Солнечный поцелуй - Ванделер Альберта (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Шеннон не позвонила. Ни один из указанных в карточке телефонов не отвечал. Уж не случилось ли с ней чего? Черт возьми, могла бы, по крайней мере, сообщить, что у нее все в порядке.

Раздражение усиливалось, а потом к нему добавилась еще и тревога. Как Винсент ни старался отвлечься, как ни пытался сосредоточиться на работе, ничто не помогало. Мысли постоянно возвращались к Шеннон.

В половине шестого Винсент вызвал секретаршу.

— Миссис Далтон, мне нужен адрес Шеннон Ридж. Можете помочь? Это срочно.

— Да, конечно. Сейчас посмотрю.

Она вышла и вернулась через пару минут.

— Есть. — Миссис Далтон положила на стол листок. — Если не ошибаюсь, это в районе Кастро. Найдете?

— Да. Спасибо, миссис Далтон.

— Я вам сегодня уже не нужна?

— Нет, можете идти. Вы и без того перерабатываете.

Он заставил себя вернуться к бумагам, но через полчаса с досадой отодвинул их в сторону и снова взялся за телефон. Длинные гудки звучали равнодушно и холодно.

Винсент скрипнул зубами. Черт! Он злился на Камиллу, злился на Шеннон, на весь мир, но больше всего на самого себя.

Почему он сам не занялся разводом? Почему, зная, что представляет собой Камилла, предоставил ей заниматься таким важным делом? И вообще, каким слепцом надо быть, чтобы жениться на эгоистичной, глупой, жадной, бессердечной, раскрашенной кукле! Что руководило им, когда он решил сделать ей предложение? Неужели примитивный, первобытный инстинкт сильнее логики, ума, здравого смысла и элементарной осторожности? А ведь друзья предупреждали, намекали на то, что у Камиллы на первом месте деньги, на втором тоже деньги, а на третьем удовольствия и развлечения. Почему он пропустил предостережения мимо ушей?

И вот теперь итогом небрежности, неосторожности и легковерности стала ситуация, когда Камилла загоняет его в угол. Конечно, легче и проще всего рассчитаться с ней, отдать миллион и подвести черту под не самым лучшим эпизодом, но проблема заключалась в том, что у Винсента в данный момент не было таких денег — едва ли не все средства оказались вложенными в покупку газеты.

Да, ошибки обходятся порой слишком дорого.

И где гарантия, что он не совершает подобную ошибку с Шеннон? Что ему известно о ней? О ее семье, знакомых? О привычках и вкусах? О прошлом? И кто тот загадочный и бесследно исчезнувший Стивен?

Размышляя таким образом, Винсент тем не менее ехал к Шеннон.

Ей снился сон.

По воскресеньям они с матерью всегда ходили в церковь. Вдвоем. Отец, работавший в пожарной службе, предпочитал высыпаться, и его старались не тревожить. Получалось не всегда.

Мать обычно будила Шеннон в семь часов. Дел было много: умыться, расчесать волосы, выбрать платье и обувь. Впрочем, у матери этих утренних дел набиралось еще больше, и в начале девятого ситуация в доме накалялась. Шеннон, уже причесанная и одетая, не могла долго сидеть на месте и начинала бегать по дому. Мать, причесанная, но еще не одетая, призывала дочь к порядку.

— Ты разбудишь папу и получишь по попе!

— Папа никогда меня не тронет!

— Чем носиться, пошла бы в кухню и приготовила завтрак.

— Мы все равно не успеем поесть, потому что ты копуша.

Копушей жену называл мистер Ридж, и Шеннон ужасно нравилось это слово.

— Я не копуша. А твой папа, который так говорит, просто соня и грубиян.

Дочь немедленно вступалась за отца:

— Папа не соня, он много работает. Если бы не он, весь город уже давно бы сгорел.

— Подумать только!

В конце концов они все же добирались до кухни, где поспешно завтракали, и выходили из дома.

Шеннон нравилось ходить в церковь. Там собирались едва ли не все ее подруги, кроме Сары Ратцер, которая, как объяснила мать, исповедовала другую веру. Сидя на жесткой деревянной скамье, Шеннон вертела головой, переглядывалась с другими девочками, а иногда даже строила рожицы мальчишкам. Время от времени детская активность перехлестывала через край, в помещении становилось шумно, и тогда читавший воскресную проповедь священник умолкал, окидывал собравшихся строгим взглядом и качал головой. Родители тут же брали детей в оборот, и порядок на некоторое время восстанавливался.

После службы они гуляли по парку, делали кое-какие покупки и, усталые, возвращались домой.

Отец еще спал. Мать отправляла Шеннон переодеваться, а сама шла готовить второй, настоящий завтрак, после чего они вместе будили главу семейства.

. Шеннон часто снилось то время, потому что, наверное, оно было самым беззаботным и веселым.

Беззаботность и веселость ушли из дома, когда отец обгорел на пожаре.

Во сне Шеннон перенеслась в тот день.

Отец не вернулся с ночной смены. Время шло, ей нужно было идти в школу, но Шеннон упрямо, скованная страхом, сидела у окна и смотрела на дорогу. Мать пыталась скрыть беспокойство, то переходя из комнаты в комнату, то возвращаясь в кухню, к дочери, то скрываясь в спальне, чтобы вытереть слезы.

Потом к дому подъехала черная машина, из которой вышли начальник пожарной команды и Джек Хиггинс, самый близкий друг отца. Шеннон замерла. Сердце остановилось. Она знала, что случилось что-то страшное, но не могла, не хотела в это верить. Мужчины прошли по дорожке, и Джек позвонил в дверь.

— Он?..

Начальник пожарной службы, плотный мужчина в темно-синем костюме с неумело завязанным галстуком, покачал головой, и Шеннон закрыла глаза.

— Нет, ваш муж жив, миссис Ридж, но… обгорел. Мы хотим, чтобы вы поехали с нами в больницу.

Они поспешно собрались и побежали к страшной черной машине. Пока ехали, Джек держал руку Шеннон в своей. Их сразу провели в палату. Люди в белых халатах молчали, и от этого становилось еще жутче.

Они вошли в палату. Сидевшая у кровати медсестра поспешно поднялась и кивнула, приглашая их подойти ближе. Шеннон подошла первой и в растерянности остановилась. То, что лежало на кровати — обмотанное бинтами, с запекшимися губами, черным, как головешка, носом, — не могло быть ее папой! Она посмотрела на медсестру, чтобы сказать, что та ошиблась, что их привели не в ту палату, но тут мать глухо застонала и сползла по стене на пол.