Жарче, чем тропики - Лэнгтон Джоанна (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Что это ты надумал? — спросила изумленная Намири.
— Я забираю свою жену домой, — вызывающе объявил Джамал, словно ожидал возражений. — Заберу и сиделку.
Намири постаралась сохранить серьезное выражение.
— Ох уж эти молодожены! Вы напоминаете мне, какая я уже старушка.
Когда его сестра вышла, Джамал впился в Мари испытующим взглядом сверкающих золотистыми искрами глаз!
— Я постараюсь, чтобы это лето стало самым счастливым в твоей жизни, — страстно поклялся он.
Мари пронзила острая боль, будто в нее впился осколок стекла. Конец лета представился ей страшнее смерти. Почему Джамал постоянно напоминает об этом? Словно сыплет соль на раны. Однако незачем забывать реальность, твердо напомнила она себе.
Глава 9
Вечерело. Джамал в пестрой африканской одежде до щиколоток, слегка хмуря густые брови, подошел к Мари, сохраняя непроницаемое выражение лица.
— В это время ты обычно дремлешь, — напомнил он, оглядывая темно-желтыми глазами точеную женскую фигуру, расслабленно лежащую в тени деревьев.
— Я совершенно здорова.
— Ты все еще бледна… и выглядишь утомленной.
Мари не стала возражать. Только неделю назад она сдала свои позиции, сожгла за собой все мосты и полностью отдалась во власть Джамала. Ни в одном самом кошмарном сне не представляла она себе, что пожертвует своей гордостью. А каков результат? — вопрошала она себя с возмущением и негодованием, которые росли на протяжении всей недели.
Неизвестно почему Джамал после короткого мига ликования в больнице впал в холодную отчужденность. Он был безукоризненно вежлив и чрезвычайно внимателен, приносил ей цветы и книги, навещал ее несколько раз в день, но вел себя как любезный хозяин, навещающий заболевшего гостя, ибо большего не допускал.
— Когда мы отправимся в лес и саванну? — прямо спросила Мари.
— Быть может, в следующем месяце, когда жара немного спадет. Нынешнее пекло тебе не выдержать…
— Я уверена, что выдержу.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — холодно прервал ее Джамал. — А мне это хорошо известно, согласись. В это время года просто безумие предпринимать путешествие.
Мари сжала зубы.
— Ты можешь поставить для себя отдельную палатку… если именно это… беспокоит тебя! — После этих слов ей захотелось укрыться где-нибудь. Ее начало мучить самое унизительное подозрение. После того как она проявила слабость в больнице, уж не разочаровался ли Джамал в своем выборе? Не проклинает ли сейчас ситуацию, в которой оказался, не жаждет ли уже отделаться от чужестранки и без проволочки заключить в свои объятия Баньяни?
Мари подняла глаза и натолкнулась на его стальной взгляд, заметила насмешливый изгиб его чувственного рта.
— Уж не чувствуешь ли ты себя одинокой в постели? — небрежно спросил Джамал. Мари покраснела до корней волос.
— Я думаю, что стал всего лишь объектом секса, — продолжил он. — Такая роль не совсем незнакома мне. И другие представительницы твоего пола видели меня в ней. Но ты — моя жена…
— Временно! — отрезала Мари, взбешенная тем, что он так легко ее раскусил.
— У меня и в мыслях не было обидеть тебя…
— И тем не менее у тебя это здорово получается! — выпалила она с гневом.
— Я тебе не жеребчик.
— Не поняла? — разъяренная Мари едва выговорила вопрос сквозь зубы.
— Ты хотела бы, чтобы я молча навещал тебя в постели каждую ночь и также молча удалялся к рассвету. Ты бы получала физическое наслаждение, не позволяя мне заглянуть в твое внутреннее «я». Но я не дам использовать себя таким образом. Когда ты научишься разговаривать со мной, я разделю с тобой постель…
— Я не желаю разговаривать с тобой… Не хочу видеть тебя в своей постели… Да хоть бы ты бросился в ближайшую пропасть! — выпалила Мари, дрожа от унижения.
— Я прекрасно знаю, что все не так, — мягко возразил Джамал. — Ты просто терпеть не можешь, когда тебе перечат. Тебя не пороли в детстве?
Мари аж рот открыла от неожиданности.
— Я спрашиваю потому, что сам выкидывал такое… Но меня наказывали. И это пошло мне на пользу.
Мари с силой сжала кулаки и медленно досчитала до десяти, стараясь успокоиться.
Джамал грациозно опустился на стул напротив нее.
— Я бы выпил чего-нибудь холодненького… — Мари взяла кувшин с ледяным напитком и налила в стакан.
— …но не хотел бы, чтобы ты швырнула стакан мне в лицо.
— В самом деле? — угрожающе спросила она.
— Мне не хотелось бы подвергать тебя унижению, окунув в ближайший бассейн. Слухи о твоем купании в фонтане в день нашей свадьбы уже распространились за стенами дворца.
Мари вспыхнула и посчитала от двадцати до пятидесяти в мертвой тишине.
— Уже ни для кого не секрет, что твой нрав не уступает пламени в твоих волосах.
Счет пошел до сотни со сверхзвуковой скоростью.
— Так о чем ты хотела бы поговорить сейчас? — растягивая слова и улыбаясь, поинтересовался Джамал.
— О способах пытки и убийства, — с дрожью выпалила Мари, сделала глубокий вдох и заставила себя наконец взглянуть на него. — Иногда ты так меня бесишь! — призналась она жалобным тоном.
— Я хотя бы не надоедаю тебе, как надоедал отец матери.
— Ты говорил, что она оставила его незадолго до своей смерти, — внезапно вспомнила Мари.
— Она жива, — поправил Джамал. Мари изумленно посмотрела на него.
— Но служанка сказала мне…
— Уверяю тебя, что моя мать жива и весьма активна. Она — светская дама, жена известного европейского политика, и у нее еще два взрослых сына кроме меня.
— Так твой отец развелся с ней?
— Она развелась с ним. Отец слишком горд, чтобы признать, что этот брак оказался не более чем курортным романом. Для него эта женщина умерла. Вот почему ходят разговоры о ее смерти.
— Курортный роман? — повторила Мари.
— Мать Намири умерла, оставив отца вдовцом с четырьмя дочерьми. С моей будущей матерью он познакомился в Ницце, — спокойно объяснял Джамал. — Юная, богатая и избалованная, она решила, что будет забавно выйти замуж за африканского принца. На троне тогда сидел мой дед…
— Так твоя мать француженка? — прервала его Мари. — Христианка?
— Да. Ничего особенного — в Королевстве Нботу христиане составляют треть населения, — мягко напомнил ей Джамал.
Десятилетия назад в эту часть Африки следом за французскими войсками пришли европейские миссионеры. Со временем все больше и больше туземцев стали посещать церкви, детей начали крестить по-католически, а браки заключать под сводами храмов, что, впрочем, не мешало сохранению местных свадебных обрядов. В чем Мари могла недавно сама убедиться. Но она не знала, что Джамал наполовину француз, и, словно поняв ее удивление, о» усмехнулся:
— Я похож на отца, а не на мать, разве что цвет моей кожи светлее, чем у него, и несколько другого оттенка.
— Как долго они прожили вместе?
— Дольше, чем она хотела, — она забеременела в первый же месяц. Патату она покинула, когда мне едва исполнилось две недели.
— Твой отец не разрешил ей взять тебя с собой? — предположила Мари.
— Она сама не пожелала этого. Ребенок от смешанного брака обременил бы ее. К тому же без меня ей было гораздо легче вновь выйти замуж.
«Ребенок от смешанного брака» — Мари передернуло от этого выражения.
— Тебе об этом сказал отец?
— Уж не хочешь ли ты взвалить всю вину на плечи моего отца? — возмутился Джамал, сердито взглянув на Мари. — Он очень любил ее — пожилой мужчина, не очень-то сведущий в повадках западных женщин и весьма беззащитный перед подобным сокрушающим поступком. А то, что и я был отвергнут, нанесло ему самую глубокую рану.
Мари покраснела. Она никак не могла представить себе африканского тирана, каким ее воображение рисовало короля Бутасу, — бесцеремонно брошенным заскучавшей молодой женой.
— Ты когда-нибудь виделся с матерью?
— Однажды. Отец предупреждал меня, что глупо искать этой встречи. — Джамал криво усмехнулся, с силой сжав пальцами стакан. — Поднявшийся из могилы скелет не привел бы ее в больший ужас, чем я. Она не желала вспоминать, что у нее было другое замужество и есть другой сын, поскольку ее муж не любит людей черной расы. В моем присутствии она заставила слугу поклясться, что он сохранит в тайне мой визит.
