Без надежды - Гувер Колин (книги бесплатно TXT) 📗

Я нахожу в себе силы вскочить и побежать на кухню. Хватаю телефон и, конечно, вижу сообщение, состоящее лишь из одного слова:

Я улыбаюсь, потому что это правда. Абсолютная правда.

Тринадцатью годами раньше

– Эй.

Я закрываюсь руками. Не хочу, чтобы он снова видел меня плачущей. Я знаю, он не станет смеяться. Ни один из них никогда не смеется надо мной. Но я и в самом деле не знаю, почему плачу, и хочу, чтобы это прекратилось, но оно не прекращается, и я ненавижу это, не выношу!

Он садится на тротуар рядом со мной, она – с другой стороны. Я все так же не поднимаю глаз, и мне по-прежнему грустно, но я не хочу, чтобы они ушли, потому что с ними мне хорошо.

– Вот тебе в утешение, – говорит она. – Сегодня в школе я сделала два таких, нам с тобой.

Она не просит меня посмотреть на нее, и я не гляжу, но чувствую, как она кладет что-то мне на колено.

Я не шевелюсь. Я не люблю получать подарки и не хочу, чтобы она видела, как я смотрю на это что-то.

Я не поднимаю головы и продолжаю плакать, не понимая, что со мной творится. Что-то неладно, иначе я бы не чувствовала себя так всякий раз, как это происходит. Потому что это должно произойти. Так, по крайней мере, говорит папа. Это должно произойти, и мне надо перестать плакать, потому что мои слезы очень, очень расстраивают его.

Они долго, долго сидят со мной, но сколько именно, я не знаю, потому что не понимаю, что длиннее – час или минута. Он склоняется надо мной и шепчет на ухо:

– Не забывай, что я тебе говорил. Помнишь, что надо делать, когда тебе грустно?

Я киваю, не поднимая головы. Когда мне грустно, я делаю, как он учил, но иногда все равно грущу.

Они остаются со мной еще несколько часов или минут, а потом она встает. Мне бы хотелось, чтобы они остались еще на одну минуту или два часа. Они никогда не спрашивают, что со мной. Вот почему они так мне нравятся, и я хочу, чтобы они остались.

Я приподнимаю локоть и, подглядывая из-под него, вижу, как удаляются ее ноги. Беру с колена ее подарок и перебираю пальцами. Она сделала мне эластичный браслет фиолетового цвета с половинкой сердечка. Я надеваю браслет на запястье и улыбаюсь сквозь слезы. Потом поднимаю голову и вижу, что он еще рядом и смотрит на меня. У него огорченный вид, и мне не по себе, потому что я чувствую, что расстроила его.

Он встает и поворачивается лицом к моему дому. Не произнося ни слова, долго глядит на него. Он всегда много думает, и мне интересно о чем. Наконец он переводит взгляд на меня.

– Не беспокойся, – силясь улыбнуться, произносит он. – Он не вечен.

Повернувшись, идет к своему дому, а я закрываю глаза и снова кладу голову на руки.

Не понимаю, зачем ему понадобилось это говорить. Я не хочу, чтобы папа умер… Хочу только, чтобы он перестал называть меня Принцессой.

Понедельник, 3 сентября 2012 года

7 часов 20 минут

Я не часто достаю эту вещицу, но сегодня почему-то хочу на нее взглянуть. Наверное, мои ностальгические настроения вызваны субботним разговором с Холдером о прошлом. Помню, я сказала, что никогда не буду разыскивать отца, но иногда меня одолевает любопытство. Нельзя не удивляться тому, как это родитель может растить ребенка в течение нескольких лет, а потом просто отказаться от него. Я никогда этого не пойму, а может быть, мне и не надо понимать. Вот почему я никогда ни на чем не настаиваю. Никогда не задаю Карен вопросов. Не пытаюсь отделить воспоминания от снов. Не люблю поднимать эту тему… потому что мне это ни к чему.

Я достаю из шкатулки браслет и надеваю. Не знаю, кто мне его подарил, да и неважно. Прожив в приемной семье два года, я получила от друзей много подарков. Отличие этого в том, что он связан с единственным воспоминанием о той жизни. Браслет подтверждает его подлинность. А это значит, что я была кем-то другим. Девочкой, которую не помню. Девочкой, которая много плакала. Девочкой, совсем не похожей на нынешнюю.

Когда-нибудь я выброшу этот браслет, потому что так надо. Но сегодня мне просто хочется надеть его.

Вчера мы с Холдером решили сделать короткую передышку. Именно передышку, потому что субботним вечером на моей кровати у нас часто перехватывало дыхание. Кроме того, должна вернуться Карен, и мне совсем не хочется вновь знакомить ее с моим новым… кем бы он ни был. Мы еще не дошли до того, чтобы определить происходящее между нами. Я знаю его совсем недолго и вряд ли могу считать бойфрендом, тем более что мы еще не целовались. Но, черт возьми, я бешусь при мысли о том, что он целует другую! Поэтому, встречаемся мы или нет, я считаю нас особенными. Можно ли стать особенным, не целуясь? Или быть особенным и встречаться – взаимоисключающие вещи?

Я громко хохочу.

Вчера утром я получила две эсэмэски. Я уже начинаю въезжать в это дело и просто балдею, получая сообщение. Представляю, насколько засасывают электронная почта, Facebook и прочие штуки. Одно было от Сикс. Она расхваливала мои кулинарные способности по части выпечки и строго наказывала мне позвонить ей в воскресенье вечером с ее телефона и рассказать о моих делах. Что я и сделала. Мы проболтали целый час, и она была не меньше меня сражена тем, что Холдер оказался совсем не таким, как мы ожидали. Я спросила ее про Лоренцо, и она даже не поняла, о ком речь, так что я рассмеялась и перестала расспрашивать. Скучаю по ней и жалею, что она уехала, но ей там нравится, и меня это радует.

Вторая эсэмэска пришла от Холдера. Вот что в ней было: «Боюсь увидеть тебя в школе. Это ужасно».

Раньше самым ярким событием дня был бег, а теперь – обидные эсэмэски от Холдера. Что до бега, то мы больше не бегаем вместе. Обменявшись вчера сообщениями, мы решили, что нам, пожалуй, лучше не бегать вместе, а то будет уже чересчур. Я сказала, что не хочу усложнять наши отношения. Кроме того, мне неловко, когда я потная, соплю и хриплю. Мне лучше бегать одной.

Сейчас я стою в каком-то оцепенении, уставившись в свой шкафчик, потому что не хочу на урок. Только на первом мы с Холдером будем вместе, и я не на шутку взволнована тем, как все получится. Я вынимаю из рюкзака книгу Брекина и две другие для него же, потом складываю в шкафчик остальные вещи. Я вхожу в класс и иду на свое место, но Брекина еще нет, как и Холдера. Я сажусь и смотрю на дверь, не вполне понимая, почему так нервничаю. Видеть его здесь совсем не то, что у себя дома. Ведь школа – это общественное место.

Открывается дверь, и входит Холдер, следом за ним – Брекин. Оба устремляются на галерку. Холдер улыбается мне, идя по одному проходу. Брекин с улыбкой шагает по другому с двумя стаканчиками кофе. Холдер доходит до места рядом со мной и собирается положить свой рюкзак. Одновременно ко мне подходит Брекин с намерением поставить стаканчики. Они смотрят друг на друга, потом на меня.

Неловко.

Я делаю единственное, что помогает мне в таких ситуациях, – пускаю в ход сарказм.

– Похоже, у нас возникло затруднение, мальчики. – Улыбнувшись обоим, я смотрю на кофе в руках у Брекина. – Вижу, мормон приготовил королеве подношение в виде кофе. Весьма впечатляюще. – Посмотрев на Холдера, я поднимаю бровь. – А где же твои дары, безнадежный отрок, чтобы я выбрала, кто будет сопровождать меня к классному трону?

Брекин смотрит на меня так, словно я тронулась умом. Холдер со смехом поднимает свой рюкзак с парты:

– Похоже, чтобы поубавить гонору некой особе, придется послать ей эсэмэску. – Он ставит рюкзак на свободное место перед Брекином.

Брекин по-прежнему стоит с несказанно смущенным видом, держа оба стаканчика. Я протягиваю руку и хватаю один:

– Мои поздравления, сэр. Сегодня королева выбрала вас. Садитесь. Ну и выходные выдались!