Выше стен (СИ) - Ру Тори (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗
Отступаю от его издевательской улыбки, но упираюсь ботинком в рыхлую кочку и вдруг замираю от осознания.
Даже теперь, уничтожая меня, Свят остается красивым. Убийственно красивым и чистым. Чувствующим. Живым…
В глубине покалеченной души я знаю о нем все.
Он снова пытается выстроить ледяные стены и спрятаться за ними — совсем как я, когда пряталась за образами успешных девах. Он одинок… Страшно, мучительно одинок…
А я не готова снова его потерять и никогда я не поверю в искренность только что услышанных слов.
— Ты проучил тупую идиотку, поздравляю… — тихо соглашаюсь я, но голос не дрожит и вдруг обретает силу, а веки обжигают злые слезы. — Ты мог бы разослать видео всему колледжу и уничтожить меня, но не сделал этого. Почему, Свят? Почему, твою мать, ты тогда заступился, протянул руку и при всех вытащил из грязной лужи???
Надо мною смыкаются каменные стены, но я трясу головой и прогоняю наваждение. Вокруг явь — осенний сад, разбавленная дождевой водой акварель неба и серый, полный боли взгляд. Это он держит здесь мое тело, душу и разум.
Мне не помогут врачи, не помогут таблетки.
Мне может помочь только он…
«Ты не оставишь меня. Ты не заберешь у меня надежду!..» — мысленно продолжаю умолять и жду ответа, от которого зависит жизнь.
Свят бледнеет и отводит глаза.
***
Странная радость окрыляет — один короткий миг Свят не выглядит холодным и отчужденным, но в следующий прячет руки в карманы, смотрит куда-то за мое плечо, и в солнечное сплетение пробирается мерзкий холодок.
Все-таки я ошиблась. Ему больше нечего добавить…
Мутная пелена слез размывает краски. Прямо сейчас, в этом покинутом всеми месте, окруженном старыми яблонями и серыми покосившимися заборами, все закончится. А дальше…
— Ну а ты почему включила благородство и соврала, что проспорила? — отвечает он вопросом на вопрос, и почти погасшее солнце вдруг становится по-летнему ярким.
— Потому что ты… — Дыхание сбивается. Самое время вывернуться наизнанку и признаться ему во всем, но я не могу вместить в странные конструкции слов свои чувства: восхищение, зависимость, восторг… — Ты такой красивый, Свят! — покачнувшись, завороженно шепчу я.
Он быстро сплевывает и смотрит на меня как на сумасшедшую — с недоумением и жалостью. Я опять сделала что-то не так, а Свят не прощает людям ошибок.
— Ну все… Тебе пора домой, девочка. Пошли.
Слово «дом» взрывается на задворках памяти болью, одиночеством, липкими страхами и обрывками детских кошмаров.
Усилием воли подавляю панику и без спроса цепляюсь за рукав Свята. Он рядом, все в прошлом, мне нужно не туда…
Но возвращаться в уютный теплый коттедж я тоже боюсь — у его ворот придется навсегда расстаться со Святом. Он не останется со мной, не назовет своей девушкой, не поцелует, не заговорит… Уйдет и скроется в туманной полусонной осени, и сказки превратятся в рваные раны.
А еще предстоит пережить осторожные расспросы родителей, внушения, уговоры и пристальные взгляды, хуже которых только смерть.
Мы молча покидаем сад и идем вдоль покосившихся заброшенных строений. Слабые ноги в отяжелевших от грязи ботинках заплетаются, с каждым шагом я все сильнее наваливаюсь на Свята, но надежное плечо смиренно сдерживает мой натиск. По щекам катятся горячие капли, иррациональное счастье, как крепкий алкоголь, согревает тело и туманит мозг. Он не отталкивает. Значит, надежда все еще есть…
Ради него я пробегусь босиком по углям, ухвачу горсть холодных звезд с черного неба, отдам всю свою никчемную кровь, пойду против семьи…
Спотыкаюсь и едва не падаю, Свят, чертыхаясь, ловит меня за шкирку и рявкает:
— Осторожнее!
— Мне нужно с тобой поговорить, — решаюсь я.
Слева возвышается холм, а на нем — пожираемая ветрами, дождями и временем полуразрушенная стена. Узнаю тайное убежище Свята, ставшее для меня местом силы, и преисполняюсь уверенностью. Здесь возможны любые чудеса, и сегодня мне повезет — он выслушает, поймет и простит.
Он меня не бросит…
Я разжимаю онемевшие пальцы и как угорелая бегу к обломкам кирпичей, сдирая ладони, взбираюсь наверх и подставляю лицо последним теплым лучам обреченного солнца.
— Гафарова, у тебя крыша поехала? — Слышу шорох песка и камней и учащенное дыхание рядом.
Свят выпрямляется, достает из кармана сигареты и закуривает, а я любуюсь идеальным профилем на фоне выцветшего неба и не двигаюсь, чтобы ненароком не нарушить гармонию момента.
Новая стильная куртка, подчеркивающая ширину плеч, спокойные уверенные движения, живые эмоции и мечты в серых глазах. Кажется, за время, пока мы были не вместе, он стал счастливее. Я никогда не признаюсь родителям, что взяла из сейфа деньги и отдала именно ему. Я поступила правильно и готова сесть в тюрьму, только бы он всегда оставался таким, как сейчас.
— Ну, и что ты хотела сказать? Я тороплюсь, — с ледяным равнодушием сообщает он, затягиваясь и выдыхая дым, но я отлично помню ту ночь, когда он показал себя настоящего, и его финты не сбивают с мысли.
— Ты говоришь, что связался со мной из-за скуки… — Глотаю скользкий ком, но улыбаюсь еще шире. — А я хочу объяснить, зачем вообще затеяла спор.
…С самого раннего детства я была чужой, другой, лишней… Привыкла съеживаться от любого крика, не попадаться на глаза, молча сносить лишения. Если бы не прилетали бабочки, я бы…
Одна из них и стала моим проводником в нормальный мир.
Когда кошмар закончился, мама очень старалась избавить меня от засевших внутри демонов, но навыков и средств не хватало — в школе я продолжила забиваться в угол и терпеть обидные прозвища, подножки, плевки. Чтобы понять, как живется изгою, нужно побывать в его шкуре…
Свят — надежный, спокойный, уверенный, украшающий собой эту жизнь — созерцает порыжевшие дали и молчит. Но он рядом, и мне впервые не страшно погружаться в трясину прошлого.
— Маме было не под силу с одинаковым успехом бороться за меня и сражаться с нищетой, — продолжаю я уверенно и заправляю за уши растрепанные, покрытые коркой засохшей грязи волосы. — Я прибивалась к любому, кто выказывал интерес, шла за ним, слепо доверяла, копировала поступки. Так я становилась хоть отдаленно похожей на человека… Мне и тут нужен был проводник в мир. Мне нужен был хоть кто-то… Я не знала, что ты первым откроешь ту чертову дверь. Я не знала, какой ты. Но теперь — знаю, и стерплю все унижения. Спасибо тебе, Свят… Спасибо за все. И… прости.
Разогнавшийся пульс отзывается болью в висках, я не могу поднять взгляд, снова ожидая решения Свята. Если он пошлет меня, я вниз головой нырну в чахлые кусты и торчащие из них колья арматуры и умру…
— Бог простит, — шумно вздыхает он. — Кто я такой, чтобы отпускать грехи…
Вместе с холодным ветром до меня долетает аромат его парфюма, и в мыслях воцаряется туман. Мы были так близки, что невозможно быть ближе. Свят давно меня простил, поэтому перешагнул через гордость и заступился, наплевав на предрассудки и сплетни. Он сделал так много добра, хоть я и не заслужила…
Я кидаюсь к нему и обнимаю, прирастаю душой к его душе и зарываюсь носом в воротник, а его теплые руки смыкаются на моей талии.
— Не оставляй меня, пожалуйста. Будь всегда рядом… — плачу и задыхаюсь от невероятной, нестерпимой красоты момента, и его тихий шепот обжигает макушку:
— Буду, Регина. Рядом я точно буду.
23 (Святослав)
Я провожаю дурочку до беленого заборчика и с усилием отцепляю тонкие грязные пальцы от рукава новой куртки.
— Ну все. Тебе правда пора. Иди домой, окей?
Она смиренно соглашается, но не двигается с места.
Видимо, по причине заторможенности ее жестко буллили в школе. А заторможенность — следствие того, что Наташа пару раз роняла ее в детстве. В общем, я ни хрена не понял в ее исповеди. Точнее, даже не пытался вникнуть, что там она пыталась до меня донести: голова пухнет от своих проблем, и чужие — ни к чему.
