Поверишь в любовь? (СИ) - Романова Наталия (электронная книга .txt) 📗
— Ты хотела принять ванну по-человечески, — сказал Ник, присаживаясь на край ванны и настраивая воду. — Твой шанс.
— Получается по-королевски, — Настя улыбнулась. — Никогда не видела ничего подобного… — она обошла ванную по кругу, проводя рукой по кафелю, мрамору, зеркалам и граниту. — Твой приятель богатый человек…
— В общем, бедным его назвать нельзя, — согласился мужчина.
— А ты давно его знаешь?
— Давно.
— Странно, а я никогда не слышала про этого приятеля. Влад его, выходит, тоже знает.
— Слышала, просто не помнишь, как и про меня, — Ник отвлёкся на воду, а потом протянул два пузырька с пеной для ванны, на выбор. — Персик или малина?
— А может, это приятельница? — Настя уставилась на Ника. Откуда у приятеля пена для ванны эксклюзивной марки косметики? Почему-то снова засветилась в голове лампочка с надписью: «Аллочка». Как ни уговаривала себя Настя не ревновать, ничего у неё не получалось. Была бы она старше, наплевала бы на всех Аллочек скопом и получала удовольствие, а она, девятнадцатилетняя, стоит посредине шикарной ванной комнаты в поражающем воображение доме-тереме, рядом с красивым, взрослым мужчиной и мается от необоснованной ревности. Не дура ли?!
— В некотором роде, — ответил Ник и вышел из ванной со словами: — Ныряй.
Всё-таки она форменная дура! Почему нельзя получить удовольствие от общения с интересным мужчиной, набраться сексуального опыта, отдохнуть с шиком и комфортом, раз уж представился случай? Почему Настя вечно что-то придумывает, говорит невпопад, удивляет сама себя то глупостью, то ревностью, то идиотскими вопросами…
— Сороки унесут, — улыбаясь, заявил Ник, когда вернулся через время.
Он быстро скинул одежду и без церемоний забрался в ванну к Насте. От Ника неясно пахнуло сигаретным дымом, скорей всего он курил айкос, хотя раньше Настя не замечала за ним пагубной привычки.
— О, тёпленькая пошла, — сказал, крутанув кран с водой.
— У?
— Точно заставлю пересмотреть кинокомедии, как минимум, — он дёрнул Настю за ногу, она проехала на попе и впечаталась в мужское тело, машинально упираясь ногами, расставив их в стороны.
Тут же руки Ника обхватили Настю и стали гладить по спине, ниже, перебираться вперёд, на грудь, живот, внутреннюю часть бедра. Девушка качнула бёдрами, закрыв глаза в удовольствии. В воде это ощущалось совсем по-другому. Горячая вода словно будила спавшую до этого чувственность, и Настино тело начинало отвечать на совсем лёгкие, невесомые ласки. Ник целовал её долго и исступлённо, почти фанатично, позже попуская, переходя на щемящую до слёз нежность.
Настя смотрела на происходящее со стороны, в зеркала, и не верила, что видит себя. Что длинноногая девушка, обхватившая ногами поясницу атлетически сложенного мужчины — это она. Что это её грудь, упругая, со светло-розовыми сосками, вовсе не маленькая для её телосложения, ложится в большую мужскую ладонь и млеет от тягучего удовольствия. Что это она бесстыже откинула голову, подставляя шею и грудь под поцелуи, а потом так же бесстыдно раздвинула ноги, позволяя себя ласкать. Что это её руки, найдя член, сначала изучающе скользили по головке, стволу, ниже, а потом и ласкали, пытаясь довести до логического конца, а Ник время от времени останавливал, прижимая её ладонь к бедру, шепча шутливые ругательства.
И это она, Настя, изнемогала от ласк и внезапного острого понимания, что сейчас Ник не остановится, от болезненного желания и собственных стонов. От проникновения, лёгкой боли, от мужского чертыхания вперемешку с восторгом и словами любви. И даже от того, как легко в них поверить, вот так, лёжа поперёк огромной кровати, засыпая на груди мужчины, который за ночь вошёл в тебя два раза, а в третий остановился усилием воли, сказав, что хорошего понемногу.
Настя не представляла, как она проснётся утром, какими глазами будет на него смотреть, что скажет ему. Она засыпала под утро удивительно счастливой и хотела, чтобы это счастье продолжалось вечно.
По её подсчётам на вечность им была отведена неделя, если с Белухи Влад с подругой решат возвращаться Аккемской тропой, пешком, как и мечтала неугомонная Наденька.
Глава 18
Настя просыпалась долго, со сладкой ленцой потянулась, приоткрыла один глаз и, убедившись, что в постели одна, снова закрыла, слушая птичий гомон.
В первое утро она удивилась, услышав разноголосье, почуяв запах прелых и цветущих трав, хвойного леса и озера. О том, что водоём может пахнуть — одурманивающей свежестью, рыбой, сочными травами, илом — Настя узнала только здесь, на Алтае. На следующее утро она закуталась в одеяло и сладко досыпала под птичий хор.
Окно спальни, занимающее всю стену, выходило на крутой спуск к Телецкому озеру, вдоль которого растянулся сырой таёжный лес. В окно смотрели три огромных кедра, находившихся на одинаковом расстоянии друг от друга, будто их специально посадили таким образом, а дальше шёл густой лес с кустарниками, папоротниками, хаотично выросшим подлеском, живущий своей жизнью, игнорирующий трёхэтажное человеческое жилище на своей территории.
Ночью окно приоткрывали лишь на проветривание, резкие перепады температуры грозили выстудить большую спальню с высоченным потолком, а под утро Ник распахивал окна. Фрамуги разъезжались, как двери шкафа-купе, и спальню наполняли звуки и ароматы жизни. Тёмные же гардины защищали от первых солнечных лучей, так что Настя могла нежиться по утрам столько, сколько желала.
Такое слияние с природой нравилось Анастасии Веселовой — она была в безопасности, даже шальной москит не мог попасть в помещение — мешала сетка на окнах, но в то же время, когда распахивала гардины, появлялось ощущение полного присутствия, словно она находилась посредине тайги, на берегу дикого озера. Вместе с кроватью, ванной комнатой, и в комфортной температуре.
Настя почувствовала, что матрас рядом с ней прогнулся. От Ника пахло свежескошенной травой и гелем для душа, значит, он уже завершил утреннюю пробежку и вернулся к ней. Она зажмурилась, притворяясь спящей, млея от поглаживающих движений мужских ладоней по своему телу. Они начинались с шеи, задевая затылок, и постепенно спускались вниз, не обделяя вниманием ни единый участок тела, останавливаясь там, где Насте хотелось больше всего. В очень неожиданных для неё местах, о существовании которых она не подозревала.
Конечно, она знала об этих участках, но что это эрогенные зоны — открыл для неё Ник, о подобном, как оказалось, не пишут и не говорят, ссылаясь на индивидуальность. С Ником Настя ощущала себя индивидуальной, единственной и неповторимой, как ему это удавалось, она не задумывалась.
Руки сменили губы и язык, оставляющий чуть влажные следы на теле в виде узоров, которые тут же повторяли пальцы и снова губы. Грудь, живот, линию бикини, внутреннюю часть бедра, кожу под коленкой, отчего-то чувствительную и тонкую у щиколотки, потом вверх по внутренней стороне бедра к линии бикини, животу, груди, шее.
По утрам Ник не целовал Настю в губы: в первое утро она проснулась от поцелуя, на который от неожиданности ответила, а потом забилась, вырываясь.
— Что такое?
— Яшупынечишчила, — промычала Настя, встречаясь со смеющимся взглядом Ника.
— Оу, ну хорошо, — тогда он стал спускаться поцелуями на шею, ниже и ниже, как и каждое последующее утро.
Когда он одним движением раздвинул Насте ноги, опустившись туда лицом, Настя заёрзала отчаянней, чем при попытке поцеловать.
— Что, здесь тоже зубы не чистила? — со смехом отозвался Ник, придавливая её бёдра к кровати, широко разводя в сторону. Стыдно стало невыносимо, загорелись не только щёки и уши, но даже кожа на макушке.
— Не люблю я этого, — заверещала Настя.
В общем-то, почти не кривила душой, был у неё подобный опыт — один и неудачный, с Вадимом. Нет, он не посмеялся и очень старался, только Настя, помимо неудобства и стеснения, вдруг почувствовала такое отвращение, что её едва не вырвало прямо на кровати снятого номера. Она еле дотерпела до конца, даже пискнула, имитируя оргазм, а позже отмывалась от слюней и никак не могла поверить, что женщины находят в этом что-то приятное. Мужчины удивляли, конечно, но женщины…
