Сорока - Седлова Валентина (серия книг txt, fb2) 📗
— А-а что я должна говорить?
— Ты не поняла. Почему ты молчишь, когда тебе хорошо? Я же вижу, что ты на седьмом небе, а от тебя ни вздоха, ни писка.
— Как-то неудобно.
— Малыш, неудобно штаны через голову надевать, а вот то, о чем я тебя прошу, как раз очень нужно и удобно. Знаешь, некоторые мужчины даже обижаются, если женщина в постели молчит. Для них это как пощечина — старался дать ей удовольствие, а она, словно желая унизить, показывает, что ей это безразлично.
— Что ты, мне с тобой было очень-очень здорово, я…
— Не объясняй, я-то как раз все понимаю. Просто раскрепостись, дай волю своим чувствам. Хочется помычать — помычи, поорать — да ори ты на всю квартиру, все равно никого, кроме нас, здесь нет. Не контролируй себя. И запомни, запомни на всю оставшуюся жизнь: ты — великолепная женщина, быть с тобой хочет каждый мужик в радиусе ста метров. Тому, с кем ты в итоге останешься, здорово повезет, помяни мое слово! И еще одно: тот, кого захочешь ты, захочет тебя. Ты из тех, кому стоит только бровью повести, и добыча на крючке! Не, красней, это правда. Просто ты пока «спящая красавица», которая толком даже не представляет своих возможностей. Осталось совсем немного, и полетят бедные мужские головы, ох полетят!
Сорока смущенно зарделась, но про себя запомнила все до единого слова Вадима. Никто раньше не говорил с ней так откровенно, разве что Женька, но как же давно это было! В своих мечтах прекрасные незнакомцы часто шептали ей, что она восхитительна, желанна, а вот сейчас это происходит наяву. Голос Вадима вдруг снова вернул ее к реальности:
— Нескромный вопрос можно?
— Конечно.
— А как у нас с предохранением? Я, честно говоря, немножко потерял голову и напрочь забыл об этом аспекте. Не боишься залететь?
— Нет, почти не боюсь. У меня сегодня день не из залетных.
— Почти?
— Ну да, как всегда, процентов пять остается. Всяческие климатические штучки, естественные фокусы организма и все такое.
— Ну смотри, смелая ты моя. Если хочешь, я буду пользоваться презервативом.
— Нет, не хочу. Я однажды попробовала, мне что-то не очень понравилось.
— Дело твое. Но если передумаешь, только скажи. Мне это не трудно. А сейчас иди ко мне и будем дремать. А на рассвете я покажу тебе еще кое-что интересное. Идет?
— Идет! — сказала Сорока. Предательская усталость вдруг овладела ее телом, и она поняла, как замоталась за этот день. Все мысли были только об одном — спать!
Прижавшись к Вадиму, она положила голову на его плечо и почти мгновенно упала в объятия Морфея. Вадим осторожно, одной рукой, накрыл девушку простыней, так же аккуратно дотянулся до ночника и выключил его. Улыбнувшись своим мыслям, он поцеловал Ксюшу в лоб и тоже предался сну.
Когда Ксения открыла глаза, за окном уже вставало раннее солнышко. Город только-только просыпался, готовясь к предстоящему дню. Из окна виднелись нежно-зеленые макушки берез и краешек неба, подсвеченный солнцем. Лениво потянувшись, Ксюша посмотрела на человека, лежащего рядом с ней. Вадим еще блаженно спал, но, видимо, что-то почувствовав, так же не просыпаясь, снова привлек Сороку к себе. Она легко освободилась от его объятий и прошмыгнула в ванную. Пятнадцать минут горячего душа взбодрили Ксению подобно чашке черного кофе. Она всегда трепетно относилась к чистоте своего тела, а следы вчерашних безумств заставляли ее чувствовать себя так, словно она только что вернулась из двухнедельного лыжного похода. Подумав, она заодно вымыла голову, воспользовавшись стоявшим здесь дорогим шампунем для мужчин «Шаума», решив про себя, что оттого, что она женщина, волосы у нее не выпадут. Эта мысль почему-то жутко развеселила ее, Ксения даже тихо хихикнула. Когда с купанием было закончено, возникла проблема, во что одеться. Сорока всегда забывала взять с собой в ванную халат или спортивный костюм. Родители в свое время всячески пытались приучить ее к порядку, но ввиду полной бесперспективности этого занятия отступили. Теперь же Ксения лихорадочно осматривалась вокруг в поисках хоть чего-нибудь удобоносимого. Ничего. Даже полотенце маленькое, в такое не завернешься. Осторожно она приоткрыла встроенный стенной шкаф и, к своей радости, обнаружила там небесно-голубой махровый халат. Сорока нырнула в него и через три минуты мучения с длиннющими рукавами, которые никак не хотели подворачиваться, вышла из ванной… и попала прямо в объятия Вадима.
— Уже проснулась, котенок?
— Как же ты меня напугал! Я думала, ты еще подремлешь немного, я как раз успею душ принять.
— На самом деле я всегда рано встаю. Мне, чтобы выспаться, обычно пяти часов за глаза хватает.
— Нет, в отличие от тебя я соня первостатейная! А еще и сова в придачу!
— Ну что, соня-сова, чай пить пойдем?
— С удовольствием!
Кухня Вадима представляла собой нечто вообще из ряда вон выходящее. Никаких тебе привычных шкафчиков, разделочных досок с хохломой и обязательных засаленных прихваток над плитой. Вернее, шкафы, конечно, были, но очень своеобразные. Их не надо было открывать, достаточно было толкнуть любую нужную панель внутрь, и она плавно поворачивалась вокруг собственной оси, являя миру свое содержимое. Мусорное ведро, правда, находилось на положенном месте, под раковиной, но выглядело оно весьма нетрадиционно. Оно все было разрисовано зелеными листьями и какими-то экзотическими птицами. Покачав головой, Сорока стала изучать стол. Здесь тоже не обошлось без сюрпризов. В сложенном состоянии стол висел вдоль стены и больше всего напоминал своей раскраской аквариум с рыбками.
Глядя на совершенно обалдевшую Ксюшу, Вадим не удержался от короткого смешка. На самом деле все, кто впервые видел его квартиру, испытывали что-то вроде шока, но, придя в себя, почему-то делали вид, что ничего особенного здесь нет. Просто оригинальная мебель и планировка, ничего больше. Лицемеры хреновы. Матушка пять лет все это придумывала, рисовала, притаскивала невесть откуда шпон и пластик, а они с отцом, согласно ее чертежам, пилили, строгали, клеили. Здесь труда вложено столько, что закачаешься. Даже люстра и та самодельная. В принципе, конечно, в салонах и не такое купить можно, но одно дело купить уже готовую вещь, и совершенно другое — изготовить ее самому. Они с отцом, конечно, на пару ворчали, что ремонту конца-края не видно, но терпеливо делали все, о чем их просила мать, испытывая при этом глубокое удовлетворение.
— Слушай, а кто это все рисовал?
Отвлекшись от своих мыслей, Вадим вопросительно взглянул на Сороку.
— Я просто спросила, кто так здорово стол разукрасил. Это ведь акрил, правда?
— Что за краска, я не в курсе, а рисовала мама.
— Так здорово, и техника такая чудная. Я когда-то пыталась делать что-то подобное, но это ужасно долго и утомительно.
— Маман жутко экстравагантна.
— Нет, ты не понял, дело совсем не в этом. Просто, кроме таланта, еще такое огромное желание нужно, чтобы все довести до конца. Понимаешь, я, например, очень люблю вязать и классно умею это делать, даже узоры сама придумываю. Но, допустим, кардиган я себе никогда вязать не стану, лучше куплю. Хотя покупной, безусловно, будет гораздо хуже, чем тот, который я придумала.
— А почему бы все-таки не сделать его самой?
— Потому что это очень затяжной процесс, и когда я его все-таки завершу, то мне уже не захочется ни носить этот кардиган, ни даже смотреть на него. Понимаешь, во всех подобных случаях нужны просто гигантское терпение, сила воли и целеустремленность, а это, увы, качества не из моей оперы. Честно говоря, я даже немного завидую таким, как твоя мама.
— Странно, я никогда об этом не думал под таким углом зрения. Просто для моей матушки в этом — вся жизнь. Если она не будет этим заниматься, не важно — для себя или для кого-то еще, она заболеет.
— А ты ее очень любишь!
— Да, наверное. У меня вообще классные родичи, не чета многим. Честно говоря, я даже немного скучаю без них. С ними не чувствуешь разницы в возрасте, словно они мне не родители, а брат с сестрой. Мы все вместе делали. Матушка у нас была заводилой, а мы с отцом — рабочей силой. Они меня многому научили, даже тому, что парни обычно не знают. Между прочим, ты еще не в курсе, что я пеку великолепные торты?
