кто им нужен.
— Фэнни? Так ты знаешь его?
— Знаю его? Да мы с ним старые друзья! Сокурсники по Гарварду. Мы оба носили зеленые галстуки, заляпанные жирной свининой!
— Что? — вскрикнула Джудит в нетерпении. — Заляпанные свининой галстуки?
— Это галстук моего клуба «Порселлиан» в Гарварде. Этот клуб был основан в 1791 году, и его называли «Свиным клубом», потому что его первые члены — Фрэнсис Кабот Лоуэлл и Роберт Пэйн — были большими любителями жареной свинины, — радостно хихикнул Дадли.
— И вы оба с Фэнни принадлежали к этому «Свиному клубу»? Как здорово!
Да, подумала Джудит, Фэнни как раз тот, кто нам нужен.
