Слишком близко (СИ) - Басманова Валерия (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Вере плохо! — охнула тетя Юля и кинулась за водой. Максим обернулся.
Ленка сделал рывок, чтобы вырвать у него листы, однако он держал их крепко.
— Я давно забыл про те неприятности, что вы доставили мне. Однако по-хорошему вы, Елена Леонидовна, не понимаете. То одну пакость провернете, то другую, марая мое доброе имя, — цедил Максим слова сквозь зубы. — Я этого без ответа не оставлю!
— Вам какое дело! — зло закричала сестра. — Живете в свое удовольствие, с жиру беситесь! Не суйте нос не в свое дело!
— Лена! — растерянно прошептала мама. — Это что же?!
— Как воспитали — то и получили, — изрек сухо Максим. — Как в сказке: одна дочь умница и красавица, другая уродливая, с черным, злым сердцем дрянь…
Тут Ленку прорвало.
Она закричала, обвиняя меня в эгоизме и жадности, в грехах, которых никогда не было. Обвиняла, что я сделала все, чтобы разрушить ее отношения со Стасом. Что я всегда гажу ей из зависти, потому что уродина…
Не в силах больше слушать, я открыла дверь и шагнула в коридор.
— Спасибо, Елена Леонидовна, за чистосердечное признание, — услышала за спиной голос Максима. Дверь хлопнула, и он поспешил догнать меня.
Во дворе ночь, а мы сидели на лавочке и молчали.
— Прости меня, пожалуйста, — все, на что хватило у меня сил. Я очень виновата. Сама бы в такой ситуации не смогла простить, но прошу Максима. А он гордый. Не простит!
— Проехали, — угрюмо отозвался он, закидывая голову к небу. — Но в следующий раз, что бы ни случилось, обещай: прежде чем делать выводы, спросишь у меня, иначе ничего хорошего у нас не выйдет.
— Обещаю… — поклялась я, со слезами на глазах бросилась Максиму на шею и крепко обняла, боясь, что его прощение мне только показалось.
= 34 =
Я плакала, чувствуя себя снова, как прежде, преданной. Мама это делала не раз, не два, но в этот раз наступил предел.
В груди горела обида, давила, слезы застилали глаза, и я не могла успокоиться. Обняла Максима за шею, прижалась к плечу и только его тепло не позволяло мне не перейти на вой.
Он вздыхал, гладил меня, перебирал пряди, позволяя выговориться, и ни разу не попрекнул, хотя еще недавно был сильно расстроен моим недоверием.
Впервые, как на духу, я рассказала, что мучило меня всю жизнь: что я старшая и нелюбимая дочь;, как всегда хотела, чтобы мама мной гордилась; пыталась прыгнуть выше головы, порадовать близких, а в ответ холод и предательства.
Максим молчал, а потом одной фразой перевернула мой мир, мою жизнь с ног на голову.
— Верунь, я буду твоей семьей, — сказал просто, без пафоса, с нежностью заглядывая в глаза. — Все у нас будет хорошо.
Я вытерла глаза, проморгалась и вдруг улыбнулась, поверив ему без сомнений.
— Будет! — кивнула. Максим обнял меня крепча, шепча нежности, а потом повез домой.
Еще утром я думала, что мой дом в одинокой пустующей квартире, однако теперь что-то изменилось в моем отношении к Максу, в нем самом, в нас, и домом стало другое место.
Через несколько дней я смирилась с мыслью, что отныне у меня нет родных. Но видимо, моя грусть читалась в глазах. Максим не выдержал.
— Верунь, — усадив меня на колени, завел речь. — Позволь мне помочь тебе?
— Макс, ты и так помогаешь мне. Знаешь как? — улыбнулась, наклонилась и чмокнула его в нос.
— Ты грустишь, и я грущу тоже, хотя большой мальчик тридцати с лишним годиков.
— Не грусти, мой хороший мальчик, — провела рукой по его короткой шевелюре. Он улыбнулся в ответ, однако определенно что-то задумал. Смотрит серьезно, и я чувствую его решимость. — Я справлюсь. Обещаю.
— Родные, какие бы они ни были — навсегда. Как ни беги от них — найдут и снова причинят боль. А я не из тех, кто позволит мучить мою любимую женщину. Вер, позволь мне разрубить этот гордиев узел?
— Зачем тебе мои проблемы? Это все грязное белье. Не хочу, чтобы оно касалось наших отношений, пачкало их.
— Одна ты будешь долго пытаться разобраться. Ты переживаешь, думаешь о них, из-за этого привязана к проблеме, которая съедает тебя, изводит. Сама знаешь, они будут пытаться подступиться к тебе вновь и вновь.
— И что ты хочешь сделать? — заволновалась я, опасаясь, что Максим будет решать проблему сурово. Уж я помню, каким он может быть, защищая родных.
— Я зол на них, но обещаю: поступлю по совести. Тебе перед собой не будет стыдно и перед женщиной, которая тебя родила. Постараюсь максимально обеспечить ей спокойную старость, дам ей, как говорится, ложку. А уж себе ли она положит ее в рот или кому-то еще — это будет ее выбор. Главное, что одна подлая особа не сможет ни хитростью, ни силой вырвать эту ложку. Женщина, что тебя родила не останется ни с чем, и ты сможешь жить спокойно.
Звучало многообещающе. Я о таком варианте давно мечтала, но не знала, как исполнить. Но возможно ли подобное?
— Как ты это сделаешь? — чтобы я не волновалась, Максим поглаживал меня по спине, и одно его прикосновение приводило меня в равновесие.
— На это уйдет некоторое время. Но обещаю — результат тебе понравится, — он улыбнулся, ласково провел пальцем по моим губам и поцеловал.
— Хорошо, — согласилась, доверяя ему. — Только, пожалуйста, держи меня в курсе.
— Обязательно, — Максим проложил дорожку легких поцелуев к щеке, шее, прижал к груди, и я впервые почувствовала себя как за крепкой стеной.
Господи, как здорово, что у меня есть Максим!
Оплела руками его шею и поблагодарила небо, что он рядом.
Первым делом Максим показал, что ждет мою мать, если она пойдет на поводу у дочери. Для этого подал в суд на Ленку, дождался решения и, когда получил, поручил юристам взыскать компенсации за подлости.
Денег у сестры, конечно же, не было, поэтому она надавила на мать, и та продала квартиру, а деньги отдала сестре. Ее любимая Леночка, вместо того, чтобы заплатить, сбежала с новым поклонником, прихватив деньги.
Научило ли это маму чему-нибудь? Нет!
— … Вера, он ей выкрутил руки, уговорил, а она, глупышка, поддалась. Леночка ведь хочет простого женского счастья! Уж ты-то должна ее понять!
Максим не хотел показывать письма, но я упросила. А прочитав, поняла, маму ничто не исправит. Поэтому мы приступили ко второму этапу плана.
Выкупив квартиру через помощников, Максим позволил матери вернуться в нее, оформил право пожизненного проживания, ежемесячные выплаты в дополнение к пенсии… Казалось бы, живи да радуйся, но нет!
Прогуляв деньги, вернулась Ленка. И мама, чтобы помочь любимой доченьке, стала сдавать комнату.
Первый же квартирант, с виду приятный мужчина, оказался буйным алкоголиком. Разнес мебель, поднял руку на маму, пытавшуюся угомонить его…
Максим прислал требование: впредь не пускать квартирантов в квартиру. О ней же заботился, но мама, ругаясь, требовала увеличить ей помощь, раз я катаюсь как сыр в масле.
— Знаешь, Веруня, ее не переделать, — подытожил как-то Максим, когда мы ехали домой, по дороге избавляясь от стопки гневных писем. — Пусть живет как хочет. Главное — твоя совесть чиста, а она, если хочет мучиться ради неблагодарной дочери — пусть делает что хочет. Я не хочу видеть, как тебя несправедливо обвиняют не пойми в чем. Пусть я для нее скотина, черствый мудак, но ты, сделавшая для нее все, что могла, в чем виновата?
Мне нечего было ответить. Да, родителей не выбирают, мама «близорукая», неблагодарная, черствая, но к счастью я уже не ребенок, поэтому пусть живет как хочет.
Избавившись от «постоянной головной боли», моя жизнь наладилась. Я по-прежнему работала, Максим не возражал, и все складывалось настолько хорошо, что мне хотелось, чтобы мир замер, чтобы наше счастье тянулось как можно дольше.
Наши отношения мы скрывали от родителей Максима, однако от Анны Дмитриевны утаить не удалось.
