Игра (СИ) - Кобзева Эльвира Юрьевна (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Истерика подкралась незаметно. Постепенно рыдания становились похожи на смех. С пеленой слез на глазах, я стала нервно посмеиваться сквозь всхлипы. Перевернувшись на спину, я закрыла лицо руками и засмеялась в голос. Слезы по-прежнему текли, а я продолжала смеяться. Смех понемногу становился все злее. Я хватала в руки все, что мне попадалось, и швыряла это в стены. Швыряла, плакала, смеялась и рычала. Колотила кулаками по полу. Крутилась кубарем, ударяясь и царапаясь. Одним движением я смела к черту все, что находилось в прихожей на тумбочке. Ключи, письма, флаконы духов и сумочки разлетелись в разные стороны. Я содрала с вешалок всю одежду и с остервенением швырнула ее прочь. Я боролась с этой невидимой болью, пока были силы. И они были…
Когда стемнело, я лежала на полу уже тихо и без движения. Волосы спутались на лице от влаги. Я сосчитала до десяти и поднялась. Пройдя мимо зеркала, я даже не взглянула на себя. Просто прошла, перешагивая через разбросанные вещи, в свою комнату, легла в постель и закрыла глаза. Сна не было еще долго. Но и мыслей, слава богу, тоже не было. Была пустота. И я сомневалась, что ее можно было чем-то или кем-то заполнить. Потому что тот, кто мне нужен, не умел ждать. Я сама все это сделала. И тогда и сейчас. Ничего. Ничего страшного. Я сильная. Раненая, но сильная. Я еще подожду немного, и сон придет. А завтра будет легче. Я точно знаю, что будет…
Телефоны я выключила еще тогда, когда Андрей вез меня домой. Поэтому разбудил меня с утра звонок в дверь. Встать мне удалось даже не со второго раза: все мышцы болели и были как каменные. Я с трудом доплелась до двери, оглядываю удивленным взглядом квартиру, словно это не я громила все вчера в не очень ясном уме и не совсем трезвой памяти.
На пороге стоял Макс. С большой сумкой в руке и удивлением в глазах.
— Катя! Твою мать, что с тобой? Ты себя в зеркало видела?! Что случилось?! — он выпустил из рук сумку и обнял меня. — Что с тобой?
— Мне плохо, — прохрипела я, ибо голос я вчера сорвала себе основательно.
— Это я вижу. А причину можно узнать? Ты сюда вроде как приехала нервы успокоить и отдохнуть. А я как ни приеду — у тебя какие-то неприятности.
Мне ужасно не хотелось ничего объяснять. Потому что объяснить все это мужчине, который тебя любит, очень сложно. Практически невозможно, не доставив ему при этом широкого спектра негативных эмоций. И я поймала себя на мысли, что не хочу его видеть. Но Макс был человеком неглупым, плюс он уже неплохо меня знал. Усадив меня на танкетку в прихожей, он принес стакан воды и пару таблеток валерьянки. Заставил выпить. Несмотря на духоту и жару в доме, меня трясло. Он поднял с пола, валяющуюся там с вечера, мамину куртку и накинул ее на меня. Затем молча, без расспросов принялся убираться в моем доме. Я сидела, поджав ноги, и молча наблюдала за ним, безо всяких эмоций. По своему состоянию я напоминала самой себе тряпичную куклу с большими глазами и ватой вместо мозгов. Поэтому, когда Макс, закончив приводить квартиру в порядок, перенес меня на кухню, сварил и напоил меня кофе, а затем констатировал, что нам нужно поехать на природу, я не сопротивлялась.
Он сам собрал мои вещи, которые, по его мнению, мне понадобятся, и мы снова поехали в дом его приятеля. По пути снова заехали в аптеку (за успокоительным) и в супермаркет (за продуктами). Но я все время провела в машине, нацепив на глаза темные очки. Я ехала молча всю дорогу, иногда тайком смахивая слезинку, которая ни с того ни с сего срывалась с ресницы. Макс все это, конечно, видел, но вопросов больше не задавал. Он говорил о работе, о том, что дела у него налаживаются, что сеть его магазинов растет, что кризис для него почти закончился и т. д. Иногда вставлял небольшие рекомендации по поводу моей жизни: что-то вроде «нельзя так себя изводить и доводить свои нервы до такого истощения». А я сидела и думала, что не хочу с ним спать. Не могу. Не смогу. И не знаю, как ему об этом сказать.
Но говорить ничего не пришлось. Вплоть до самого вечера воскресенья наша с ним жизнь была похожа на жизнь врача из реабилитационного центра для наркоманов и его пациентки. Он укладывал меня спать наверху, заботливо укрывая, а сам уходил спать на балкон. Днем мы лежали на солнышке и читали. Точнее, я просто делала вид, что читаю. На самом деле, я понимала, что это последние несколько дней, что мы вместе. Я только не знала, кто из нас поставит точку, и какой жирной она будет. Ужасно не хотелось причинять ему боль, поэтому я просто молчала и ждала. Вечером, когда Макс собирался возвращаться в Москву, а я тоже стала собирать свои вещи, он остановил меня:
— Кать, тебе не обязательно ехать домой. Ты можешь побыть здесь еще. Хозяева через полгода только вернутся. А тебе нужно хорошенько успокоиться. Место тут подходящее. Я оставлю тебе ключи и живи пока здесь…
— Макс, — перебила я его, — мне нужно тебе кое-что сказать…
— Катена, я все знаю. Я же не слепой, вижу, что с тобой твориться.
Он присел на край дивана и усадил меня рядом.
— Если бы я думал, что ты — бездушная тварь женского рода, самка, не способная любить и быть привязанной к кому-то, не желающая создавать семью, я бы ни за что не ушел от тебя. Я бы приложил все усилия, чтобы изменить тебя и доказать тебе самой, что ты всего лишь играешь роль под маской равнодушия, что на самом деле ты не такая. Если бы ты была неспособна любить, я бы тебя научил. Но, Катя, я вижу, что ты умеешь любить… Даже больше того: я вижу, что ты любишь. Но, увы, не меня…
— Макс, — выдохнула я, — я… я…
— Ладно, все нормально, Катена. Я желаю тебе быть счастливой. Ты — потрясающая женщина. Жаль, что не моя…
Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери остановился и добавил:
— Я не особо умею дружить с женщинами, тем более с такими сексуальными, как ты, но если тебе что-то понадобится от меня как от друга — обращайся. Мне было хорошо с тобой, не грусти, все пройдет.
И он уехал. Прошло минут десять, после того, как стих шум его удаляющегося авто, прежде чем я тихо прошептала:
— Прощай, Макс.
На следующий день я вернулась в мамину квартиру.
19. Мороженое продают везде, а мобильные телефоны не только для того, чтобы звонить
Отрезая от себя всех своих любовников, как садовник отрезает старые ветки у деревьев, я становилась свободнее. Терять мне уже было нечего. Врать самой себе я уже перестала. Максимально острую боль я уже пережила. Я отдала ей все внутренние запасы моего оптимизма и на данный момент я являла из себя смесь ироничного сарказма с роковой обреченностью. Шансов выжить не было. Врач сказал в морг — значит в морг.
Сложно было только разобраться со своими желаниями. В этом признаться я себе не могла. Я не могла себе позволить хотеть Кота. Нет, не просто переспать с Котом, а быть с ним. Днем, ночью — всегда. Это я бросила его. Это я его оттолкнула. Я не обращала внимания на его боль, когда все это все произошло, потому что во мне тогда боли было больше. И еще была злость. А теперь злость прошла, я все простила ему с высоты прожитых лет, но чувство гордости сейчас не позволяло мне признать свою… ошибку?!? Получается, что я ошиблась, когда ушла? Нет, не может быть! Ни за что ни признаю это решение ошибкой. НИ ЗА ЧТО!
А как же хочется его увидеть. Теперь, когда я свободна, когда за спиной нет никаких отношений, даже искусственных. Все как тогда: я для него, он для меня. Только он никогда не простит измены. Измены в общепринятом смысле этого слова: секса с кем-то другим. «Я мужчина — мне можно, ты женщина — тебе нельзя». Ага, помню, помню. Вот он камень преткновения, о который разбиваются все мои желания. Это была точка невозврата. Я никогда не смогла бы вернуться к нему, потому что у меня были другие мужчины. Он никогда не захочет меня принять, потому что знает об этом. Точка. Дискуссии бесполезны, компромиссов не будет.
Пожирать себя бесполезным самоанализом я считала бессмысленным занятием. Я скучала по Коту. Оказавшись дома ранним утром, я тут же набрала его номер. И он сразу ответил:
