Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Рождество Макс действительно встретил в полном одиночестве, смотря какие-то тупые праздничные шоу по телеку и методично напиваясь.
Ночью ему приснилась Пигги. Она лежала в его кровати, длинные розовые волосы разметались по подушке, рассыпались по лицу, полностью его закрывая. Макс прикоснулся ладонью к её щеке, чтобы отвести один локон в сторону… и тут же вздрогнул и в страхе отшатнулся: этот кошачий разрез глаз он не перепутал бы ни с чьим другим. Эти невозможные глаза-хамелеоны… сейчас они были тускло-серого цвета, безжизненно погасшие.
— Лера, Лерка! Китаёза! — он тряс её за плечи, обмирая от ужаса и осознания того, что потерял её навсегда — теперь уже окончательно и бесповоротно, и голова её безжизненно моталась, как у тряпичной куклы.
Макс проснулся в холодном поту, весь дрожа. Как всегда бывает после ночных кошмаров, осознание того, что это просто сон, пришло не сразу. Оказалось, он вырубился прямо на диване в гостиной. По-прежнему глухо бормотал телевизор… А Макса всё ещё колотило, как в лихорадке, при воспоминании о безучастных, неподвижных Лериных глазах. Мало-помалу до него доходило, что всё, что он увидел во сне, не имеет ничего общего с реальностью. Лера жива, с ней всё в порядке. И в тот же миг его затопило новой волной боли: Лера жива, а Пигги нет… и уже никогда не будет.
Он вскочил, прошёлся по квартире и повключал всюду свет, даже в туалете и в Андрюхиной спальне. Ему было по-настоящему страшно.
Да, минувшим летом он, конечно же, приходил к Лериному дому. Без звонка, без предупреждения… да даже если бы захотел предупредить — не смог бы, потому что Лера сменила номер мобильного.
Он не знал, чем продиктован этот его порыв: отчаянной решимостью или, напротив, слабостью духа? В любом случае, жизнь без Леры по-прежнему была лишена ярких красок, запахов и вкусов. Макс понимал только одно: нельзя не повидаться с ней. Просто нельзя!
Он долго сидел на скамейке, готовясь к тяжёлому разговору, на который заранее себя настраивал. Наконец, собрался с силами и вошёл в знакомую парадную. Сколько раз прежде он торопливо взбегал по этим лестницам, скользя ладонями по захватанным перилам — не сосчитать… Но ещё никогда ему не было так трудно, практически невыносимо.
На счастье или на беду, дома никого не оказалось.
— Скажите, а вы не в курсе, случайно, где сейчас жильцы из восемнадцатой квартиры? — спросил он одну из дворовых бабулек, греющуюся под летним солнцем на лавочке и одновременно что-то вяжущую на спицах.
— Хозяйка в деревне, — благосклонно отозвалась та, не отрываясь от вязания. — Она каждое лето уезжает, сестра у неё там.
— А… её дочь? — запнувшись, выговорил Макс.
— Лерка-то? Так она в Москве уже второй год живёт. Манекенщица, — бабка презрительно выпятила губы. В её устах “манекенщица” звучало так же непристойно, как “проститутка”. — Ну, это мать думает, что она там одежду демонстрирует, — ехидно добавила старуха. — Ага, знаем мы ихнюю “демонстрацию” — без трусов щеголять да титьками перед спонсорами трясти…
Макс не стал дослушивать. Ушёл молча, не попрощавшись и даже не поблагодарив.
Немного успокоиться и снова заснуть ему удалось, только когда уже рассвело.
Впрочем, и этот сон вскоре был безжалостно прерван звонком в дверь. Макс некоторое время надеялся, что звонивший потеряет терпение и свалит (вряд ли это был Андрюха — уходя накануне, он взял с собой ключи), однако неизвестный визитёр оказался настойчив.
Чертыхаясь, пошатываясь и натыкаясь на мебель, хмурый, невыспавшийся и похмельный Макс поплёлся открывать.
За дверью оказался курьер, в руках которого был красиво упакованный пакет.
— Доброго утра и весёлого Рождества! — радостно поприветствовал посыльный.
— Весёлого Рождества… — мрачно откликнулся Макс. Интонационно это прозвучало как “иди к чёрту”.
— Распишитесь, пожалуйста! — не теряя дежурной жизнерадостности, попросил курьер. — Вам подарок!
— От кого?
— Там есть открытка с именем отправителя.
Открытка… Макс диву давался, какое значение англичане до сих придают бумажным открыткам к празднику. Уже второе Рождество подряд они с Андреем получали море открыток: от преподавателей из колледжа, из прачечной, куда они отдавали в стирку своё бельё, из булочной напротив, куда бегали по утрам за свежим хлебом, даже от хозяев квартиры.
Макс нетерпеливо расписался, сунул в руку курьеру чаевые и с облегчением выпроводил его за дверь. Безумно хотелось снова немедленно рухнуть в постель, но любопытство пересилило — он дёрнул за край прикреплённой к подарку открытки, на лицевой стороне которой был изображён карабкающийся по трубе Санта-Клаус. Перевернул её — и сразу же выхватил взглядом первую строчку:
“Dear Max…”
Ему почему-то стало не по себе. Чтобы потянуть время, Макс принялся дрожащими пальцами разворачивать шуршащую праздничную упаковку.
Когда он увидел, что там внутри, у него перехватило дыхание. Это оказалась пан-флейта… и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому она принадлежала и кто её отправил. Флейта… бесценное сокровище, с которым Пигги никогда не расставалась.
Он с шумом выдохнул и обречённо впился в глазами в строчки, торопливо и почти неразборчиво нацарапанные на обратной стороне открытки.
Глава 13
Дорогой Макс!
Если ты читаешь эти слова — значит, меня уже нет. Я знаю, чувствую, что недолго осталось. Дело пары дней.
Пожалуйста, не нужно лить по мне слёзы, я вообще не люблю всего этого пафоса с официальными прощаниями и не обольщаюсь на свой счёт, мир ничего не потеряет в моём лице. Но сейчас, пока в сознании у меня небольшой проблеск, я хочу просто сказать тебе “спасибо” за тепло и заботу, которые ты совершенно бескорыстно дарил мне все эти месяцы. Благодаря тебе я чувствовала себя человеком.
Знаю, что ты не играешь на флейте, но хочу оставить её именно тебе. Пусть она всегда будет служить напоминанием о наших странных, но милых (ведь правда, милых?) отношениях.
Весёлого Рождества!
С искренней любовью,
Валери (кстати, это моё настоящее имя).
Это его и добило.
Он сполз по стеночке на пол, держа открытку в руках, и принялся неудержимо хохотать, запрокинув голову и даже не пытаясь утирать выступившие слёзы.
Пигги — Валери?! Да что за шуточки у этого грёбаного мироздания, мать его растак?! Мало было ему потерять Леру, так теперь ещё и эта трогательная, нелепая, безумно талантливая девчонка с розовыми волосами, которая привнесла в его жизнь немножко утраченного тепла — теперь и она его оставила, напоследок подкинув “сюрприз”?
Он снова вспомнил свой страшный сон, где иллюзии и реальность перемешались воедино: мёртвая Пигги, у которой оказались Лерины глаза… Что это было? Зачем? Что он должен был понять, о чём догадаться?! Ценить любимых, пока они живы? А что, если с Лерой тоже что-нибудь случилось?..
Похолодев от этой страшной догадки, Макс нервно нащупал свой мобильный телефон. Он знал, что нельзя… не стоит… не следует ворошить прошлое, позволяя себе вновь оказаться во власти сладкого самообмана, в очередной раз поверить иллюзиям. Но… оставаться в неведении он тоже больше не мог.
Разумеется, Лериного номера телефона он по-прежнему не знал. Поэтому, не особо раздумывая, Макс набрал Наденьку Долину. Глупо было надеяться, что девушки до сих пор дружны, да даже что они просто поддерживают связь, всё-таки они жили теперь в разных городах, но больше ему реально было не к кому обратиться. Это была его единственная зацепка.
— Алло? — раздался возле уха недовольный голос бывшей одноклассницы, в которую — подумать только! — он был раньше влюблён. — Кто это?
— Здравствуй, Надя. Это Максим… Чащин, — представился он. В колледже для всех однокурсников и преподавателей он был “Максом Ионеску” и сам уже привык к такому обращению, однако люди из детства помнили его под другой фамилией.
