Босс по обмену (СИ) - Блэк Тати (читать полную версию книги .txt) 📗
— Будут.
В ролике будут, а если он тормознёт и не скажет ей сегодня о том, что чувствует, тут никакие запасные дубли не помогут.
В офисе было так шумно, будто внепланово наступил Новый год и выдали премию с шестью нолями каждому. Все обсуждали прошедшие съёмки, делились впечатлениями, называли Карину будущей звездой, а Влад стоял чуть в стороне с бокалом купленного по такому случаю шампанского и улыбался. Всё прошло так, как он и не ожидал. Может бросить всё к чёртовой матери и податься в актёры? Работа оказалась непыльной, а с третьего дубля он окончательно расслабился и начал получать от происходящего кайф. Даже огорчился, когда послышалась команда «Стоп, снято!».
И Ангелова, как он надеялся, тоже получила удовольствие от процесса. С самого утра им всё никак не удавалось остаться наедине и просто перекинуться парой слов.
— Так! У меня тост! — наконец решил прервать он излияния отдела сбыта, который наперебой восхищался будущим шедевром рекламного жанра. — Чтобы продажи неуклонно росли и стремление вверх было бы таким же неубиваемым, как наши тазы!
Он поднял бокал, и все последовали его примеру. Снова послышался гомон и шутки, и Влад улыбнулся ещё шире, поймав взгляд Ангеловой.
Всё же клёвые в Заборье люди живут. Настоящие.
Глава 13
Праздник затянулся — последние сотрудники, изрядно выпившие и окончательно развеселившиеся, ушли из офиса ближе к полуночи, оставив Шаталова и Карину наедине.
— Я такси вызову, за руль садиться не стану.
Влад привлёк Ангелову к себе и зарылся лицом в её волосы, вдыхая аромат духов. В этот момент он отчего-то показался ему горьковатым, будто полынь в пальцах растёр и втянул в лёгкие. Где-то на уровне инстинктов появилось нехорошее предчувствие. Вроде бы и незаметное, почти что призрачное, а всё равно игнорировать его невозможно.
— Хорошо. К тебе поедем?
Карина запрокинула голову и посмотрела в его глаза, и в глубине её взгляда тоже почудилась такая тьма, что Владу окончательно стало не по себе. Словно пеленой какой-то их окутывало со всех сторон, а он понять не мог причину, как ни старался.
— Ко мне. Мы не на всех коврах ещё рисунок изучили, — усмехнулся он, старательно скрывая свои ощущения. А когда Карина потянулась за поцелуем — всё исчезло. Только вкус губ её остался с ароматом фруктов и сладостной горечи.
В тот вечер главного он ей так и не сказал…
Утром следующего дня Карина поехала домой, а Шаталов устроился в маленькой кухоньке Муринского, чтобы выпить кофе перед тем, как отправляться на работу. Даже эта квартира, от которой он в первые часы пребывания, пришёл в ужас, уже казалась ему до боли родной. Так и офис в Заборье стал тем местом, при мыслях о котором в душе рождалась теплота.
Он поехал в Заборье в хламину пьяный, поведясь на спор, желая перевоспитать Карину, а оказалось… что перевоспитался сам. Надо будет по возвращении в Москву сменить круг знакомых, чтобы не обнаружить себя однажды стоящим на втором этаже «Сохо» с бокалом вискаря и в окружении дешёвых шлюх, обмывая ножки своего сына или дочери. Впрочем, так могло быть только в случае, если его женой станет не Карина. А Шаталов искренне надеялся на то, что не получит от ворот поворот, когда сегодня повезёт её в ресторан и скажет, что любит. И что хочет быть с ней и дальше, и совершенно серьёзен в своих чувствах.
Поднявшись из-за стола, Влад ополоснул чашку и отправился в Заборье, куда чуть позднее должна была приехать Карина, заверившая его, что прекрасно доберётся на такси.
Он погрузился в просмотр пилотных нарезок из будущего ролика, который его фирма должна была предоставить со дня на день одному из московских клиентов. Пока Влад не особо понимал, что и как они будут делать дальше с Кариной после того, как ему придётся вернуться в столицу. Она останется жить и работать здесь, а он будет приезжать в Рязань на выходные? Или же сразу стоит подыскать ей работу и забрать в Москву? Шаталов сильно сомневался в том, что она оставит Колю и бабушку одних, но пока не мог себе представить, что именно должен делать. Один вопрос перевода брата Ангеловой в другую школу вводил его в состояние ступора.
Подняв голову, Влад прислушался к доносящимся из коридора звукам голосов, которые вмешались в ход его размышлений, не сразу осознавая, что один из них принадлежит Муринскому. Его взгляд метнулся на настенный календарь, и Шаталов принялся лихорадочно соображать, сколько времени прошло с тех пор, как он приехал в Заборье.
Офис вдруг показался ему территорией, на которую пытался вторгнуться чужак, а сам Степан — совершенно ненужным элементом, которого быть не должно ни здесь, ни поблизости от Ангеловой в принципе.
— Физкульт-привет! — гаркнул Муринский, минутой позже появляясь в кабинете, который занял Влад. — А вот и я!
Мать его… Тут тебе так рады, что прямо обосраться хочется, — мрачно подумал Шаталов, но вместо того, чтобы сообщить Степану, что тот может убираться отсюда ко всем чертям, поднялся из-за стола и пожал протянутую руку.
— Привет-привет. А чего, уже месяц прошёл?
— Ну, ты даёшь! Совсем окопался тут. — Муринский бросил взгляд на дорогостоящую технику, которой Влад временно заменил старенький компьютер Степана, и довольно присвистнул: — Оставишь, когда обратно в Москву свалишь?
— Ещё чего? Мечтай.
— Жаль.
Муринский скинул пальто, повесил его на спинку одного из стульев и потёр руки, как будто ожидал вот-вот сорвать большой куш.
— Ну, что? Спор ты всё же выиграл? Отымел эту стерву?
На лице Степана появилась дурацкая ухмылка, и у Влада зачесались кулаки — так захотелось стереть её с рожи Муринского. Он молчал, не зная, что ему стоит делать. Послать приятеля к херам, а потом рассказать всё Карине? И о том, что стало первопричиной его приезда в Заборье, и о том, что сейчас всё изменилось, и он любит её так, что зубы сводит от страха потерять.
— Да ладно, не молчи ты. Я в курсе, что вы уже неделю тут лижетесь по всем углам. А зная тебя, ещё явно и кувыркаетесь постоянно. Ну молодец, я честно, не думал, что ты её размотаешь на секс. Так что спор за тобой.
Влад сжал руки с такой силой, что выступившие костяшки натянули побелевшую кожу до боли. Как же хотелось расхреначить морду Степану, но это бы плохо кончилось — для Шаталова в том числе. Муринский бы наверняка не просто растрепал всем об их пари, но сделал это с чувством, с толком, с расстановкой.
— Стёп… — начал он, но тут его взгляд упал на вход в кабинет, и сердце Шаталова застучало о рёбра, а кровь отхлынула от него, устремляясь в голову. В проёме за прикрытой дверью стояла Карина, и по лицу её, на котором отражалось столько всего, что Влад забыл как дышать, было ясно, что она слышала если не всё, то главное.
— Б*я! — выругался Шаталов едва слышно, и когда Ангелова развернулась и ушла, едва не взвыл, бросаясь следом за ней.
Отношения с Шаталовым были подобны стихии. Дикой, неукротимой, бесконтрольной. Первое время Карина ещё пыталась тормозить себя — хотя бы внутренне — и не допускать Влада слишком глубоко себе в душу, и, что ещё важнее — не позволять ему близко сойтись с ее семьёй. Но это оказалось попросту невозможно. Потому что Шаталов, как и всегда, не спрашивал ни на что разрешения. Он вообще вел себя так, словно имел на нее какие-то права. Словно они были в отношениях куда более серьезных, чем те, что предполагали изучение всех поз Камасутры в турбо-режиме. И что об этом думать — она совершенно не представляла.
Сам Влад ничего насчёт дальнейшего не говорил, а она не спрашивала. Просто не хотела омрачать то, что есть. И продолжала напоминать себе, что он здесь только на месяц, и это время скоро подойдёт к концу. Она твердила это как мантру, словно таким образом могла уберечься от разочарования, которое, как Карина прекрасно понимала, будет испытывать, когда Шаталов уедет. Хотя разочарование, наверное, было не совсем верное слово. Даже совсем не верное. Потому что то, что происходило между ними, порождало в Карине такие надежды и желания, которые она не хотела допускать, но они оказались сильнее. Сильнее разума и воли. Сильнее того внутреннего предохранителя, который отчаянно сигнализировал о том, что Влад не принесет ей ничего, кроме боли. Один лишь его взгляд, обещавший столь многое, что в груди становилось тесно, способен был заглушить в ней все трезвые соображения.
