Пять дней в Париже - Стил Даниэла (книги серии онлайн .txt) 📗
Глава 6
Они оба проснулись около половины одиннадцатого утра, когда солнце уже вовсю светило в окно. Оливия открыла глаза первая, и когда Питер последовал ее примеру, она с нежной улыбкой смотрела на него.
– Доброе утро, – ласково прошептала она. Питер что-то пробормотал и перевернулся на спину. Несмотря на то что он спал на ковре и одеяле, было очень жестко, и Питер чувствовал себя несколько уставшим, тем более что уснул он в семь. – У тебя затекло тело? – спросила Оливия, глядя на то, как он морщится, и предложила потереть ему спину.
Они оба очень гордились тем, что им удалось провести вместе ночь, не нарушив взаимного обещания.
– С удовольствием, – согласился Питер с широкой улыбкой и перевернулся на живот, развеселив ее очередным мурлыканьем. Оливия, свесившись с кровати, принялась нежно массировать ему спину, а Питер лежал на своем импровизированном ложе с закрытыми от блаженства глазами.
– Хорошо ли ты спал? – спросила Оливия, переходя с его шеи на плечи и стараясь не думать о том, какая у него мягкая кожа – как у ребенка..
– Я всю ночь лежал и думал о тебе, – честно ответил он. – Это торжество моего джентльменства, что я так хорошо себя вел, а может быть, это просто знак глупости или старости.
Он перевернулся и, посмотрев на нее, взял ее за руки, без всяких предупреждений резко сел и поцеловал.
– Ты мне сегодня приснился, – сказала она. Лица их были совсем рядом, руки Питера сами собой потянулись к ее волосам, и он снова и снова целовал ее в губы, зная, что совсем скоро должен будет с ней расстаться.
– И что произошло во сне? – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею и постепенно забывая о том, что он себе обещал.
– Я плавала в океане и начала тонуть… а ты меня спас. Я думаю, что это хорошая метафора для того, что случилось между нами с тех пор, как я впервые встретила тебя. Я ведь действительно тонула, когда в первый раз тебя увидела, – сказала она серьезно, глядя ему прямо в глаза.
Питер нежно обнял ее. Еще мгновение – и он уже стоял на коленях, а она все еще была на кровати, и внезапно его руки оказались у нее под ночной рубашкой, лаская ее грудь. Оливия слабо застонала, желая напомнить ему об их взаимных обещаниях, но уже через мгновение забыла о них, потянулась к нему и заставила его лечь рядом.
Их поцелуи становились все более страстными, тела переплелись, запутавшись в простынях. Оливия оставалась в рубашке, а Питер – в джинсах. Они долго лежали рядом, покрывая друг друга поцелуями и забыв обо всем на свете. Выполнить их решение не заходить далеко было невозможно. Питеру хотелось впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобы быть с ним всегда.
– Питер… – прошептала она, и он прижал ее к себе и принялся целовать с такой жадностью, что Оливия прильнула к нему, задыхаясь от желания.
– Оливия… не надо… я не хочу, чтобы ты потом об этом жалела…
Питер пытался вспомнить об ответственности, скорее ради нее, чем ради Кейт или сыновей, но в этот момент он уже не мог себя остановить. Не произнося ни слова, Оливия стянула с него джинсы, а Питер подбросил ее рубашку высоко в воздух, и не успела она упасть где-то поблизости от кровати, как Питер уже вошел в нее. Только к полудню перевели они дыхание и замерли в объятиях друг друга, совершенно вымотанные и пресыщенные. Но для обоих это был момент величайшего счастья в жизни, и Оливия улыбалась блаженной улыбкой:
– Питер… я тебя люблю…
– Это прекрасно, – сказал он, прижимая ее к себе так крепко, что со стороны их можно было принять за одного человека, – потому что в своей жизни я никогда никого так не любил. Все-таки я не джентльмен, – добавил он, явно нисколько не сожалея о случившемся. Он выглядел таким довольным, что Оливия сонно улыбнулась ему:
– Я этому только рада.
Вздохнув, она привалилась к нему поближе.
Они долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое они провели вместе. И в конце концов, зная, что рано или поздно им придется расстаться, они снова занялись любовью – в последний раз. Когда настало время собираться, Оливия прижалась к нему и заплакала. Она не в силах была даже помыслить о разлуке с ним, но они оба знали, что это неизбежно. Оливия возвращалась с ним в Париж. Из гостиницы они вышли только в четыре часа, похожие на двух детей, покинувших Эдем.
Они купили сандвичи и стакан вина на двоих и с аппетитом уничтожили все это, сидя на берегу и глядя на океан.
– Если ты сюда вернешься, я без труда смогу представить себе тебя на этом песке, – печально сказал Питер, мечтая прожить здесь вместе с ней всю жизнь.
– А ты приедешь ко мне? – задумчиво улыбаясь, откликнулась Оливия. Непослушные волосы падали ей на лицо, а к щеке прилипло несколько песчинок.
Но Питер в ответ долго молчал. Он не знал, что ей ответить, и понимал, что не вправе что-либо обещать. У него по-прежнему была его жизнь с Кэти, и всего лишь час назад Оливия сказала, что она это понимает. Ей не хотелось отнимать у него все, что им нажито. Она готова была удовольствоваться сладостными воспоминаниями об этих двух днях. Некоторым людям такое счастье не выпадало в течение всей жизни.
– Я попробую… – задумчиво сказал он наконец, в глубине души желая нарушить данное ей обещание еще до того, как оно было дано.
Оба понимали, насколько им будет трудно видеться, и слова о том, что они не могут продолжать свой роман, уже прозвучали. Он должен остаться в воспоминаниях, не более того. Их жизнь была слишком сложной, и оба они были связаны тесными ниточками с другими людьми. А после того как Оливия вернется в свой мир, в котором она привыкла жить, фоторепортеры, постоянно преследовавшие ее, никогда не позволят чему-либо подобному случиться вновь. То, что им выпало, было чудом, которое никогда не повторится.
– Я бы хотела вернуться сюда и снять здесь дом, – торжественно сказала Оливия. – Мне кажется, здесь я смогла бы работать над своей книгой.
– Ты должна попробовать, – откликнулся Питер, целуя ее.
Покончив со своим ленчем, они на мгновение застыли, держась за руки и глядя на океан.
– Мне бы хотелось думать, что когда-нибудь мы вернемся в это место. Вдвоем, я имею в виду, – произнес Питер, обещая ей то, что до этого момента сказать не осмеливался, – слабую, шаткую надежду на будущее. Пусть это снова будет один день. Еще одно воспоминание, которое останется им на всю жизнь. Оливия от него ничего не требовала.
– Может быть, – тихо сказала она. – Если так должно быть, так и произойдет.
Но те препятствия, которые стояли перед обоими, преодолеть было очень трудно. У Питера это «Викотек», который нужно еще доводить до ума, тесть, с которым надо бороться за самостоятельность, и Кейт, ожидавшая его в Коннектикуте, а Оливии предстояло вернуться и разбираться с Энди.
Они медленно пошли к машине, и Оливия купила немного еды в дорогу. Убирая ее на заднее сиденье, она надеялась, что он не заметит слез в ее глазах, но Питеру не нужно было даже смотреть на нее, чтобы почувствовать ее состояние. Ему тоже хотелось плакать – он мечтал о том, на что никто из них не имел права.
Питер прижал ее к себе, и они в последний раз посмотрели на море и признались друг другу в любви. Потом Оливия скользнула в арендованную машину, чтобы начать это долгое путешествие в Париж.
Вначале они почти не разговаривали, но потом немного расслабились и начали болтать друг с другом. Каждый из них пытался разобраться в том, что произошло между ними, со своей точки зрения, свыкнуться с этим внезапно вспыхнувшим романом и смириться с неизбежными ограничениями.
– Нам будет трудно, – сказала Оливия, улыбаясь сквозь слезы, когда они проезжали Вьеррери. – Я не могу себе представить, что мы будем во многих километрах друг от друга.
– Я знаю, – ответил он, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Когда мы вышли из гостиницы, я чувствовал то же самое. Мне кажется, я схожу с ума. Мне даже поговорить будет не с кем.
