Доктор Праздник - Диксон Дебора (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗

— Они вовсе не изуродованы, — постаралась произнести Тэйлор максимально спокойным тоном, в то время, как Ной автоматически повторял «Простите!» и теребил махровое полотенце.

В то время, как снизу вверх подступало ощущение полнейшего крушения надежд, мозг функционировал в бешеном темпе. Ее вовсе не заботили пряничные человечки, зато она понимала, что ее в высшей степени заботит маленький мальчик, съежившийся на другом конце стола. Видеть Ноя в состоянии полнейшего отчаяния и безграничного страха было больше, чем она могла выдержать. Сердце ее тоже билось в бешеном темпе, заставляя пульсировать жилку на горле. В голове вертелось только одно: слова Дрю о том, что Ною хочется, чтобы все было очень хорошо.

Почему? Возможные ответы на этот вопрос вселяли в нее безумный ужас.

Искоса бросив взгляд на Дрю, Тэйлор лишний раз убедилась в том, что он все еще находится в шоке и, возможно, даже не додумался, отчего все происходит. Возможно, шок сейчас для него спасение, решила она. Он переживал за Ноя. Это было заметно по отпечатавшейся у него на лице неподдельной боли. Но она далеко не была уверена, что он сможет с чем бы то ни было справиться. Роль родителя для него все еще была в новинку.

Когда острота момента прошла, Ной протер липкими руками глаза и начал трясти головой.

— Они из-зуродованы. Вы мне оказали доверие, а я из-зуродовал Рождество.

На этот раз до нее дошла вся значимость слова «изуродовать», и она стиснула зубы. Концепция была абсолютно взрослой, чуждой ребенку. Он не сказал «испортить» или «поломать». Он сказал «изуродовать». И не просто сказал — повторил. Повторил то самое слово, которым неоднократно пользовались применительно к нему, причем так часто, что он научился правильно его произносить.

Жестом указав на стол, она объявила:

— Настоящее Рождество нельзя изуродовать при помощи пряников. Думаю, что ты проделал трудную работу. У меня еще никогда не было хора из пряничных человечков.

По телу Ноя прошла судорога, а по щеке скатилась слеза, после чего он признался в самом большом с его точки зрения преступлении — непослушании.

— От меня требовалось нарисовать улыбки.

— Но ведь Тэйлор сказала, что ты можешь делать все, что хочешь, — мягко проговорил Дрю, внезапно обретя голос. Видеть, как ребенок распадается на части, было равносильно адским мукам, это разрывало ему сердце. Он никогда не видел Ноя таким: абсолютно напуганным, неуправляемым, корчащимся во власти эмоций из-за такой незначительной вещи, как пряничные человечки.

— Папа! — воскликнул Ной, точно осознал, что сильно его подвел.

— Все нормально, парень. — И Дрю шагнул в его сторону.

— Нет! — отскочил Ной. — Вовсе не нормально. Я все исп-портил. Санта сказал, что только хорошие маленькие мальчики получат то, что хотят! Я старался, но все для нас испортил, папа. Я вовсе не хороший. — Слова вылетали из него, точно беглый огонь. — Я исп-портил пряники Тэйлор.

— Это твои пряники, — твердо заговорила Тэйлор, инстинктивно осознавая, что Ною точно так же требуется логика, как и утешение. — Никто не будет на тебя злиться за то, что ты сделал пряники с характером.

Тут его взгляд мигом переместился на нее.

— Как наша елка?

— В точности, как эта елка, — согласилась она, стараясь максимально одарить его радостной терпимостью.

Ной какое-то время глядел на нее с надеждой, а потом нахмурился. Губы его дрожали, но он стал заметно спокойнее.

— Они предназначались для нашей елки. Как украшение.

— Они и сейчас предназначаются для нашей елки, — заверил его Дрю, обходя вокруг стола и думая, что одержит маленькую победу, если Ной опять не замкнется в себе. — У нас будет единственный в городе пряничный хор.

— Я не послушался Тэйлор. — Мальчик внимательно следил за тем, как на это отреагирует отец.

— Это не так, парень. Ты просто дал волю своему воображению.

— Я не люблю свои сапожки, — заявил Ной, решившись сразу высказаться по всем вопросам. — И я страшно злюсь из-за них, когда тебя нет рядом.

Дрю рассмеялся и подбросил мальчика вверх. Он вспомнил, как поступала Тэйлор с братьями в трудную минуту, дразня их нелепыми заявлениями, делавшими их страхи абсурдными и бесперспективными.

Как только он стал переворачивать Ноя вверх ногами, Тэйлор догадалась о его намерениях. Она надрывно прокричала: «Нет!», но было слишком поздно: Дрю ее не слушал.

Ее охватила паника, приклеившая ее к месту и заморозившая время. Тэйлор была не в состоянии отвернуться и окаменела в предвкушении предстоящей сцены. Дрю вот-вот готов был совершить огромнейшую ошибку, и она не в состоянии была его остановить. Он не отдавал себе отчета в том, что между ее братьями и Ноем была такая же разница, как между ночью и днем. Это не было нормальным фокусом пятилетнего мальчика или трюком, чтобы привлечь к себе внимание. Самые настоящие, неподдельные страхи были у Ноя еще совсем недалеко от поверхности. Они еще не утеряли своей остроты.

— Ну хорошо, мистер Умник, — смеясь, поддразнивал его Дрю, — ты меня убедил. Такому старому человеку, как я, от тебя сплошные неприятности. Полагаю, что мне следует обменять тебя на нового ребенка.

— Нет! Мне больше некуда идти!

Этот душераздирающий визг пронзил Дрю, точно раскаленная сталь, и лишил его душевных сил. Он мигом перевернул и обнял ребенка. Стал искать нужные слова, пока глухие рыдания все еще по-прежнему сотрясали тельце сына. Умоляющий взгляд, брошенный им на Тэйлор, встретился с ее понимающим взглядом, подтвердившим худшие его опасения. Он искал у нее поддержки, а почувствовал себя таким опустошенным, каким был и его сын. Хороший отец никогда такого не допустит.

Как он мог позволить себе до такой степени перепугать сына? Как он мог не знать? Он совершил ошибку, которую ни в коем случае нельзя было совершать, а теперь он мог лишь шепотом произносить извинения, которых Ной не в состоянии был услышать, и пытаться приласкать ребенка, который не в состоянии был утешиться.

— Прости меня, Ной! Прости меня, мальчик! Я никогда ни на кого тебя не променяю. Я люблю тебя, сынок, больше всего на свете Разве ты этого не понимаешь?

Маленькие ручонки и кулачки уперлись ему в грудь, и ребенок криком позвал Тэйлор, стал искать ее глазами, безнадежно умолять:

— Тэйлор, ты возьмешь меня к себе? Я хочу уйти с тобой. Пожалуйста! — он весь выворачивался из объятий Дрю и просил умоляющим голосом: — Вы любите деревья, которые не выглядят совсем красиво. Вы же не отошлете меня никуда, если я буду вести себя плохо. Неужели вы не можете полюбить и меня? Ведь у вас же нет своих мальчиков. Ну пожалуйста!

Последние его слова оборвались на всхлипе и взорвались в ее душе. Но еще больше рыдания сына сокрушили Дрю. Лицо его исказилось душевной мукой, а глаза потускнели от горя. Она видела, как напряглись мускулы его лица в борьбе с подступающими слезами. Тихая, жалобная мольба Ноя вырвала у него сердце из груди, и кровотечение ничем остановить было невозможно.

— Тэйлор! — Ной протягивал ей ручки, брыкаясь, чтобы освободиться от объятий отца.

Признав свое поражение, Дрю отпустил его, позволив сползти на пол, и наблюдал за тем, как его сын бросился в объятия Тэйлор, как она обняла ребенка и стала его утешать. Во второй раз за один вечер он почувствовал себя абсолютно беспомощным. За пару дней она узнала гораздо больше о том, как надо любить Ноя, чем он за два месяца. И когда он больше не в состоянии был на это смотреть, то ушел. Он оказался не нужен. Пусть даже непреднамеренно, но он причинил боль единственному доброму началу в своей жизни.

Эмоционально опустошенный, Дрю остановился подле камина, опершись локтем о каминную доску, положил ладонь на бедро и, зажмурившись, переживал болезненный провал. Со стороны кухни доносился голос Тэйлор, мурлыкавший какие-то милые пустячки уверенно и нежно, преисполненный любви. Он услышал, как — она вошла в комнату у него за спиной, продолжая спокойно утешать Ноя, но не обернулся. Он знал, что является лишним. Тэйлор, как всегда, взяла все в свои руки. Затем он услышал, как она вышла, направилась к лестнице и стала подниматься наверх, в комнату Ноя.